Ава Рид - Тишина моих слов

И вот сегодня утром почти все, что еще должно было уместиться в рюкзаке, я кое-как затолкала в чемодан, а незадолго до отъезда из дома сунула в маленькое наружное отделение рюкзака миску для корма вместе с бутылкой воды, мою музыку, блокнот для записей, ручку и спички. Мо самостоятельно забрался в большое отделение. Понимая, что при такой погоде ему скоро потребуется выбраться, сверху я рюкзак не застегнула, чтобы ему было чем дышать. В машине все как-то обошлось, на полную мощность работал кондиционер, и в рюкзаке было прохладно. Здесь, в автобусе, он бы в нем целый час не высидел.

Расслабившись оттого, что наш с Мо отчаянный, вообще-то не существующий план худо-бедно сработал, я наблюдаю, как он спит.

В автобусе тихо, слышен только громкий, размеренный гул мотора и шум проезжающих мимо машин. Кроме меня и моей соседки тут еще одиннадцать человек, включая вожатых.

Я задаюсь вопросом, по какой причине здесь все остальные. Был ли у них выбор. Им приходится сюда ехать, или они сами этого хотят. И есть ли разница.

Я осторожно вытаскиваю из кармана брюк МР3-плеер и вставляю в уши наушники. Нажимаю на «пуск», мысли мои уплывают вдаль, взгляд скользит по деревьям, что тянутся мимо по обочине дороги, а рука покоится на спине Мо, который чуть подрагивает. Мне нужно написать Иззи. Надеюсь, там, куда мы едем, за эти три недели у меня будет достаточно времени для себя самой. Надеюсь, я найду возможность посылать Иззи свои слова. А что, если они застукают меня? Этого случиться не должно! Ни за что.

Мо рядом. А значит, ты каким-то образом тоже. Он пытался спрятаться в моем чемодане. Так же, как раньше, помнишь? Когда мы с мамой и папой отправлялись в отпуск, он непременно хотел ехать с нами. Сегодня у него получилось, он со мной. Он – единственное, что у меня осталось.

Они хотели, чтобы я уехала. И теперь я еще больше, чем прежде, застряла где-то между «всегда» и «никогда», между «везде» и «нигде».

Я скучаю по тебе, Иззи.

Яна трясет меня за плечо, и я сдвигаю бейсболку повыше, чтобы что-то видеть. Черт, всю дорогу прошляпил! Не следовало забывать, что на мне как-никак обязанность присматривать за учениками, но нужно признаться самому себе, что здесь, в автобусе, пренебречь этой обязанностью едва ли возможно. Зевнув и потянувшись, я опускаю ноги с поручней и опираюсь на них руками.

– Сейчас приедем, – неизвестно зачем говорит Яна. Я знаю эти края, езжу сюда уже много лет. Она не имеет в виду ничего плохого.

Поэтому я отвечаю лишь коротким «знаю», стараясь, чтобы мой ответ не прозвучал грубо или раздраженно. Яна едет вожатой в лагерь всего второй раз, она получила это место в прошлом году. Пиа, напротив, знает всю процедуру, она ведет в «Святой Анне» спортивные занятия и в школе несколько дольше.

На небе ни облака, солнце печет вовсю, и воздух в автобусе такой отвратительный, что мне не хочется больше об этом думать. На спине футболка мокрая от пота. Элизабет, которую мы зовем просто Эли, умело маневрирует на поворотах. Порой она так резко жмет на тормоза, что всех нас сначала бросает вперед, чтобы затем отбросить на сиденья. По автобусу проносятся короткие стоны и негромкие вскрики. Ну да, Эли либо тормозит совсем, либо вовсе не тормозит. Это девиз ее жизни.

Пиа и Яна, поднявшись, поворачиваются к нашим новым ученикам, и Пиа берет слово.

– В «Святой Анне» этот лагерь – давняя, всем полюбившаяся традиция. Если не в ближайшие три недели, то когда-нибудь вы узнаете и поймете, почему это так. – Она победно улыбается. – Меня зовут Пиа и ко мне вы можете обращаться по любым вопросам, а также к Яне и Леви. Правила в лагере простые, они записаны в памятке, которую мы вам раздадим позже. Самое важное правило: уважайте границы, свои и наши.

Она делает паузу, чтобы ее слова улеглись в сознании. Многие наверняка спрашивают себя, как что-то подобное может быть основным правилом. Очень просто: большинство детей не знают границ или не знают никого в своем окружении, кто бы эти границы соблюдал.

– Выйдя из автобуса, заберите у Эли свои чемоданы и идите за Яной. Она покажет вам ваши палатки. Запланировано несколько совместных дел, а также совместные завтраки, обеды и ужины, а в остальном в вашем распоряжении много свободного времени. Если вы соберетесь обследовать местность, сообщите об этом заранее. Это обязательно, – особо подчеркивает она, а затем дружелюбно добавляет: – Мы желаем вам чудесно провести три недели каникул!

После этого они с Яной выходят из автобуса, а за ними следом и первые новобранцы. Не двигаются с места только две девчонки в последнем ряду, и я пытаюсь выяснить, что происходит. Та, что справа от меня, чуть ли не в панике машет рукой и наконец быстро и резко толкает ту, что слева. Почти все уже вышли. Девчонка слева, похоже, спала. Проходит несколько секунд, пока она понимает, что мы приехали. Обе почему-то в смятении переглядываются, затем девчонка хватает свой рюкзак. Увидеть больше мне мешают сиденья. Но эта парочка наконец тоже поднимается с мест, и я, покинув автобус, встаю немного в стороне.

Постепенно все разбирают свои чемоданы, идут к Яне, а затем следом за ней к озеру. Я, вдыхая знакомые запахи, последним плетусь к Эли, забираю гитару и сумку и направляюсь в лагерь, к своей маленькой палатке. Пауль, очевидно, уже все установил.

Радостное предвкушение пульсирует в моих венах, смешиваясь со страхом. Я скрежещу зубами и, крепче обхватывая гитару, снова и снова повторяю себе, что эти три недели должен наслаждаться, что рад быть здесь. Что после лагеря жизнь не закончится.

Только что все действительно могло пойти наперекосяк. Сердце у меня до сих пор колотится как сумасшедшее.

Я включила музыку, написала несколько строчек Иззи и уснула с Мо на животе. Он мог бы отправиться гулять по автобусу, или нас могли бы, наконец, застать врасплох. Этого не случилось лишь благодаря незнакомой девчонке, и я с радостью поблагодарила бы ее. Но как благодарить без слов? Я ведь даже имени ее не знаю.

Вслед за Яной мы удаляемся от автобуса. Чемодан у меня тяжелый и немилосердно скрипит, волосы липнут к затылку. Левой рукой я придерживаю в рюкзаке Мо, который, надеюсь, еще несколько минут посидит спокойно, пока… да, пока что? Я беззвучно вздыхаю. Поверить не могу, что взяла с собой кота. Такое ощущение, будто он меня уговорил, но это верно лишь отчасти. Если честно, я рада, что он со мной. С ним одиночество не такое одинокое, а чужбина не такая чужая.

Мы идем по тропинке, которая становится все уже и все больше петляет среди деревьев, сквозь листву которых шпарят лучи полдневного солнца, а я рассматриваю остальных девчонок и мальчишек, молча шагающих за Яной. Интересно, какие истории они могли бы рассказать о том, что привело их сюда. Интересно, почему оба мальчишки, что идут рядом друг с другом, никогда не поднимают головы и почему маленькая девчонка с почти наголо остриженной головой такая неуклюжая. И почему девчонка, которая мне помогла, в такую жару в свитере с высоким воротом.

Внезапно я вижу блеснувшее из-за деревьев озеро. Прозрачная синева, что, отражая солнечный свет, сияет, почти сверкает. Она чудесна.

– Ну давай же, Ханна! Давай попробуем вместе. – Иззи страшно возбуждена.

Отчаянно мотаю головой – я слишком боюсь. Новый бассейн пугающе большой.

– Тебе нечего бояться, я же с тобой!

– Но ты ведь и сама не умеешь, – шепчу я и получаю в ответ возмущенный взгляд.

– Откуда ты знаешь? Мы же еще никогда не пробовали!

– Мама сказала, чтобы мы подождали. Она что-то принесет, чтобы нам было легче.

– Да, какие-то крылышки, – бубнит Иззи, закатывая глаза. – И зачем они нам? Крылья нужны, чтобы летать, а не чтобы плавать! Давай, у нас получится! – Она толкает меня, и я погружаюсь в море синевы.

Чемодан цепляется за какую-то корягу, я вздрагиваю, и воспоминание улетучивается так же быстро, как и появилось. Мне до сих пор этого не забыть. Радостное возбуждение Иззи, ее смелость и непоколебимую веру в себя. Она вскоре научилась плавать, а я никогда не пыталась и не умею по сей день.

Я протаскиваю чемодан над корнями и иду дальше. Через несколько минут мы доходим до места расположения лагеря. Становимся полукругом, и слово берет Яна.

– Вы видите вокруг уже поставленные палатки. Этой площадкой руководит Пауль, он отвечает за расселение и безопасность, – она показывает на худощавого, дружелюбного на вид парня с невероятным количеством веснушек, – и, если у вас возникнут проблемы с палаткой, душем или туалетом, спокойно обращайтесь к нему. Чаще всего вы сможете найти его там, где сегодня остановился наш автобус. Перед тем как покинуть территорию, пожалуйста, предупредите! На палатках вывешены не только правила, которые я вам сейчас назову, но и имена обитателей.

Мы приглядываемся к палаткам. Я облегченно вздыхаю. Все они кажутся достаточно высокими и не слишком ограничивающими в движениях. Скорее всего, в центре даже можно стоять в полный рост.

– Вы будете жить в палатке по двое. Туалет и душевые вы найдете, если пойдете по этой дорожке, за ближайшим поворотом. Здесь и двухсот метров не будет, – объясняет Яна, указывая при этом в противоположном направлении, к озеру. – По пути туда вы найдете еще и деревянные столы со скамейками, где мы вместе будем есть. Каждое утро завтрак в восемь, а обед в час дня. По вечерам едим у лагерного костра. Его организуем мы, вожатые, вместе с Паулем. До озера здесь пять минут, его и отсюда видно, – продолжает она, показывая в обратном направлении. Затем большими пальцами обеих рук указывает за спину. – В маленьких палатках у меня за спиной живут вожатые. Там вы всегда сможете найти кого-то из нас. Мы хотим, чтобы вы сейчас зашли в свои палатки, познакомились со своим соседом или соседкой и распаковали вещи. Через час мы снова встретимся здесь, на костровой площадке, для общего знакомства.

Рюкзак с Мо чуть не выпадает у меня из рук. Общее знакомство. Слова отдаются у меня в мозгу эхом снова и снова, и я чувствую, как во мне нарастает паника. Я не смогу. Ничего из этого. Я попала не по адресу. Здесь все не то и не так.

Мне тяжело дышать, начинает кружиться голова и приходится вцепиться в чемодан, чтобы не упасть. Лихорадочно озираясь, вижу, как все разбредаются к своим палаткам, а сама просто стою столбом. Я не могу пошевелиться, мышцы свело судорогой, дыхание все учащается.

– Ханна? – ко мне с встревоженным видом подходит женщина из автобуса. Сдвинув брови, я смотрю на нее сквозь стену тумана, она кажется слегка размытой. – Тебя ведь так зовут, да?

Мне с трудом удается кивнуть, рот у меня по-прежнему открыт, и я чувствую, что дышу слишком часто, а кислорода легким все же не хватает. Грудная клетка вздымается слишком бурно, пальцы слишком сильно впились в рюкзак и чемодан.

– Дыши ровнее. Все хорошо, – она осторожно растирает мне руки, вверх-вниз, и это постепенно помогает. Мышцы медленно расслабляются, острота зрения восстанавливается, сердце начинает биться медленнее. Я судорожно сглатываю, но это лишь жалкая попытка, потому что во рту сухо, а ком в горле огромный.

– Пойдем, я отведу тебя в палатку.

Если бы только я могла сказать «спасибо»! Я бы сказала ей это тысячу раз. Взяв мой чемодан, она направляется ко второй большой палатке. Она ободряюще смотрит на меня и улыбается.

– Все может стать лучше, хотя иногда так вовсе и не кажется.

После этого она уходит, оставив меня одну.

Сдвинув в сторону служащий входом брезентовый навес и москитную сетку, я вхожу в палатку. Она даже больше, чем кажется снаружи, и я была права – в центре можно стоять в полный рост. Справа и слева лежит по свернутому в рулон туристическому коврику и маленькому надувному матрасу. Справа на полу уже кто-то сидит, мой так называемый сосед, и я на секунду с облегчением закрываю глаза, когда понимаю, что это та самая девчонка из автобуса. Девчонка в свитере с высоким воротом и длинными, густыми волосами. Сидя почти спиной ко мне, она уже надувает свой матрас. Я то ли тяну, то ли несу чемодан в угол, и в этот момент она, перестав дуть, оборачивается и смущено улыбается мне. У меня не получается ответить ей тем же, и я опускаю глаза. Прежде волосы скрыли бы мне лицо, защитили бы меня, и я часто забываю, что теперь это невозможно. Мне больше за ними не спрятаться.