— Нет.

Это было абсолютной правдой, хотя то, что она исключала, потрясало своей невероятностью.

— Однако ты изучаешь этот вопрос.

— Да. Обещаю, что вы с Региной будете первыми, кто узнает, когда я получу ответ.

Он не собирался сваливать им на голову такой сюрприз, не будучи до конца уверенным, что мог доказать свои утверждения.

После ухода Дрейкера, он вернулся к своему рабочему столу и взял ещё одно письмо. Несмотря на усталость и необходимость встать рано утром, чтобы быть в Ньюгейте и помочь Луизе, ему нужно было узнать правду. Только тогда он мог искупить вину за свою ужасную ошибочную оценку в Пуне.

Глава 12

Дорогая Шарлотта,

Я узнал на днях, что Фоксмур в понедельник лично беседовал с лордом Сидмутом. Это может ничего не значить, но, принимая во внимание язвительность министра внутренних дел в отношении Лондонских женщин, я бы предостерёг вас и ваших друзей быть осторожнее.


Ваш встревоженный кузен,

Майкл

Во вторник утром, едва краешек солнца показался на горизонте, как Луиза осаждала Задиру Брута в воротах Ньюгейтской тюрьмы.

Так Луиза про себя окрестила мистера Трикла [22], поскольку со стражником была одна беда, с тех пор как Лондонские женщины взамен ему наняли надзирательницу, а его в результате перераспределили в мужские камеры тюрьмы. Бруту это не понравилось, о нет. Мужчины-арестанты далеко не так подходили его похотливым склонностям.

Была б её воля, его бы давным-давно уволили, но его кузеном был мистер Браун, начальник тюрьмы, и с этим ничего нельзя было поделать.

Сегодня он в край испытывал её терпение.

— Ты сказал мне на прошлой неделе, что восемь наемных повозок будет достаточно, — произнесла она.

— Что бы перевезти женщин, мисс Норт. — Брут сунул большие пальцы в карманы своего грязного жилета. — Но и охранникам надо где-то ехать.

— Стражники всегда едут рядом верхом.

— Ага. Когда женщины — в телегах. Но они-то сегодня не в телегах, да? И мы не можем рисковать их побегом.

— Они в кандалах! Как далеко они смогут уйти, прежде чем стражники их догонят?

Брут скрестил на груди свои толстые руки.

— Экипаж может вырваться на свободу и уйти до того, как охрана его нагонит.

О, ради Бога… Она была не прочь поколотить этого мерзавца; трудно сдержаться, когда натыкаешься на его льстивую ухмылку.

Спокойно, Луиза, спокойно. Выходя из себя, никогда ничего не достигнешь. Вместо этого она смерила его ледяным взглядом.

— Так сколько же нам нужно экипажей?

— Почём знать. Я лишь говорю, что с двумя стражниками на экипаж — один на запятках и один внутри — вы никогда не вместите их и шестьдесят женщин в восемь наёмных повозок.

— Я сказала Саймону нанять дополнительные, — вставила Регина, — но их всё ещё не достаточно.

— Полагаю, остальных заключённых придётся-таки поместить в телеги, — Брут даже не удосужился скрыть своего ликования.

— Нам не нужны телеги, — отрезала Луиза.

— Что случилось? — спросила миссис Фрай, привлечённая суетой у ворот.

Она с другими квакерами раздавала пакеты игл, ниток, и обрезки ткани, чтобы арестантки могли шить стёганые лоскутные одеяла на продажу в Австралию, и Луизе не хотелось отвлекать её от работы. Однако эта опрятно одетая дочь банкира, женщина сорока лет, за приятными манерами которой скрывалась железная воля, часто с успехом пристыжала Брута и заставляла хорошо себя вести.

После объяснений Луизы, миссис Фрай впилась в него своим строжайшим взглядом.

— Я переговорю об этом с начальником тюрьмы, сэр.

Брут пожал плечами.

— А плевать я на это хотел. И ничего это не изменит — повозок всё ещё слишком мало.

— Мы можем использовать и мой экипаж, — вставила миссис Харрис. — Так как сегодня приехали только мы с Венецией, мы можем разместить ещё трёх женщин.

Разговор о том, кто ещё мог добровольно привлечь свои экипажи, всё ещё продолжался, когда подъехал Саймон.

— Почему впереди выстроились телеги? — спросил он, присоединившись к ним.

Луиза окинула Брута взглядом чистейшего презрения.

— Поскольку тут мистеру Триклу приспичило устроить из этих женщин публичный спектакль.

— Не я ж облажался, и не взял в расчёт охранников, — рявкнул он.

— Вы не сказали, что я должна была, — Луиза так далеко вперед выгнула подбородок, что высоко завязанный воротник её длинной мантильи [23] поцарапал ей горло. — Поэтому помогите мне, если вы…

Саймон встал между ней и стражником.

— Кажется, какое-то затруднение?

В сюртуке и панталонах из серовато-коричневой нанки [24], Саймон точно не походил на лорда, и Брут едва удостоил его взгляда.

— Слишком много женщин для наёмных экипажей.

— Тогда мы наймём больше, — сказал Саймон. — Или сделаем два рейса.

— Не-а. Времени нет. «Баклан» отправляется с приливом через два часа. Значит, вы должны взять телеги, папаша. Выбора у вас нету.

Говорить Саймону такие слова было ошибкой. Выпрямившись, он произнёс холодным, внушающим страх голосом:

— Я бы хотел поговорить с начальником тюрьмы.

— У коменданта нет времени на никудышных квакеров, — пренебрежительно сказал Брут.

— Я не квакер. Я Фоксмур. И я хочу поговорить с комендантом. Сейчас же, — сказал он, высокомерный аристократ до мозга костей.

Какой-то миг понадобился, чтобы имя произвело впечатление, но когда это произошло, ухмылка была напрочь стёрта с лица Брута.

— Ф-Фоксмур? Герцог?

— Он самый, — не теряя зрительного контакта, Саймон указал на Регину. — Та женщина — моя сестра. Мисс Норт — её золовка и мой очень хороший друг. Может, понадобится упомянуть это, когда будешь звать коменданта.

— Да, ваша светлость, — пробормотал тот, и поспешно удалился.

Как только он ушёл, Саймон обратился к дамам.

— Расскажите, как это случилось.

К тому времени, как вернулся Брут, Луиза в деталях ознакомила Саймона с общей тактикой стражника и его неприязнью к реформаторам.

Мистер Браун бежал рядом с запыхавшимся Брутом, подобно спаниелю, страстно желающему ублажить хозяина.

— Ваша светлость, кажется, вышло недоразумение…

— Да, кажется так, — произнёс Саймон в той властной манере, которой ей никогда не достичь. Он стегнул Брута взглядом, словно какого-то мизерного таракана. — Тут ваш человек сказал нам доставить восемь повозок. Теперь он говорит, что их недостаточно.

Брут смерил Саймона убийственным взглядом, но мистер Браун яростно закачал головой.

— Чистейшее недоразумение. Я тотчас же всё выясню.

— Прекрасная идея, поскольку мы с дамами должны будем теперь воспользоваться своими экипажами. Если у вас нет иного предложения?

Когда мистер Браун открыл рот, Саймон добавил:

— Такого, что не предполагает использование открытых телег.

Мистер Браун закрыл рот.

— Понятно. А у вас есть собственный экипаж, сэр? — спросил Саймон.

— Есть, — отозвался один из стражников, опередив с ответом коменданта. Луиза узнала в нём человека с хорошей репутацией, который всегда был добр к женщинам. — Держит свое ландо [25] снаружи сзади, вот так.

— Хорошо, — Саймон слегка улыбнулся коменданту. — Уверен, вы с радостью добавите к группе свой ландо, не так ли, сэр?

Только с большим усилием Луиза подавила улыбку.

Мистер Браун побледнел.

— Д… да … ваша светлость, конечно.

— Ведь иначе, возможно, мне придется упомянуть о вашем «чистейшем недоразумении» моему хорошему другу, лорд-мэру [26], и он вряд ли будет доволен.

— Я… я буду счастлив предложить свой ландо, ваша светлость.

Кивнув, Саймон повернулся к женщинам, которые спешно подбивали итог.

— Тогда сколько же ещё нам надо экипажей, дамы?

— Два, — сказал миссис Харрис, — если возьмём детей на колени.

— На следующей улице стоит несколько наёмных экипажей, — сказал услужливый стражник. — Если вы ручаетесь оплатить их, ваша светлость, я погляжу, сколько могу достать.

Саймон сунул ему несколько крон.

— Заплати этим, а остаток забери себе.

Луиза знала, что это было больше, чем зарабатывал стражник за месяц. Он, с просиявшим лицом, рассыпался в благодарностях Саймону, прежде чем унестись прочь.

С презрительным взглядом Саймон обернулся к Бруту.

— Кажется, сэр, наша проблема решена, — голос его источал сарказм. — Потому, наверно, нам следует приступить к отправке — корабль с таким нетерпением ждут нашего прибытия.

Луиза успела лишь благодарно улыбнуться Саймону, прежде чем охранники начали утомительный процесс погрузки закованных женщин и их детей в повозки.

О, как же ей сопротивляться ему, когда он делал такие чудесные вещи, например, осадил Брута из-за её арестанток? Или сообщил Маркусу, что он, в самом деле, думает жениться на ней? Она всё еще с трудом верила тому, что прошлым вечером рассказал ей брат — что Саймон даже показал ему бумаги брачного контракта.

Девушка должна была прийти в ярость от самомнения этого мужчины. Вместо этого, её сердце воспарило, и всё потому, что его ухаживания, как оказалось, не были интригой.

Она, должно быть, сошла с ума. Луиза огляделась, в тот момент, как Саймон закончил говорить с кучером наемного экипажа. Он встретился с ней глазами, и от его мимолётного взгляда по её спине ударом молнии пронеслось предвкушение, особенно, когда вдобавок герцог так ослепительно улыбнулся, что она почти лишилась зрения.

Когда вздох её застрял в горле, она резко отвела взгляд. Беда с этим Саймоном — он всех ослеплял, наверное, как Люцифер, когда ангелом света спустился с небес.

Даже Маркус обернулся изменником под воздействием блеска Саймона. После беседы с Саймоном, Маркус не пытался дальше предостерегать её. Он даже заметил, что, наверно, ошибался и Саймон не притворялся, ухаживая за ней, и не думал ей вредить.

К несчастью, миссис Харрис поведала сегодня утром тревожную весть: Саймона видели беседующим наедине с лордом Сидмутом прямо перед тем, как Маркус наведался к нему.

Всякий раз, когда девушка об этом думала, её желудок скручивало узлом. Но это могло означать всё что угодно. Как бы это её не сердило, Саймон был членом партии Сидмута. Из этого не обязательно следовало, что он был согласен с идеями министра; такое замечалось за многими членами партии Сидмута.

Но был ли Саймон одним из них? Или это, даже брачный контракт, — лишь искусная ложь, которую он состряпал, чтобы уничтожить её доброе имя?

Конечно, нет. Конечно, он знал, что Маркус никогда не допустил бы этого. Что и говорить, неодобрение Маркуса не остановило его семь лет назад…

Черт бы тебя побрал, Саймон! После всех этих лет, он по-прежнему привносил хаос в её жизнь. И очевидно, Луиза не лучше прежнего вооружена, чтобы вычислить его мотивы. Ради всего святого, к некоторым людям должны прилагаться инструкции.

Тем не менее, ради неё он противостоял Бруту.

— Мисс Норт? — произнес стражник, отвлекая её от навязчивых мыслей. — Если сойдет, мы поместили вас в экипаж вместе с женщинами, которых вы обучали.

— Замечательно, спасибо.

Луиза пошла за охранником к наёмной повозке. Она бегло взглянула на тюремный двор. Все экипажи, кроме фаэтона Саймона, были заполнены. К счастью, осталась одна женщина, которая тащила ребёнка не старше трёх лет.

Когда Луиза обдумывала, освободить ли ей свое место в экипаже для неё, Саймон с любезной улыбкой подошёл к арестантке.

— Кажется, мадам, вы поедете со мной.

Луиза, раскрыв рот, уставилась на Саймона. Он бы взял заключённую в свой любимый экипаж? Верно?

Глаза женщины округлились, когда она очутилась в фаэтоне, с его позолоченными панелями, розовой обивкой, и резвой парой подогнанных гнедых. Личность Саймона ещё не проявилась женщинам, но она не могла не осознавать, что конный экипаж — и его владелец — были высшего сорта.

Она замотала головой.

— Нет, сэр, это приятное зрелище слишком изыскано для таких, как я.

Саймон склонился к ней.

— Правда в том, что это и для меня слишком изыскано, но я мирюсь с этим, так как это больше всего по нраву лошадям. Заставляет их чувствовать себя важными, понимаете. И я должен заботится, чтобы лошади были счастливы, иначе они лодырничают.

Вмешался Брут.

— Вы не можете её там разместить, ваша светлость. С ней должна быть охрана.

Презрительно-яростный взгляд Саймона внушал по-настоящему благоговейный трепет. Но он лишь решительно, сухим тоном произнёс: