– Это мне следовало бы беспокоиться о тебе, – ответила Кэти. – Ты уже рожаешь?

– Скоро буду рожать. Я уже в больнице. Сейчас мне делают стимуляцию.

– Так что ты в предвкушении…

– Да. – После недолгого молчания Мэри продолжила: – Но я не поэтому звоню. Дорогая, у меня есть для тебя новости.

Сердце Кэти забилось быстрее. Какие-то сведения о Джоше. Она чувствовала это. Еще мгновение, и Мэри скажет ей, что видела его в ресторане с другой женщиной. Или эта другая женщина приходила в салон, и Мэри, занимаясь ее волосами, слушала, как она рассказывала о Джоше, не подозревая о дружбе между Мэри и Кэти.

Она тряхнула головой, приготовилась к худшему и спросила:

– Что за новости?

Было слышно, как Мэри набрала в грудь воздуха.

– Я видела его, Кэти. Я видела Джоша.

– Видела? – воскликнула Кэти. – Где?

– Здесь, в больнице.

– Что ты хочешь этим сказать?

– После того, как я закончила заполнять бумаги на ресепшн, они повезли меня наверх в кресле-каталке. Они всегда так делают. Мы поднимались на пятый этаж в лифте, – продолжала Мэри, – и кабина остановилась на третьем этаже. И тут я увидела Джоша. Он сидел в кресле у поста медсестры.

– Ты уверена, что это был он? – ахнула Кэти. – Может быть, просто кто-то похожий на него?

– Нет, – твердо сказала Мэри. – Это был Джош. Он тоже меня узнал. Наши глаза встретились, и тут двери лифта закрылись. Я бы обязательно с ним поговорила, но мне поставили капельницу.

– Я… Я… – Кэти начала заикаться. – Я не знаю, что и сказать. Что Джошу делать в больнице?

– Возможно, он пришел кого-нибудь навестить.

– Возможно, но я немедленно еду туда. На каком он этаже, ты сказала?

– На третьем.

* * *

Выбегая из дома, Кэти забыла обо всем. И о том, что нужно привести все в порядок перед приездом риелтора. И о том, что нужно запереть входную дверь. Она не вспомнила даже о своем мобильном телефоне, который оставила на кофейном столике. Кэти могла думать только о Джоше. Теперь она знала, где он. У нее было одно-единственное желание: немедленно увидеть его.

Кэти оставила машину на стоянке для врачей на первом этаже парковки, но не потому, что не хотела оплачивать парковку для посетителей, а потому, что боялась упустить Джоша. Вдруг он уже ушел? И к кому он приезжал? К другой женщине? Кэти подбежала к лифту и ткнула пальцем в кнопку «Вверх». Третий этаж. Третий этаж. Третий этаж. Ее сердце бешено стучало, пока лифт плыл вверх.

– Я могу вам помочь? – спросила похожая на мышь медсестра, сидевшая на посту.

– Да, – выпалила запыхавшаяся Кэти. – Около получаса назад здесь был мужчина. Это зовут Джош Паркер. Видите ли, моя подруга позвонила мне из больницы и сказала, что видела его здесь…

– Вы посетительница?

– Я его жена. Он был здесь?

Глаза медсестры забегали, она занервничала.

– Мэм, мне сказали, что…

– Господи! – выкрикнула Кэти. – Джош пациент вашей клиники?

Ее взгляд метнулся к доске на стене за спиной медсестры и наткнулся на запись: «Паркер/Палата 319». Она отступила назад.

– Это какой этаж? – спросила Кэти.

– Третий, – ответила медсестра.

– Нет, я не об этом. Это онкология? Или что-то другое?

– Отделение реабилитации.

– Реабилитации?

– Да, сюда переводят пациентов после травмы головного мозга или парализованных.

– Парализованных? – переспросила Кэти, посмотрела направо, потом налево и бросилась по коридору, пока не увидела табличку с номером 319. Она не постучала и даже не оглянулась на крик медсестры:

– Мэм, вы не можете войти в палату. Это противоречит правилам отделения.

Кэти распахнула дверь, отодвинула в сторону занавеску и увидела Джоша. Ее Джоша. Подбородок зарос щетиной, лицо похудело и осунулось. Но его зеленые глаза, которые она так любила, оставались такими же, какими она их помнила. Когда их взгляды встретились, что-то дрогнуло в самой глубине ее существа. У нее ослабели ноги, но Кэти бросилась к кровати, на которой лежал Джош. Она не стала сопротивляться своему желанию побежать к нему, обхватить руками его плечи и поцеловать с той любовью, которую она до сих пор чувствовала и будет чувствовать всегда.

– Почему ты не сказал мне? – спросила Кэти, охваченная одновременно бесконечной радостью и гневом. – Почему ты просто исчез? Почему?

– Сэр, у вас все в порядке?

Кэти повернулась к двери. Это была та самая медсестра, с которой она уже разговаривала.

– Если вы хотите, мы можем…

– Все в порядке, – ответил Джош.

Медсестра долго смотрела на Кэти, потом кивнула и закрыла дверь.

Когда они снова остались одни, Джош отвернулся к окну. Кэти увидела, что его глаза заблестели от слез.

– Джош, пожалуйста, – взмолилась она, – поговори со мной. Что случилось? Прошу тебя, скажи…

Он долго молчал, потом повернулся к ней лицом.

– Я пошел за кофе. Мне еще нужно было встретиться с ландшафтным дизайнером. Мне хотелось удивить тебя теми высокими грядками для овощей, о которых ты всегда говорила.

Кэти кивнула.

– Блондинка, – негромко произнесла она.

– Я вышел из кафе и как раз проходил мимо стройки, где рабочие ремонтировали старое здание, – Джош громко сглотнул. – Я увидел падающие леса, но было уже слишком поздно, – из-под его опущенных век потекли слезы, – Кэти, было слишком поздно. Леса упали мне на ноги, и я был без сознания почти сутки. Когда я пришел в себя, мне все сказали. – Он снова отвернулся к окну.

– О Джош, – сквозь слезы сказала Кэти. – Что они тебе сказали?

Он снова сглотнул.

– Я парализован, Кэти. Ниже пояса. Я не могу ходить. Не могу…

Она уткнулась лицом в его грудь. Рука Джоша нежно провела по ее спине, и по коже Кэти побежали мурашки.

– Ну почему ты мне не позвонил? – воскликнула она. – Почему ты ничего мне не сказал? Я думала, ты меня ненавидишь.

Он нахмурился.

– Я хотел, чтобы ты возненавидела меня. Возненавидела до такой степени, что у тебя нашлись бы силы двигаться дальше, найти другого мужчину, который сможет любить тебя так, как я уже не смогу.

Кэти помотала головой и вытерла со щек слезы.

– Разве несчастный случай парализовал твое сердце? Или лишил тебя разума?

Джош отвернулся, но она не отступала.

– Скажи же мне, скажи!

– Понимаешь, Кэти, я не могу… Боже, я никогда не смогу снова заниматься с тобой любовью. Я никогда не смогу…

– И ты решил, что я уйду от тебя из-за этого?

Кэти покачала головой.

– В этом все и дело, – прошептал Джош. – Я знал, что ты этого не сделаешь. Но как я мог обречь тебя на платоническую любовь? На жизнь, в которой я не смогу доставить тебе то удовольствие, которого ты заслуживаешь? Я просто не мог этого сделать. Мне невыносима одна мысль об этом.

Кэти отошла к окну и стояла там в молчании. Слезы струились по ее щекам.

– Нет, – наконец сказала она, поворачиваясь к Джошу. – Нет, ты ошибаешься, Джош Паркер. Ты чертовски ошибаешься.

Кэти залезла на кровать и оседлала его парализованное тело.

– Да, нам было хорошо в постели. О, дорогой, это было волшебно. Но кое о чем ты забыл, – она посмотрела ему в глаза. Ей нужно было, чтобы он видел ее, чувствовал ее, слышал каждое ее слово. – Наша любовь намного глубже. Неужели ты этого не видишь? Неужели ты этого не знаешь? Ты должен об этом знать!

По красивому лицу Джоша потекли слезы, и Кэти смахнула их пальцем, потом переплела свои пальцы с его и лукаво улыбнулась.

– Ведь руки-то у тебя работают, верно?

Он кивнул, глядя на жену сквозь слезы.

– Ты и в самом деле хочешь быть со мной до конца моих дней? Ты действительно думаешь, что сможешь быть счастливой?

– Малыш, – Кэти нагнулась ниже, – я не смогу быть счастливой ни с кем, кроме тебя.

Она поцеловала его в губы, а потом угнездилась рядышком на кровати.

– Скажи мне, что ты не отказываешься от нашей любви.

Джош снова повернулся к ней.

– О, Кэти, – воскликнул он. – Прости меня. Я просто был так напуган…

– Тебе нечего больше бояться, – Кэти прижалась носом к его щеке. – Я здесь. Я никогда не уйду. Я всегда буду любить тебя. Даже если бы твое лицо было изуродовано, и даже если бы у тебя оказался синдром Туретта[9] второй половины жизни и ты осыпал бы меня проклятьями каждые пять минут, – она покачала головой и ткнула пальцем ему в грудь. – Вот здесь находится то, что я люблю. Это ты, – Кэти вытерла слезинку со щеки. – И так будет всегда.

– Всегда, – повторил Джош, прижимаясь щекой к ее плечу. – Всегда.

* * *

Я зевнула и перевела взгляд на следующую строчку. Еще одна глава, и это странное путешествие будет закончено. Вернее, «закончено» – это не совсем правильное слово. Моя собственная история так и не получила завершения. Я подумала о Кэме, и мое сердце затрепетало. Я быстро взяла себя в руки. Он не был тем самым мужчиной. Если бы он им был, то у нас все бы получилось. Если бы он им был, то сидел бы сейчас рядом со мной.

Потом я подумала о Ло и улыбнулась про себя, прежде чем написать сначала «Людус», а ниже ее имя. О, эта игра любви. Если кто и умеет играть в нее и выигрывать, так это Ло. Но будет ли она когда-нибудь счастливой? Я подумала о ней и Гранте. Хотя в магазине я заметила по выражению ее глаз, что моя подруга в замешательстве, в эту минуту они уже должны сидеть в самолете, направляющемся в Париж. Или они никуда не полетели? Я вернулась к книге и начала писать.

220, Боут-стрит, плавучий дом № 2

Ло открыла глаза еще до рассвета и сразу потянулась за телефоном. Она всегда поступала именно так, стоило ей только проснуться. Ло просмотрела список эсэмэс, пришедших за ночь и на рассвете от самых разных мужчин. Коннор, хирург. Джейк, сомелье. Райан, австралиец с зелеными глазами и щетиной на подбородке. Они знают, что она покинула рынок невест, но все-таки продолжают с ней общаться.

И еще была эсэмэс от Гранта. Этим утром они должны были лететь в Париж. Первый класс и шампанское в узких высоких бокалах.

Ло села в постели и посмотрела в иллюминатор. Озеро было серым и неспокойным, и она чувствовала, как ее плавучий дом слегка покачивается на волнах. Кажется, накануне вечером она что-то слышала по телевидению насчет сильного ветра в Рождество. Ло понимала, что пора бы ей встать, принять душ и собрать вещи для поездки. Уже скоро Грант заедет за ней. Но вместо этого она поудобнее устроилась в постели и положила голову на подушку. Ло задумалась о своей жизни и о мужчинах и вдруг поняла, что в ее жизни всегда присутствовали мужчины. Она никогда не была одна. Но почему? Что плохого в том, чтобы быть одной?

Ло надела халат и спустилась по трапу в гостиную. Она знала ответ, только боялась себе в этом признаться. Поэтому Ло сварила себе кофе, уселась на диван и принялась просматривать эсэмэс. Коннор хотел встретиться с ней завтра вечером. Джейк продолжал о ней думать, хотя прошло уже несколько месяцев после того, как они встретились последний раз. Грант сообщал, что заедет за ней через два часа. Сердце Ло сжалось.

Она поставила кофейную чашку на столик и взяла телефон. Пока она набирала номер Гранта, ее сердце билось все быстрее. Он разбил ей сердце. Он сломал ее. Впервые в жизни она была готова целиком и полностью отдаться мужчине, телом, разумом, душой и, самое главное, сердцем. А он увильнул. Грант не сказал ей честно о своих намерениях, о ситуации в его семье. Он продолжал роман с Ло и одновременно играл в семью с другой женщиной, не собираясь на самом деле ничего менять. После свадьбы Кэти его жена проверила записи в его телефоне и узнала о связи Гранта и Ло. Но он все-таки не ушел от нее, как не сформулировал и план или стратегию ухода. Вместо этого он сгладил все углы дома и умолял Ло еще немного потерпеть.

Но она больше не хотела терпеть. Грант уже отнял у нее слишком много времени, он давал Ло обещания, которые ни за что не сдержит. Более того, ей теперь предстояло иметь дело с рассерженной женой Гранта. Утром она получила неприятное электронное письмо от Дженнифер, его жены. Ее слова ранили, но это была правда. Ло написала бы точно так же, если бы оказалась на месте Дженнифер.

Это необходимо прекратить.

– Привет, детка, – прозвучал голос Гранта после первого же гудка. – Готова лететь в Париж?

– Привет, – небрежно ответила Ло. – Мне жаль, Грант, но я не могу лететь.

– Что ты имеешь в виду? – опешил он. – Я не понимаю.

Ло глубоко вздохнула.

– Я много думала об этом, – начала она. – То, что было между нами, Грант, было настоящим, реальным чувством. Я всегда буду так думать. Но… это неправильно. Этого просто не должно было случиться.

Грант молчал. Ло знала, что удивила его.

– Этим утром я кое-что поняла, – продолжала она. – Я долгое время не хотела этого замечать в себе.

– Детка, о чем ты говоришь? – в голосе Гранта слышалась мольба.