― Да-да.

― Ну что ж. Тогда, мне кажется, это должна быть «Книга домашних рецептов и снадобий Джуди Сэнтлоу». ― Я оглянулась. ― Она?

― Она! ― Глаза Агнес Трапп горели от возбуждения. ― Она!

― И я так подумала, ― сказала я, снова возвращаясь к фруктам. ― Но, боюсь, ее там нет.

― В каком смысле «нет»?!

― В прямом. Все книги, перечисленные в описи, стоят на своих местах. Все, кроме этой. Может быть, она ее кому-то одолжила?

― Она бы никогда этого не сделала! ― Агнес почти кричала. ― Никогда! Если бы она и захотела, чтобы этой книгой кто-то пользовался, она отдала бы ее мне! Если она дала ее старухе Мадж… но этого не может быть. Только не мисс Саксон!

Я с удивлением смотрела на нее. Мой взгляд, казалось, привел ее в себя, и она добавила почти спокойно:

― Вдова Марджет, что живет около Тидворта. Мы с ней не дружим. С мисс Саксон она, впрочем, тоже не дружила. Мне так всегда казалось.

― Тогда она едва ли дала ей книгу. Но если вы знакомы, почему бы вам не спросить ее при встрече?

― Да, пожалуй. ― Она сидела за столом, пальцы нервно перебирали складки юбки. Она выглядела как воздушный шарик, из которого вдруг выпустили весь воздух. Первый раз за время нашего знакомства мне стало жаль ее.

Я помешала желе.

― А вы сами когда-нибудь держали в руках эту книгу?

― Один раз. Но мисс Саксон была не из тех, кто раздает свои рецепты направо и налево, поэтому она убрала книгу, прежде чем я успела что-либо разобрать.

― Неужели она никогда не давала вам свои рецепты?

― Да, рецепты мази из окопника, некоторые из своих чаев, но остальное ― никогда. Однажды она сделала превосходное лекарство от кашля для моей матери. Превосходное ― она сама любила так говорить. Мне хотелось бы взглянуть на рецепт этого лекарства, прежде чем придет зима.

― Конечно. ― Я наклонилась и понюхала ароматную жидкость. Запах был как у готового желе. Тогда я зачерпнула ложку и оставила ее остывать на холодной тарелке. ― Агнес, вы сказали, что не могли ничего в ней разобрать. Так это рукопись?

― Да, это рукопись. Некоторые странички так выцвели, что я с трудом могла прочесть, что там написано. Я ведь вообще не очень разбираюсь в книгах.

Желе на тарелке сморщилось и покрылось пленкой. Я сняла кастрюлю, поставила ее на стол и пошла к печке за свежевымытыми банками.

― Я слышала кое-что о Джуди Сэнтлоу. То есть о леди Сибил. Мистер Драйден мне рассказывал. Я думаю, что если она жила столько лет назад и если все истории о ней хотя бы наполовину правда, тогда эта книга должна быть довольно ценной. Поэтому моя тетя могла сдать ее на хранение своим поверенным, в банк или еще куда-нибудь. Не расстраивайтесь. Как только я ее найду, я тут же дам вам знать.

Она смягчилась.

― Спасибо, я буду очень вам признательна. Не то чтобы я жить не могла без этой книги, но когда тебе что-то обещают и ты этого ждешь… ― Конец фразы повис в воздухе. ― Желе выглядит просто восхитительно. Дайте-ка я помогу вам снять пленки. Вы смотрели на всех полках?

― Что? Ах да, конечно. Вы сами знаете, что ее нет ни на кухне, ни в гостиной. Я уверена, что не пропустила ее вчера в «кладовой», но если вы сомневаетесь ― пожалуйста, там на комоде ключи ― убедитесь сами.

Моя готовность отдать ей ключи явно успокоила Агнес Трапп. Она покачала головой.

― Нет-нет, не стоит. Я не так уж привыкла иметь дело с книгами. Может, она все-таки отыщется. Вы спросите поверенных, а я загляну к вдове Марджет. Вот, готово. Давайте я помогу вам выложить эти ягоды.

Она достала большую миску, переложила в нее ягоды, которые принесла, и снова уселась за стол.

В это время я уже закончила разливать желе по банкам. Поставив остывать четыре банки, я почувствовала себя по-глупому счастливой и гордой. Свет, падавший из окна на банки, заставлял их играть всеми красками бордового ― лучше, чем любое вино.

― Сойдет для выставки на местной ярмарке? ― весело спросила я.

― Я уже говорила, вам не надо много учиться. ― На этот раз ее взгляд был дружеским и добрым. ― В этом году ярмарка уже прошла, но будут и другие. Когда-нибудь вы пойдете со мной, и я познакомлю вас с остальными. Мы встречаемся круглый год.

― Спасибо, с удовольствием. ― Я рассмеялась. ― На самом деле пока еще рано показывать мою стряпню на ярмарках. Не сейчас, по крайней мере.

― Время терпит, ― согласилась Агнес. Еще один острый проницательный взгляд. ― Вам понравился мой суп?

― Просто объедение. Что вы еще туда положили, кроме лука и сливок?

― Все, что попалось под руку, ― грибы, дикие травы и все такое. Это мой собственный рецепт. ― И через несколько минут добавила: ― Вам не одиноко здесь? Спится нормально?

― Превосходно, спасибо. Агнес, собака, которая раньше выла по ночам, наконец умолкла. Не знаете, чья она?

― Все здесь держат собак. Может, ее просто закрыли, чтобы она не мешала спать по ночам.

― Будем надеяться, что она так там и останется. И еще я хотела спросить вас ― вы не знаете, кто забрал голубей мисс Саксон? Вильям рассказал мне, что кто-то пришел с корзиной и унес их. Не знаете, кто это был?

На этот раз она кивнула.

― Парень, который работает на ферме Тэггса, в двух милях от Тидворта. Его зовут Мэйсон, Эдди Мэйсон. Он сам дал когда-то мисс Саксон первый выводок. Впрочем, она никогда не стала таким же любителем голубей, как Эдди. Она часто брала у него больных голубей и отдавала ему здоровых. Однажды она сказала, что, когда ее не станет, пусть он их всех заберет. Так он и сделал. Но оставил он их у себя или нет, я не знаю. А почему вы спрашиваете?

― Просто интересно. Наверное, тот, что живет у меня, улетел, когда всех остальных забирали. А сколько всего их было?

― Девять или десять. ― Агнес засмеялась. ― Не считая тех, кто наведывался просто поесть, ― дикие голуби, воробьи, белки и множество другого зверья. И не только в мансарду. Я сама видела, как малиновки и еще какие-то птицы шастали по столу на кухне, а этот несносный кот даже не замечал их, представляете?

― Какой ужас! А теперь давайте по чашечке кофе?

За кофе мы говорили на нейтральные темы. О книге рецептов Агнес больше не вспоминала.

Наконец с кофе было покончено.

― Может быть, дать вам что-нибудь отсюда? ― спросила я, поскольку она явно не собиралась уходить. ― Я хотела выйти в сад. Вильям много помогает мне, но я далеко не все еще сделала. Скоро я буду разбирать урожай лекарственных трав. Если вам что-то понадобится, я с радостью поделюсь.

Она отрицательно покачала головой, взяла сумку и направилась к боковой калитке.


Убедившись, что она ушла, я выпустила Рэга побегать по саду, потом позвала его с собой в мансарду. Голуби (все еще три) ворковали и переминались с ноги на ногу на своем насесте, тревожно поглядывая на нас бусинками глаз. Пес смерил их безразличным взглядом. Все, что ему было сейчас нужно, ― еда, сон и чувство безопасности. Я поставила ему миску еды, воду, положила на пол в кухне старое одеяло и закрыла за собой дверь. Потом пошла в сарай и уничтожила всякие следы пребывания там собаки. Пока Вильям не заберет его, мне не стоит рисковать.


После ланча я занялась ежевикой, которую принесла мне Агнес. Все ягоды были спелыми и крепкими. Несколько перезревших ягод вместе с листьями и хвостиками я выбросила на компостную кучу у задней калитки. Остальное выложила в кастрюлю для варки желе.

Когда ягоды начали закипать, я услышала стук двери черного хода. Не Агнес, тогда кто же? Вильям, который пришел, чтобы забрать собаку? Или… сердце быстрее застучало у меня в груди, в ожидании того, кого я так надеялась увидеть. Однако это оказался Джессами с большим пакетом ежевики. Руки мальчика чуть не по локоть были вымазаны ежевичным соком.

― Джессами! Какая неожиданность. Входи, входи. Это все мне? Твоя мать уже была здесь и принесла целую корзину. Как ты любезен! Спасибо тебе большое.

Он поставил пакет на стол у раковины. Мальчик тяжело дышал, его взгляд, как и взгляд его матери, был напряженным.

― Они плохие, мисс. Даже трогать их нельзя.

― Ежевику? Но почему? Я только что поставила ее на огонь. Замечательные ягоды. Что ты имеешь в виду?

Его лицо одеревенело и снова приняло туповатое выражение.

― Ничего. Но не надо их трогать. Они плохие. Я принес вам взамен вот эти. И положил туда бузину, чтобы уничтожить колдовские чары. Не беспокойтесь, это хорошие ягоды. Я спросил ее, прежде чем нарвать бузины.

― Кого спросил? Мать?

― Не. ― Теперь Джессами выглядел испуганным. ― Я спросил ту, что живет в дереве.

Ох, Господи, еще одно напоминание о Старой Англии… Но вслух я ласково сказала:

― Большое тебе спасибо, Джессами. А как твоя рука? Не болит? Дай-ка я посмотрю.

― Уже лучше. Скоро будет совсем замечательно.

Он закатал рукав и протянул вперед руку. Мою повязку сменила новая ― мятая, но довольно чистая.

― Ты был у доктора? Кто перевязал тебя?

― Это она. Мне пришлось рассказать ей о собаке, когда я отдавал ведьмин узел. Но она не знает, что я приходил к вам и что вы не спали. ― Мальчик разволновался. ― Я ничего не рассказывал ей, мисс. Ничего.

― Хорошо, хорошо, ― мягко ответила я. ― Не беспокойся. Дай-ка я посмотрю на рану.

Повязка свалилась вместе с лепешкой темно-зеленого цвета. Рана выглядела на удивление чистой. Следы укусов побледнели, синяки совсем пропали. Еще немного, и от раны не останется и следа.

― Вот это да! Джессами, что же это такое? Что туда положила твоя мать?

― Листья. Они растут у нас за домом. Мисс Саксон каждое лето делала из них такую мазь. Она говорила, что это отличное лекарство.

― И она была права. Не надо класть на рану ничего другого. Давай я завяжу повязку.

― Превосходная мазь, ― сказал Джессами тем же голосом, что и его мать. Он повторил это, как ребенок, которому удалось заучить трудный урок. ― Внутрь или снаружи ― превосходная мазь. Так она говорила.

Мазь пахла чем-то очень знакомым. Сейчас вспомню… Сейчас… Я глубоко вдохнула запах зеленого луга, воды в пруде, ручейка, бегущего через густой лес. Я почти слышала шуршанье длинного платья тети Джэйлис, почти различала ее голос, тихо говоривший из-за моего плеча: «Окопник. Его еще называют костовязом или очистником. Корни варят в воде или вине. Если отвар пить, он лечит внутренние болезни, ушибы, раны и язвы легких. Следует немедленно прикладывать к свежим порезам и ранам». («Внутрь или снаружи ― превосходная мазь».) Рецепт ― взятый из книги Джуди Сэнтлоу? ― сам собой всплыл у меня в памяти, как будто я пользовалась им уже сотни раз. «Для припарок смешайте толченые листья и корни с горячим парафином и приложите к ране, чтобы застыло…» И откуда-то издалека пришла тихая, почти неразличимая на слух фраза: «Окопник любит влажные канавы, тучные луга; его очень много в моем саду».

― Джессами, ― слабым голосом произнесла я, ― если тебе понадобится эта мазь, я тебе ее дам. Ее много в «кладовой».

― Спасибо, мисс. Спасибо. ― Он опустил рукав и застегнул его. ― Вы не будете трогать ее ежевику, правда? Вы же не ели суп. Ягоды тоже не ешьте.

― Откуда ты?.. ― начала было я, но осеклась. ― Суп был очень вкусный. Я поблагодарила твою мать.

С плиты донеслось шипение и одновременно с ним запах подгорелых фруктов. Я кинулась к кастрюле. Сзади меня раздалось тревожное:

― Только не говорите ей.

― Что? Ах да. Ежевика. Нет, я ей не скажу. Но послушай, если рана будет тебя беспокоить, ты должен показать ее доктору, чтобы там ни говорила твоя мать. Пакет тебе нужен?

Он покачал головой и направился к двери. Уже на пороге он обернулся:

― Выбросьте эти ягоды, мисс. Бульон из жаб, который она делает, очень вреден.

Еще несколько секунд после его ухода я стояла, тупо глядя в ярко освещенный солнцем дверной проем. Вот уж действительно Старая Англия. Я не верила своим ушам, но Джессами явно считал себя моим должником и старался помочь.

Ну, хорошо. Пусть это все глупые суеверия, но все же Агнес попыталась два раза добавить мне в пищу какое-то снотворное. Первый раз, с пирогом, ей это удалось ― мне всю ночь снились кошмары. Второй раз ― с супом ― это не получилось. И вот третья попытка ― с ежевикой. Жабий бульон? Что это ― яд? Навряд ли. Тогда что? Опять какое-нибудь снотворное, чтобы Агнес могла без помех обыскать дом? Опять же вряд ли. Даже если она ищет книгу, у нее нет причин сомневаться в моем обещании показать ее, как только она найдется. Агнес уже обыскала весь дом, кроме «кладовой», а сегодня я предложила ей заглянуть и туда. Тогда в чем же дело?

Я сняла кастрюлю с ягодами с плиты и поставила на стол у раковины, рядом с пакетом Джессами. Джессами, я была в этом уверена, желал мне добра, но я не могла поверить тому, что он говорил. Даже если бы Агнес хотела, чтобы я спала сегодня беспробудным сном, ежевичное желе едва бы ей помогло ― ведь его варят на зиму, и едят понемножку. Кроме того, я ведь могла отдать кому-то эти банки (как я собиралась отдать две банки на благотворительную ярмарку).