— Заходи, заходи! — торопливым шепотом подстегнула его Ольга, услышав, как заворочали замком в квартире напротив. Там проживала одна семейка, в которой все, включая пятерых детей, страдали повышенным любопытством. Вернее, страдали соседи, то и дело становясь жертвами нелепых слухов.

— Но где ты их взял? — покачав головой, спросила Ольга. — Когда ты успел — за такое короткое время?

— Это секрет, — скромно сказал Василий. — Можно я тебе не скажу?

Он отдал Ольге букет, поставил увесистую фотосумку на тумбочку в коридоре и стал поправлять волосы. Ольга с первого взгляда определила, что он вымыл их перед самым выходом. Обычно его темно-русая грива прилегала к голове плотной невыразительной шапкой, а сейчас волосы красиво распушились и блестели.

Ольга выключила чайник, а затем поставила колокольчики в любимую бабушкину вазу. Букет она расположила на подоконнике западного окна в большой комнате — специально, чтобы цветы «зажигались» от лучей заходящего солнца. Ольга с детства любила украшать дом цветами. Даже зимой она умудрялась отыскивать в снегу сухие травы и составлять из них и голых веточек изысканные композиции.

— Посмотри, какая красота! — крикнула она Василию.

Он вошел в комнату — и сразу же щелкнула вспышка фотоаппарата. Вася поспешил заснять Ольгу на фоне фиолетовых колокольчиков в золотых солнечных лучах.

— Не факт, что получится, — сказал он, — но если получится, то это будет шедевр. У меня цветная слайдовая пленка.

Ольге пришло в голову, что с фотоаппаратом Василий чувствует себя гораздо увереннее — как вооруженный мужчина-воин. Таким он ей нравился больше.

Он обошел комнату, рассмотрел старинную посуду в серванте и остановился возле фотографии Капули.

— Это твоя бабушка? — спросил он.

— Да, — ответила Ольга и опустила глаза.

— Красивая, — сказал Василий и перевел взгляд на Ольгу. — Ты немножко на нее похожа.

Ольга пожала плечами.

— Знаешь что, давай сначала попьем чаю, — предложила она, — а потом я расскажу тебе, что и как нужно фотографировать.

Выходя из комнаты, она невольно покосилась на лоскуток белого кружева, под которым скрывалась заветная медная коробочка.

К чаю Ольга запекла в духовке бутерброды с сыром, сделала из печенья двухслойные «пирожные» с начинкой из джема. В нарядном синем чайничке заварила свежий чай, добавив в него сухие листья мелиссы. В доме у ее родителей, так же как и в бабушкином доме, всегда любили гостей и угощали их всем, что только имелось в запасах. Жаль вот только, сегодня угощать гостя было особенно нечем, последнее время Ольга жила почти впроголодь.

За чаем они поговорили немного об экзаменах, о том, кто с какими оценками сдал сессию.

— Натали хватанула целых две тройки. Странно, что ее взяли во Францию, — поделился своими соображениями Вася.

— Просто она рыжая… Ей все можно… — невесело усмехнулась в ответ Ольга и спросила Савельева, не налить ли ему еще чая? Он отказался.

— Ну что, тогда приступим? — то ли сказала, то ли спросила она, и они вернулись в комнату.

— Покажи мне, что я должен снимать, — и я начну готовиться.

Ольга молча подошла к столу, сдернула салфетку с медной коробочки, открыла ее и положила перед застывшим в ожидании Василием сверкающую пронзительными искрами вещицу. Бриллиантовая бабочка, как живая, переливалась в розовых закатных лучах, рассыпаясь на множество мелких, но таких же ярких солнц. Василий не мог скрыть своего восхищения, он просто открыл рот, не в силах вымолвить ни слова.

— Я тоже поначалу онемела, когда увидела, — поддержала его Ольга. — А что написано на обороте, ты знаешь.

— Это то самое колье? — почти шепотом спросил он. — И его я должен фотографировать? Но зачем? Ах да, ты не хочешь везти его с собой во Францию… Все понятно… И правильно. Значит так, есть у тебя какая-нибудь черная матовая ткань?

Василий с радостью оседлал своего конька, используя шанс хоть чем-нибудь блеснуть перед Ольгой. Он раздавал ей распоряжения, с умным видом подкручивал что-то в своих устройствах, отходил, подходил, и снова отходил, измерял какие-то расстояния… Наконец он принялся щелкать затвором. Сделав, как минимум, десять снимков той и другой стороны колье, он вдруг медленно опустился в кресло и посмотрел на Ольгу.

— Но как же ты докажешь, что колье принадлежит тебе? И вообще, что оно находится у тебя?

Ольга вытаращила на него глаза, как будто не понимала, о чем он говорит. Но уже через секунду во взгляде у нее промелькнула тень сомнения.

— Ты думаешь, они мне не поверят? — Ольга совсем забыла, что на самом деле понятия не имеет, кто такие «они» и доведется ли ей беседовать с ними вообще. Она говорила так, будто ни минуты не сомневалась, что хоть кого-нибудь, да найдет.

— А с какой стати они должны тебе верить? — голос Василия окреп. — Может, ты просто стащила эти фотографии и подслушала историю про серьги с перстнем. И теперь хочешь просто с холодным расчетом втереться в доверие, чтобы потом позариться на какое-нибудь богатое наследство…

У Василия был такой зловещий вид, что Ольга невольно рассмеялась.

— Ты прямо монстра какого-то из меня изобразил. Лучше скажи, что мне делать? Не пойду же я к нотариусу вместе с колье — заверять фотографии?

Василий загадочно опустил свои ореховые глаза.

— Я знаю, что тебе делать, — уже со своей обычной скромностью сказал он.

— Ну говори — что? — Ольга выжидающе нахмурила брови.

— Ты должна сама сфотографироваться в этом колье.

Теперь Ольга посмотрела на Василия с подлинным уважением.

— Молодец! — совершенно серьезно сказала она. — Ты просто гений. А что мне лучше надеть?

— Что-нибудь однотонное, — со знанием дела и даже некоторой гордостью сказал Василий и занялся разбором многочисленных крышечек от фотоаппарата, разбросанных по столу.

— Сейчас вернусь, — сказала Ольга и, взяв колье, ушла в маленькую комнату.

Там она открыла шкаф и стала перебирать свои немногочисленные наряды. Некоторое время руки ее машинально передвигали плечики с одеждой. Впрочем, очень быстро стало ясно, что выбирать особенно не из чего. Однотонных платьев у нее нашлось всего два: черное трикотажное с воротником «хомут» и то самое бирюзовое крепдешиновое, с шелковым чехлом, которое подарила ей бабушка. Вместо воротника там был особый, похожий на силуэт раскрытой книги вырез — как раз для бус или колье. «В нем я встретила свою любовь», — вспомнила Ольга слова бабушки. Ей снова стало смешно. Любовь в лице Васи Савельева? Да она даже перед Мишелем не показывалась в этом платье. Ей казалось, что это платье для какого-то особого случая. По крайней мере, не для их пропахшего керосином пристанища. Но она все равно наденет его, чтобы сфотографироваться в колье. А потом сразу снимет.

Ольга быстро стянула с себя джинсы — свою обычную униформу, а потом сняла через голову облегающую черную футболку. Теперь она стояла в одних черных трусиках перед бабушкиным трюмо и критически разглядывала свое тело. Синяки на руках уже прошли, да и на лице были почти незаметны. Ольге показалось, что она похудела за эти дни — на бедрах выпирали косточки, похожие на маленькие лесные орехи. Шея как будто стала еще тоньше. Подумав, Ольга откопала в ящичке вишневую помаду и быстро накрасила губы. Затем она облачилась в платье и застегнула на шее сверкающее колье. Ей показалось, что лицо ее сразу же засветилось таинственным светом. Колье удивительно шло к этому платью. Ольга в этом наряде была похожа на голливудскую «звезду», пришедшую на светский раут. Она прищурилась и вдруг поняла, что ее обычная прическа не подходит к этому парадному виду. Решительным жестом она подняла свои длинные волосы наверх и скрепила невидимой заколкой. Две бронзовые пряди спереди все-таки успели улизнуть из этого плена, но Ольга решила не убирать их — так было даже красивее. Она надела парадные бежевые туфли с перламутровыми пряжками, последний раз взглянула на свое отражение в зеркале и прошла в большую комнату, где Василий из настольной лампы и настенного светильника соорудил особое освещение и даже приладил к этой конструкции черный бабушкин зонтик.

— Готова? — спросил он таким будничным тоном, как будто каждый день фотографировал красивых девушек с бриллиантами на шее.

«Это он от волнения такой спокойный, — подумала Ольга. — Впрочем, если бы он бился в конвульсиях, то это тоже было бы от волнения».

— Куда мне садиться? — спросила она.

— Вот сюда, — он показал на диван.

Ольга удобно расположилась и расправила прозрачный бирюзовый подол.

— Когда я махну тебе, не мигай, — приказал Василий.

Он щелкнул ее раз шесть, закрыл объектив и устало опустился на стул.

Они помолчали. Затем Василий извинился и вышел. Ольга тоже встала и поспешила в комнату, чтобы снять заветное платье. «Скорее, скорее…» — торопила она себя. Дрожащими пальцами она расстегнула крючки на широком поясе, затем — вшитую в боковой шов молнию. Платье легко соскользнуло с нее — оно было ей слегка великовато. Ольга осталась в узеньких трусиках. «Теперь надо аккуратно — очень аккуратно расстегнуть колье…» — успела подумать она, как вдруг услышала скрип открываемой двери. Ольга повернулась через плечо и увидела Савельева. От неожиданности она так и застыла с поднятыми руками.

— Из… извини, — пробормотал оторопевший от увиденного Василий, — я не знал… Не снимай, не снимай колье! — вдруг горячо воскликнул он, увидев, что она подняла руки и пытается совладать с застежкой. Ольга заметила, что у него, так же как и у нее, дрожат пальцы. Он боялся остановиться на ней взглядом, но все равно заставлял себя.

— Ну выйди же! — сверкнула на него глазами Ольга. — Дай мне одеться!

Но Василий словно прирос к полу.

— Послушай, — сказал он, теперь почти без страха глядя на ее тело, — все так получилось… Я вдруг тебя увидел… Знаешь, я хочу тебя попросить… Я очень сильно прошу тебя… — он запнулся. Ольга угрюмо и выжидательно молчала. — Раз уж ты сейчас без одежды… Ты не могла бы немного попозировать мне… обнаженной? Ты такая красивая! Я просто еще никогда в жизни не видел такой красоты. Только не говори сразу «нет»! Не говори сразу… — Василий понял, что перешел границы дозволенного и теперь боялся, что на него обрушится справедливый гнев.

Но Ольге вдруг стало до безумия его жалко. Она накинула прямо на голое тело плед, подошла к трюмо и достала из ящика пачку сигарет, зажигалку и пепельницу. Василий все так же стоял у двери, боясь на нее взглянуть. Ольга закурила и опустилась в кресло.

— Послушай, Савельев, — тихо спросила она, — а у тебя были женщины?

Он некоторое время помолчал, обдумывая ответ. Потом отошел к окну и, не глядя ей в глаза, ответил:

— Это секрет.

— Что ж, не говори, дело твое. Но ты уверен, что сможешь держаться как профессиональный фотограф, если перед тобой будет сидеть голая женщина?

Василий поежился, как будто его знобило.

— Не говори так. Ты для меня не просто голая женщина. Я люблю тебя. И ты это знаешь.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Было слышно, как дети во дворе шлепают по резиновому мячу. Залаяла собака. Звякнул велосипедный звонок. У Ольги по телу бегали мурашки. «Что за дикая просьба, — думала она. — Дикая и неуместная». Видите ли, он ее любит! Ну что ж — пусть теперь одевает ее, раздевает, пусть даже залезет на нее, если ему так хочется! Хотя что же тут удивительного? Она ведь все равно теперь ничья. Мишель ее предал. Значит, она того достойна. Губы Ольги скривились в горькой усмешке. «Будет замечательно, если он расклеит мои фотографии в голом виде по всему факультету».

Ольга потушила сигарету и встала с кресла.

— Если для тебя это так важно, то я согласна, — с вызовом сказала она. — Только обещай мне, что уничтожишь все негативы и никому не покажешь эти снимки.

— Обещаю! — воскликнул Савельев с таким пылом, что, казалось, в эту минуту он готов пообещать ей все, что угодно.

Ольга скосила глаза в сторону, длинные ее ресницы вздрогнули.

— Только знаешь, я ведь еще никогда не фотографировалась голой, — пробормотала она.

— Я тоже никогда никого так не фотографировал. Но это целое искусство. Я всегда мечтал попробовать заснять обнаженную женщину. У женщин удивительно красивые тела. Я еще никогда не видел тебя без одежды, но всегда чувствовал, что у тебя должно быть необыкновенное тело…

От этих слов Ольга ощутила какой-то внутренний жар. Она бы и сама не могла определить, что это — стыд или безотчетное волнение. А может, это было сродни мандражу актрисы перед выходом на сцену? Ольга вдруг смутно осознала, что она даже хочет сфотографироваться обнаженной.