Сара Джио - Тихие слова любви

Она почувствовала, что у нее начинается истерика.

– Может быть, его бьют. Как ты думаешь, его не могли взять в заложники?

– Нет, – буркнул Джоуи. – На это совершенно не похоже.

– О! – Кэти на мгновение умолкла. – Когда я искала его в кофейне «Ладро», мне сказали, что видели его утром с блондинкой.

– С блондинкой?

– Именно так.

– Послушай, – торопливо заговорил Джоуи, – не делай поспешных выводов. Возможно, с ним что-то происходит, и ему просто нужно побыть одному. Ты же знаешь, с парнями такое случается время от времени.

– Но Джош хотя бы мог позвонить мне сам, – сказала Кэти. – Я же его жена.

– Потерпи немного, – посоветовал Джоуи. – Я уверен, что он скоро появится.

Кэти положила телефон на тумбочку у кровати, уткнулась лицом в ладони и заплакала. И это идеальная любовь? Не успеешь и глазом моргнуть, а она уже исчезла без объяснений, оставив тебе только воспоминания и слезы.

– Джейн, спасибо, что перезвонила, – сказала доктор Хеллер. – Хирург из госпиталя Джона Хопкинса может прооперировать тебя в следующем месяце. Мне пришлось сдвинуть горы, чтобы этого добиться. Для этого тебе придется лететь в Балтимор, но я молю Бога, чтобы ты согласилась. Если ты не согласишься, Джейн, то я боюсь, что ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь, – она вздохнула. – То есть если ты, конечно, сохранишь способность сожалеть или вообще думать. Джейн, это реально. Это серьезно. Если не будет операции, то в твоем мозге произойдут необратимые изменения когнитивных функций.

Я поставила ведро с розами на пол, знаком попросила Ло заняться покупателем, который только что вошел в магазин, и скрылась в задней комнате.

– Я всю мою жизнь доверяла вам, доктор Хеллер, – начала я. – И у меня нет причин не доверять вас сейчас. Поверьте мне, иногда я просыпаюсь утром с одним-единственным желанием покончить со всем этим. Я хочу верить в науку и позволить вам избавить меня от моего состояния. Но я не могу, доктор Хеллер. Я должна идти до конца, даже если при этом придется подвергнуть огромной опасности мое здоровье.

– Понимаю, – сказала она. – Я боялась, что ты не передумаешь.

– Мне жаль.

– Мне тоже, – ответила она.

Я закончила разговор и вышла в магазин. Там я уселась на табурет за прилавком и изобразила абсолютное спокойствие.

Вот только Ло слишком хорошо меня знала.

– Что случилось? – спросила она.

Я покачала головой.

– Доктор Хеллер только что сообщила мне, что без операции мой мозг может отказать в любую минуту.

Ло нахмурилась.

– И, насколько я понимаю, эта операция уничтожит твой дар?

– Да, – подтвердила я.

– И что ты собираешься делать?

– Я не знаю.

– Тебе надо поговорить с Колетт, обсудить это с ней. Ведь у тебя осталось совсем мало времени, Джейн. Насколько я помню, Колетт говорила, что ты должна заполнить страницы книги до заката солнца в день твоего тридцатилетия, верно?

Я кивнула.

– Дорогая моя, день твоего рождения через месяц.

– Я помню.

– Повидайся с Колетт. Она обязательно тебе поможет.

* * *

Я постучала в дверь Колетт. Услышав шаги, я обрадовалась, что она дома. Звонить заранее я не стала. Я просто вышла с Пайк-плейс и, погрузившись в свои мысли, прошла до самого ее дома.

– Джейн, – с улыбкой приветствовала меня Колетт. – Какой сюрприз!

– Можно мне войти? – спросила я. – Я… Я совсем запуталась, Колетт. Мне бы пригодился ваш совет.

– Входи же, моя дорогая, – пригласила она. Я прошла за ней в квартиру, в которой царил беспорядок. Посередине столовой стояли два ящика, кругом валялись стопки книг.

– Прошу прощения за беспорядок, – извинилась Колетт, – Я занималась уборкой.

Я опустилась на потертый бархатный диван и вздохнула.

– Чем я могу тебе помочь? – спросила она, усаживаясь рядом со мной.

– Я верю в свой дар, – начала я. – Я верю каждому слову из того, что вы мне рассказали. И все-таки логика говорит обратное. И потом, мне страшно. Мой врач говорит, что мне необходима операция. Отказ от нее приведет к серьезным последствиям для моего здоровья. Скажу откровенно, это давит на меня.

– Понимаю, – сказала Колетт. – Но, Джейн, ты уже знаешь, что тебе нужно делать.

– Все-таки нужно действовать по вашему плану?

Она кивнула.

– Что бы ты сказала себе, если бы была на моем месте?

Я снова вздохнула.

– Что мозг помогает нам сделать выбор, но только сердце знает наверняка. Сердце всегда право. Нам нужно только научиться слушать его.

– Да, – Колетт улыбнулась мне, как гордый учитель улыбается своей талантливой ученице.

– В таком случае, я думаю, сердце велит мне продолжать мое путешествие, – продолжала я. – Я уже близка к финишу. Я знаю это и почти готова записать имена в книгу.

Я глубоко вздохнула, думая о том, что я напишу на страницах старинного фолианта, передаваемого из рук в руки на протяжении веков. В последние несколько месяцев я внимательно изучала книгу. Под каждым именем женщина, наделенная моим даром, описывала любовь, свидетельницей которой она была. Иногда записи были на французском, иногда на английском, но каждое живое описание трогало меня до глубины души, я слышала голоса этих женщин, чувствовала любовь, которую они описывали так подробно и доверительно. Мне предстояло сделать то же самое. Скоро. Совсем скоро.

– Колетт, вы говорили, что если у меня не получится, если я не совершу это путешествие, я всю оставшуюся жизнь буду сожалеть об этом. Я все время думаю о ваших словах.

Она кивнула.

– Если ты потерпишь неудачу, то кончишь, как я.

– Как вы?

– Да. Я не довела начатое дело до конца.

Я обратила внимание на то, что страницы Колетт в книге остались пустыми, но до этой минуты я почему-то не задумывалась об этом.

– Я поверила в свой дар, когда уже стало слишком поздно, – продолжала Колетт. – Мне не хватило времени.

– И какими были последствия для вас? – выпалила я.

– Жизнь без любви, – ответила она.

Я покачала головой.

– Вы хотите сказать, что никогда не были влюблены?

– Отчего же? Была, – с тоской произнесла Колетт. – Много лет назад был один мужчина, Пьер. Мне было двадцать девять лет, я жила тогда в Париже. Однажды он вошел в мою жизнь и в мое сердце, чтобы навсегда остаться там.

– Он ответил на вашу любовь?

– Нет. С этим проклятием я живу. Никто никогда не ответит на мою любовь. Теперь это моя судьба, результат того, что я не прошла предназначенный мне путь до конца. Поэтому я и улетела в Америку после моего тридцатилетия. Мне невыносимо было жить там, где я могла встретить Пьера, ведь он никогда бы не полюбил меня. – Колетт крепко зажмурилась и потом снова посмотрела на меня. – Джейн, я говорю тебе об этом не для того, чтобы вызвать твое сочувствие. Я лишь хочу, чтобы у тебя все получилось. Я надеюсь, что ты учтешь мои ошибки. Потому что…

Я встретилась с ней взглядом.

– Что?

– Потому что я видела тебя и твоего молодого человека на свадьбе твоей подруги.

– Правда?

Она кивнула.

– Я забирала цветы, которые остались от предыдущей свадьбы. Администрация отеля решила отдать их в госпиталь. Я заглянула в танцевальный зал. Ты как раз с ним танцевала.

Я с трудом глотнула.

– Джейн, – сказала Колетт, – я видела любовь.

– Видели? Правда, видели?

Колетт кивнула.

– И я не хочу, чтобы ты потеряла ее так, как я потеряла свою. Я так и не смогла себе этого простить.

Я покачала головой.

– Но любовь не такая, – запротестовала я. – Любовь все прощает. Любовь не ставит условий. Она живет и дает второй шанс. Колетт, неужели у вас не будет второго шанса?

– Есть один способ, – сказала она. – Нужно заглянуть в конец книги и прочитать то, что написано на последней странице.

– И что там сказано?

– Там говорится, что женщина, обладающая даром, но не прошедшая свой путь до конца, получит еще один, последний шанс. Ночью в полнолуние, когда падает снег, любовь можно вернуть.

– Вы верите в это? У вас с Пьером появится еще один шанс?

– Не знаю, – Колетт опустила голову. – Хотя не стану отрицать, что я надеюсь на это. Я обдумывала эту возможность на протяжении долгих лет. Но сейчас я стараюсь об этом не задумываться. Я даже не знаю, жив ли еще Пьер. И даже если он жив, глупо думать, что я могу вернуться к нему и он будет любить меня так, как я любила его все эти годы.

– Но попробовать все-таки стоит, – сказала я.

Колетт кивнула.

– Любовь всегда заслуживает этого. Даже после моего провала. Ты тоже должна попробовать.

– Колетт, почему вы выбрали меня? Из всех новорожденных в тот день в госпитале?

Ее губы тронула легкая улыбка.

– Все дело в твоей маме, – объяснила она. – От нее исходила такая любовь, что я не могла не любоваться и не восхищаться ею. Я подумала, что дочка женщины с такой душой обязательно будет обладать легендарной способностью любить и быть любимой.

– В маминых глазах и в самом деле всегда была любовь, – согласилась я, вытирая слезу со щеки. – Мама всегда говорила, что если человек кого-то полюбит, то это навсегда изменит его сердце. Любовь будет продолжать жить в нем. Но я видела, что сделала с ней любовь к моему отцу. Я слышала, как она плакала в своей комнате по ночам или рано утром, когда она думала, что я еще сплю. Ее любовь напоминала незаживающую рану. Она мучила ее.

Колетт с пониманием посмотрела на меня.

– И поэтому ты закрылась от любви.

– Да, – согласилась я. – Но во мне что-то меняется. Это одновременно пугающее и восхитительное чувство.

– Я знаю, – почти шепотом ответила Колетт. Я увидела в ее глазах слезы. – Наслаждайся каждой секундой, потому что дарить любовь и ощущать, что на твою любовь отвечают, – это самый большой в жизни подарок.

Ностальгическое выражение исчезло с ее лица, и она расправила плечи.

– А теперь иди и проживай те дни, которые остались до твоего тридцатилетия, действуй в соответствии с той ответственностью, которая была на тебя возложена. И ничего не бойся. Я уверена, что ты на правильном пути, по которому я сама, к сожалению, так и не осмелилась пройти.

– Спасибо, – я обняла Колетт.

У самой двери я задержалась возле старой тележки для цветов. Ее изумрудно-зеленая краска местами облупилась и даже облезла, обнажая проржавевшие прутья.

– Тележка принадлежала ей, – сказала Колетт.

– Кому?

– Парижской цветочнице Элоди, получившей свой дар на маскараде от цыгана. Я нашла эту тележку на блошином рынке в Париже. Снизу нацарапано ее имя. Я понимала, что это не просто совпадение, и тележка всегда оставалась со мной как напоминание о красоте и любви, которыми она делилась с жителями города. Вокруг Элоди видела ту же любовь, которую видим и мы с тобой.

Я провела рукой по краю тележки и только тогда различила французские слова, выгравированные на ее передней части: «Amour vit en avant».

– Что означают эти слова? – спросила я.

Колетт улыбнулась.

– «Любовь продолжает жить».

* * *

Холодный, но яркий и солнечный день был слишком хорош для поездки в такси, поэтому я пошла обратно на рынок пешком по Первой авеню. Проходя мимо салона Мэри, я заглянула в окно и увидела, что она подметает пол в полном одиночестве. Поэтому я заглянула к ней.

– Джейн! – воскликнула она, отставляя в сторону щетку.

– Вы только посмотрите на нее! – Я погладила ее живот.

– Огромный, правда? – улыбнулась Мэри.

– Но почему ты здесь, а не дома, в постели, надо бы ноги повыше держать.

Она нахмурилась.

– Честно говоря, мне дома одиноко.

– Прости, – спохватилась я. – Тебе, должно быть, очень больно, что он даже не будет присутствовать при рождении ребенка.

Мэри кивнула.

– Моя мама тосковала по отцу, мужчине, который ее бросил, до самой своей смерти, – продолжала я. – Она не смогла никого полюбить, потому что все время смотрела в прошлое. Ты должна смотреть вперед, видеть ту жизнь, которую ты строишь, предвкушать радость, ожидающую тебя впереди.

– Да, – согласилась Мэри. – Ты права, Джейн. Знаешь, что я вижу, когда смотрю вперед?

– Что?

– Я вижу Луку.

Я улыбнулась.

– Ты сказала ему об этом?

Мэри покачала головой.

– Нет, не сказала. В любом случае уже поздно. Он уже вернулся домой в Италию.

– Никогда не бывает слишком поздно. Не забывай об этом, – я обняла подругу.

* * *

Я возвращалась домой по Первой авеню с необъяснимым чувством тяжести. Когда я ступила на переход, грохот и скрежет металла прервал мои размышления. Я остановилась с сильно бьющимся сердцем, повернула голову и увидела всего в двух футах впереди столкнувшиеся автомобили. Из голубого кабриолета поднимался дымок, его смятый в гармошку капот упирался в бок белого фургона «Вольво». Женщина, стоявшая рядом со мной, пронзительно закричала.