Нет. Сейчас я хотел бы смаковать свои ощущения. С человеком, с чьей помощью все это случилось. Я беру ее за руку и веду в тихий бельведер неподалеку, мы садимся на скамейку, и я пытаюсь облечь в слова то, что только что произошло.

– Как это вышло? – Это единственный вопрос, который приходит в голову.

Кейт берет меня за руки.

– Тебе действительно это интересно?

– Думаю, да. Я как в другом мире оказался.

– Нет, нет, – со смехом отвечает она. – Я верю и в музу, и во все остальное, но не надо списывать свою игру на очередную случайность. Это сделал ты.

Да. И нет. Я ведь там был не один.

Мы еще какое-то время сидим в бельведере. У меня все тело как гудит, вибрирует. Волшебная ночь.

– По-моему, тебя ждут поклонники, – через какое-то время Кейт показывает мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу Бруджа, Хенка, Вау, Лин и еще нескольких ребят – все смотрят на нас с любопытством. Я беру Кейт за руку и знакомлю ее с ними.

– Ты же пойдешь на нашу вечеринку? – спрашивает Брудж.

– Нашу вечеринку? – удивляюсь я.

Брудж самую малость робеет.

– Ну, мы не смогли так быстро все отменить.

– Особенно теперь, когда он пригласил всю труппу и половину зрителей, – добавляет Хенк.

– Неправда! – возмущается Брудж. – Не половину. Всего лишь пару канадок.

Я закатываю глаза и смеюсь.

– Ну, хорошо. Идем.

Лин тоже смеется и берет меня за руку.

– А я уже прощаюсь. Завтра хоть кто-то из нас должен быть в состоянии два слова связать. Мы же переезжаем. – Она целует Вау, потом меня. – Молодец, Уиллем.

– Я дойду с ней до выхода из парка. Я в вашем городе еще не ориентируюсь.

– Ты что, не с нами? – спрашиваю я.

– Мне сначала надо кое-что сделать. Подойду позже. Дверь не закрывайте.

– Конечно, – отвечаю я и целую Кейт в щеку, а она шепчет мне на ухо:

– Я знала, что ты сможешь.

– С твоей поддержкой, – напоминаю я.

– Не говори ерунды. Тебя просто нужно было подбодрить.

Но я имею в виду не это. Да, Кейт верит, что надо выкладываться, не полагаться на случай, а взять в руки руль. Но если бы мы не встретились с ней в Мексике, разве я бы был сейчас здесь? Это произошло случайно? Или по моей воле?

Уже в сотый раз за сегодня я возвращаюсь к Лулу, теперь мы на барже Жака с невероятным названием «Виола». Она только что поведала мне легенду о двойном счастье, мы поспорили насчет ее смысла. Она считала, что парню посчастливилось заполучить и работу, и девушку. А я не соглашался. По-моему, дело было в том, что строки стихотворения совпали, встретились две половинки. Любовь.

Но, может, мы оба ошибались, и оба были правы. Тут нет выбора между удачей и любовью. Судьбой и волей.

Может, двойное счастье подразумевает наличие и того, и другого.

Сорок девять

В квартире полная неразбериха. Собралось больше пятидесяти человек – актеры, ребята из Утрехта, даже старые школьные друзья с тех времен, когда я жил в Амстердаме. Я не представляю, как Брудж так быстро их всех откопал.

Макс, как только входит, сразу кидается ко мне, вместе с ней подходит Винсент.

– Офигеть, – говорит она.

– Мог бы предупредить, что играть умеешь, – добавляет Винсент.

Я улыбаюсь.

– Я предпочитаю некоторые вещи хранить в тайне.

– Да уж, вся труппа в полнейшем восторге, мать твою, – добавляет Макс. – За исключением Петры. Она зла, как никогда.

– Это потому, что дублер сделал ее звезду. И теперь ей предстоит решать, выпускать на сцену этого больного – и в прямом, и в фигуральном смысле – или позволить тебе привести нас к славе, – говорит Винсент.

– Ох уж эти решения, – добавляет Макс. – Ты не оборачивайся, но взгляд Марины снова призывает ее трахнуть.

Естественно, мы все поворачиваемся к ней. Марина пристально смотрит на меня и улыбается.

– Даже и не пытайся отрицать, разве что она все же меня хочет, – продолжает Макс.

– Я сейчас вернусь, – говорю я ей. Я подхожу к Марине, стоящей возле стола, из которого Брудж соорудил бар. В руках у нее какой-то кувшин. – Что тут у тебя? – интересуюсь я.

– Точно не знаю. Это мне один из твоих приятелей предложил, обещал, что похмелья не будет. – Пришлось поверить ему на слово.

– Это твоя первая ошибка.

Марина проводит пальцем по ободку кувшина.

– У меня такое ощущение, что свою первую ошибку я уже давно совершила. – Она делает глоток. – А ты не пьешь?

– Я уже как пьяный.

– Держи. Чтобы не без повода.

Она протягивает мне стакан, и я делаю крохотный глоточек. Чувствую кислый вкус текилы, которую Брудж теперь просто обожает, плюс другой алкоголь с апельсиновым ароматизатором. – О да. С этого похмелья не будет. Однозначно.

Марина смеется и касается моей руки.

– Не буду рассказывать, насколько ты был великолепен сегодня. Тебя, наверное, уже тошнит от таких признаний.

– Разве от этого может тошнить?

Марина ухмыляется.

– Нет. – Она отводит глаза. – Я помню, я днем говорила насчет того, чтобы после спектакля, но, похоже, сегодня нарушаются все правила… – Она смолкает. – Может, теперь три недели уже не сыграют роли?

Марина сексапильна, божественно красива и умна. Но она не права. Три недели – большой срок. Я знаю, потому что даже за один день все может измениться.

– Нет, – отвечаю я, – могут сыграть.

– А. – Она удивлена и несколько обижена. – У тебя кто-то другой?

Сегодня, когда я стоял на сцене, мне казалось, что да. Но это был призрак. Которых у Шекспира полно.

– Нет, – говорю я.

– Я просто видела тебя с той женщиной. После представления. Засомневалась.

Кейт. Мне срочно необходимо ее увидеть. Я теперь точно понял, чего хочу.

Я прошу Марину меня извинить, принимаюсь ходить по квартире, забитой людьми, но Кейт нигде не видно. Я спускаюсь вниз проверить, не заперли ли еще входную дверь. Не заперли. Я снова натыкаюсь на мисс Ван дер Меер, она опять ведет пса на прогулку.

– Извините, что шумим, – говорю я.

– Ничего, – отвечает она. И смотрит вверх. – Ох, ну и вечеринки у нас там были!

– Вы жили здесь же, когда там был сквот? – спрашиваю я, стараясь увязать фрау среднего возраста с молодыми анархистами, которых я видел на фото.

– О да. Я знала твоего отца.

– Какой он был тогда? – не понимаю, зачем я это спросил. Брама все считали весельчаком.

Но ответ соседки меня удивляет.

– Он был несколько меланхоличным юношей. – Ее взгляд снова устремляется вверх, словно она видит его в той квартире. – До тех пор, пока не появилась твоя мама.

Собака дергает поводок, и она уходит, оставляя меня в размышлениях по поводу того, что я на самом деле знаю и чего не знаю о своих родителях.

Пятьдесят

Звонит телефон. Я сплю.

Пытаюсь его найти. Он лежит возле подушки.

– Алло, – бормочу я.

– Уиллем! – выпаливает Яэль, будто задыхаясь. – Я тебя разбудила?

– Ма? – Я жду, когда меня охватит привычная паника, но она не приходит. Вместо нее я испытываю приятное остаточное чувство. Я протираю глаза, но оно остается подобно дымке: мне снился сон.

– Я поговорила с Мукешем. И он сотворил чудо. Он может доставить тебя сюда уже в понедельник, но билет надо покупать прямо сейчас. На этот раз дата обратного вылета останется открытой. Приезжай на год. А там решишь, что делать дальше.

В голове у меня мутно от недосыпа. Мы праздновали до четырех. Заснул я в районе пяти. Даже солнце уже встало. Мне потихоньку вспоминается вчерашний разговор с матерью. Ее предложение. Как мне хотелось к ней. По крайней мере, казалось, что хочется. Иногда ты и не знаешь, что чего-то хотел, пока возможность не пропала. А иногда думаешь, что хочешь чего-то, не понимая, что оно у тебя уже есть.

– Ма, – говорю я. – Я не полечу в Индию.

– Не полетишь? – В ее голосе слышатся любопытство и разочарование.

– Мне там не место.

– Тебе место там, где я.

Я рад это слышать спустя столько времени. Но я в это не верю. Мне приятно, что у нее новый дом в Индии, но мне там делать нечего.

В бой и домой.

– Мам, я буду играть, – говорю я. И чувствую, что это правда. Эта мысль, этот план полностью сложился в моей голове со вчерашнего вечера, а может, и намного раньше. Мне срочно нужно увидеть Кейт, она на вечеринке так и не объявилась. Этой возможности ускользнуть я ей не дам. Это то, что мне нужно. – Я буду играть, – повторяю я. – Потому что я актер.

Яэль смеется.

– Разумеется. Это у тебя в крови. Ты как Ольга.

Я сразу же узнаю это имя.

– Ты про Ольгу Сабо?

Пауза. Я слышу, как линия трещит от удивления.

– Тебе саба рассказывал?

– Нет. Я нашел фотографии. На чердаке. Хотел спросить, но забыл, был очень занят… Да и мы никогда ничего подобного не обсуждали.

– Да, похоже, правда.

– Кто она такая? Подружка сабы?

– Его сестра. – Я должен бы удивиться, но не удивляюсь. Вообще. Просто как кусочки пазла встают на свои места.

– Она была бы твоей двоюродной бабушкой, – продолжает Яэль. – Саба всегда говорил, что Ольга просто поразительно играла. Должна была поехать в Голливуд. Но началась война, она не выжила.

Не выжила. Один только саба.

– А сабо – это псевдоним?

– Нет, у сабы была такая же фамилия, но он изменил ее перед иммиграцией в Израиль, чтобы она стала похожа на еврейскую. Так многие европейцы делали.

Наверное, чтобы отстраниться. Я понимаю. Хотя у него не вышло. Все эти немые фильмы, на которые мы ходили. Все эти призраки, которых он старался не подпускать к себе близко, но и не отогнать слишком далеко.

Ольга Сабо, моя двоюродная бабушка. Сестра моего деда, Оскара Сабо, ставшего Оскаром Шило, отцом Яэль Шило, жены Брама де Руитера, брата Дэниэла де Руитера, который вскоре станет отцом Абрао де Руитера.

Моя семья снова растет.

Пятьдесят один

Я выхожу из своей комнаты и вижу, что Брудж с Хенком только что проснулись и осматривают окружающий бардак с видом генералов, проигравших крупное сражение.

Брудж поворачивается ко мне с кривой виноватой миной на лице.

– Прости. Я потом могу убрать. Но мы обещали в десять встретиться с Вау, помочь ему переехать. И уже опоздали.

– Кажется, я сейчас сблюю, – объявляет Хенк.

Брудж берет пивную бутылку, на две трети забитую окурками.

– Сблюешь потом, – говорит он. – Мы Вау пообещали. – И смотрит на меня. – И Вилли. Я попозже уберу. В том числе и блевоту Хенка, которую он пока подержит внутри.

– Не беспокойся, – отвечаю я. – Я уберу. Разберусь!

– Нечего этому так радоваться, – говорит Хенк, морщась, и кладет пальцы на виски.

Я беру ключи.

– Извини, – говорю я, хотя мне совсем не стыдно. Я иду к двери.

– Ты куда? – спрашивает Брудж.

– Возьмусь за руль!

Я спускаюсь и снимаю замок с велосипеда, и тут звонит телефон. Это она. Кейт.

– Я тебе уже час пытаюсь дозвониться, – говорю я. – Я собираюсь к тебе в отель.

– В отель, значит? – Я слышу, что она улыбается.

– Я боялся, что ты уедешь. У меня к тебе предложение.

– Предложения лучше делать лично. Но сиди на месте, я вообще-то еду к тебе. Потому и звоню. Ты дома?

Я вспоминаю квартиру, Бруджа с Хенком в трусах, страшный бардак. Солнце светит по-настоящему ярко – впервые за несколько дней. Я предлагаю ей вместо этого встретиться в Сарпатипарке.

– Это через дорогу. Где ты вчера меня нашла, – напоминаю я.

– Уиллем, предложение дешевеет, перемещаясь из отеля в парк? – подшучивает она. – И не знаю, это лесть или оскорбление?

– Да я тоже.

Я тут же иду в парк, сажусь на одну из скамеек возле песочницы и жду. Мальчик с девочкой обсуждают будущую крепость.

– Можно, там будет сто башенок? – спрашивает мальчик.

– Думаю, лучше двадцать, – отвечает девочка.

– Мы будем жить там вечно? – добавляет он.

Девочка смотрит на небо.

– Пока дождь не пойдет.

Когда появляется Кейт, многое уже сделано – готов ров и две башенки.

– Извини, что так долго. – Она совсем запыхалась. – Я заблудилась. В вашем городе все дороги идут по кругу.

Я начинаю объяснять про концентрические каналы, про то, что Сентюурбан опоясывает город, как ремень. Она отмахивается.

– Забей. Я безнадежна, – и садится рядом со мной. – Есть новости от фрау Директор?

– Тишина.

– Звучит угрожающе.

Я пожимаю плечами.

– Может. Но я тут уже ничего поделать не могу. У меня все равно новый план.

– А. – Большие зеленые глаза Кейт распахиваются еще шире. – Да?

– Да. С ним и связано мое предложение.

– Красти насталяются.

– Что?

Она качает головой.

– Забудь, – скрестив ноги, Кейт наклоняется ко мне. – Я готова. Делай.