– Тая, – бормотал Егор в коротких паузах между поцелуями, – помоги мне.

Теряя сознание, она прислушивалась к рукам, тискавшим ее, как на заре их любви, – оказывается, они не разучились, а она так боялась…

До аварии Егор все больше полагался на технику и все меньше – на чувства.

Оказывается, он не разучился быть горячим, изобретательным и нежным. Оказывается, кураж из кухни может переместиться в спальню. Сейчас все было как когда-то давно, и – ах! – как это было сладко…

И это не было слиянием двух тел – это была близость сердец. Она бродила в кипящей крови, вырывалась наружу через все раскрытые поры и проникала под кожу партнера.

– Таюшка. Как я тебя хочу…

– Подожди, не спеши…

– Не могу.

– Можешь, – приказала Таська и поняла, что и здесь она стала главной.


Не только Егор пострадал от аварии.

Пострадали все.

Настена – она совсем забросила учебу, Яга – она совсем выжила из ума, Таисия Бинч – она присохла душой к бизнесу.

Каждый день просыпалась раньше Егора, выскальзывала из постели, принимала душ и выпархивала за дверь, подспудно ожидая и страшась вопроса: «А куда это ты намылилась, дорогуша?»

Почему-то была уверена, что наступит день, и Егор запретит ей ходить на работу – его работу! – и рулить бизнесом.

Время бежало, вопрос не возникал, и это пугало еще больше.

По вечерам Таська ловила на себе задумчивый взгляд мужа, от которого сердце укатывалось в пятки, а утром все повторялось: подъем до звонка будильника, вороватые, быстрые сборы и побег.

Егор все больше уходил в себя, воздух в доме как бы загустел, в нем носилось электричество, и Таська по-настоящему трусила.

Ей было легче сбежать, чем расставить точки над «i», открыто признать, что в прежние рамки ее вогнать уже нельзя. Прежняя Таисия умерла безвозвратно, и на ее могилке установлен памятник с лаконичной надписью: «Домохозяйке».

Вопросы громоздились у Таськи в мозгах, наползали друг на друга, играли в «царя горы».

Признает факт смерти домохозяйки Егор или нет? Если откажется принимать новый статус жены, это будет означать только одно: семья дала трещину.

А если муж признает ее права? Эта мысль вызывала в голове еще большую сумятицу.

Егору предстояло открыть для себя новую Таисию, и то, как он станет реагировать на открытие, было для нее волнующей загадкой. Станет он замирать в радостном удивлении и любоваться женой или будет ревновать, завидовать и злиться, а может, и вовсе стукнет кулаком по столу и запретит ей появляться в конторе, пока он жив.

Насколько Таська была наслышана, на капитанском мостике двух капитанов не бывает. Бывает один капитан. Командир и директор тоже бывает один. Зато у капитанов, командиров и директоров бывают помощники и заместители.

Что касается Таськи, то она согласна была занять место младшего помощника старшего дворника, лишь бы быть поближе к бизнесу, к этому заразительному безумству, насыщенному ощущениями, острыми, большими и малыми событиями и конфликтами. Она и не заметила, как подсела на все это.


Жизнь как-то приспосабливалась к Бинчам, а Бинчи – к жизни.

Незадолго до Нового года Таська встретила контейнер и с головой ушла в дела. С азартом торговала рыбой и икрой, выбивала долги и выплачивала кредит.

Егор по большей части молчал и пребывал в каком-то своем мире.

Таська могла поклясться, что все дело в ее отсутствии и наспех приготовленных ужинах.

К Егору еще приходила патронажная сестра, делала уколы, но выглядел он неплохо и даже стал совершать прогулки, иногда – длительные. Длительные настолько, что Яга заподозрила любовницу.

– Ты своего-то профукаешь, девка, – затащив Таську в ванную, жарко зашептала бабуля беззубым ртом, – то тебя поганой метлой на работу не выгонишь, а то ты бежишь из дома, как из чумного барака. Из крайности в крайность бросаешься, а Егорка-то мужик. Что ж он у тебя один да один?

У Таськи перед глазами все поплыло. Любовница?

– Чего ты зенки-то вылупила? Мудрых людей послушай, – прозрачно намекнула бабуля.

Вода с напором хлестала из крана, брызги летели на Таськин халатик.

Комичность ситуации заключалась в том, что если Яге отвечать, то нужно орать во всю глотку. Значит, ни о какой секретности речи быть не может. Но, черт возьми, Яга права.

У них с Егором это было только один раз. Таська вспомнила наполненную шепотом и прерывающимся дыханием ночь, и горячая волна разлилась внизу живота.

Все остальное время она приползала домой без рук и без ног, ужинала и засыпала, не успев, что называется, донести голову до подушки.

Но если бы Егор настаивал, она бы откликнулась. Он не настаивал. В чем тут дело? Завел романчик с какой-нибудь санитаркой-брат-Тамаркой или медсестрой?

Может быть, все-таки дело не в любовнице? Может быть, мужик засиделся без работы?

Таська решила действовать. Прежде всего – выяснить планы Егора. Есть же у него какие-то планы…

Накормив ужином семейство, включая Барончика, Таисия дождалась, пока все угомонятся, и начала издалека:

– Как ты себя чувствуешь, Егорушка?

Егор очнулся от дум и, Таське показалось, удивился, обнаружив ее рядом:

– С божьей помощью, все хорошо.

– Ты, наверное, соскучился без дела?

Егор посмотрел на жену тем странным, пустым, обращенным в себя взглядом, который в последнее время стал его альтер эго.

– Пожалуй.

Вопреки здравому смыслу Таська предалась мечтам.

В воображении замелькали идиллические картинки: они с мужем вместе едут на работу и вместе возвращаются с работы, вместе обсуждают проблемы, летают на Сахалин, рыбачат на Тунайче (вот Егор поразится, увидев, что она заправски насаживает червей и забрасывает удочку), вместе решают, куда вложить деньги…

Таська представляла многое, только не то, что произошло на самом деле.

Ей понадобились все силы, когда открылась причина, по которой Егор не спешил на передовую.

– Тася, я много думал о своей жизни, о нас с тобой, – с покаянным видом сообщил Егор, и от его слов на Таську повеяло холодком. В прежней жизни Бинч не был замечен в склонности к психоанализу. И философом тоже не был.

– Это всегда так бывает, – чирикнула она, ощущая неясное беспокойство, – когда люди выходят из комы, они переосмысливают свою жизнь. – Говоря это, Таська пыталась не столько успокоить Егора, сколько себя.

– Ты права. Я переосмыслил.

– Это логично.

– И я решил уйти из этого мира.

– Что-что? – От Таськиного бедного сердца медленно отхлынула кровь. – Это как?

– Ты не поняла, – досадливо поморщился Егор, – я решил уйти в монастырь.

Инородное, непривычное, редко употребляемое, да что там редко – вообще неупотребляемое в их среде, в их семье слово повисло в воздухе черным облаком.

Впечатление было оглушительным, Таська глупо улыбнулась:

– В монастырь?

Удушливая чернота расползалась по комнате, поглотила свет и кислород.

– Да. – Егор кротким агнцем взглянул на жену и снова отвел глаза, но Таська успела проникнуть в глубину этого взгляда и обнаружить на дне боль. Все-таки недаром они прожили столько лет вместе.

В ту же секунду Таська поверила: это не шутка и не розыгрыш. Это правда. Он так решил.

– Нет, – защищаясь от открывшейся бездны, прошептала она.

– Да.

– Ты не можешь так со мной поступить.

– Тася, – Егор с мукой посмотрел на жену, – я все обдумал. Я еще там, в Демре, когда начался ливень и земля загудела под ногами, я тогда пообещал себе, что приду к Богу, если выживу.

Таська не слушала мужа – она уже вовсю рыдала.

– Нет! – выкрикивала она сквозь рыдания, – нет! Как ты можешь? Это нечестно! Ты просто с ума сошел!

Последняя мысль показалась Таське откровением, она перестала рыдать и посмотрела на Егора с надеждой. Ну конечно! Как она сразу не поняла? Конечно, муж тронулся умом.

Вот в чем дело! Егор – сумасшедший!

– Я не сумасшедший, я уже получил благословение у отца Ростислава.

Потрясенная до основания, Таська спросила:

– У какого еще отца?

– У батюшки нашего.

В полном смятении Таська онемела. Чувства сменяли одно другое, победило возмущение.

– Значит, с каким-то чужим мужиком ты посоветовался, а я, значит, тебе никто? Кто он такой, этот Ростислав, чтобы лезть в нашу жизнь? Какой же ты бессовестный. – Таська уже орала во всю мощь своих легких. – Как ты можешь? А Настена? Что ты ей скажешь, как объяснишь?

– Со временем она поймет, – проговорил Егор, но Таськино чуткое ухо уловило неуверенность в интонации, и она тут же вцепилась в слабое место.

– Никогда, понял, никогда она не поймет тебя. Нормальным людям этого не понять.

– Если я ненормальный, мое место в монастыре.

– Не надо ловить меня на слове. – Таська запуталась, сбилась с мысли, но быстро вернула логику рассуждения: – Если ты ненормальный, тебе место в психушке, а не в монастыре.

Егор не отреагировал на выпад. Свесив голову, он с пугающей покорностью терпел Таськины обвинения, а Таська все больше входила в роль покинутой жены:

– Это подлость, это гнусность – оставить меня одну на старости лет! Кому я нужна на четвертом десятке? Почему я должна одна доживать?

– Тебе до старости как до Луны, – невнятно пробормотал Егор, и Таська как с цепи сорвалась:

– Так, может, ты себе и преемника подыскал? А что? Это идея! Завещай меня какому-нибудь богатенькому Буратине, главное – здоровому, чтобы он в постели был выносливым, и катись в свой монастырь!

Последние, самые унизительные оскорбления Таська с мстительной радостью швыряла в виноватую спину Егора, обтянутую серым кардиганом.

Шаркая домашними шлепанцами и сутулясь, он вытащил себя в прихожую, откуда послышался шорох одежды, звон ключей и тихий щелчок замка.

В наступившей неестественной тишине хлопнула дверь в комнату дочери, Настя вылетела из квартиры вслед за отцом:

– Папа! Папочка, куда ты?

У Таськи от этого вопля душа перевернулась.

Не помня себя, она сдернула с вешалки первую попавшуюся шмотку – это оказалось плюшевое полупальто Яги – и вылетела из квартиры с одной только мыслью: вернуть семью.

* * *

– Вам карусельщик нужен?

Таська подняла глаза от цифр – в дверном проеме возникла улыбающаяся физиономия. Что-то смутно знакомое было в этой физиономии, как и в этом вопросе о карусельщике.

– Был нужен, уже взяли, – извлекла из памяти Таська.

– Так, может, и я на что сгожусь?

– Морозан, ты, что ли? – Она поднялась навстречу, неожиданно сильно оттолкнув стул – он откатился и ударился спинкой о стену.

– О, ты даже мебель поменяла, – обратил внимание Славик.

Насчет мебели – это было сильно сказано. Заменила Таська только кресло.

Глубокое и огромное, в котором она утопала, как в облаке, в котором ее неизменно тянуло в сон и с которого она не доставала ногами до пола, Тася перекатила за шкаф с папками, себе поставила обычный офисный стульчик на колесах.

– Привет! – Морозан потянул носом. – Кофе пьешь?

– Пью. Будешь?

– Буду. – Славик, припадая на одну ногу, добрался до стула для посетителей, с предосторожностями опустился на него и с живым любопытством оглядел Таську. – Ну, как ты тут? Выглядишь впечатляюще.

– Насколько впечатляюще? – приняла игривый тон Таська.

– Тебе идет быть деловой женщиной.

– Думаешь? – Она достала из шкафа чайную пару и ложку, насыпала кофе, добавила сахар и старательно смешала одно с другим. Все это проделывала, чувствуя на себе неотступный взгляд Морозана.

Кофе получился крепкий. Тася поставила перед гостем чашку, прикидывая: лукавит или нет? Если лукавит, то зачем?

После всех перипетий в Таське проклюнулась подозрительность, окружающих она подозревала в неискренности и лицемерии. Исключение сделала только для Алексея Цупрова и Егора.

Спокойствие, воцарившееся в доме после ссоры и бурного примирения, Таська приняла за капитуляцию и втайне ликовала. Слава богу, дорогой супруг вошел в ум. У нее и так забот хватает, без духовных метаний и поисков. Значит, все встанет на свои места, и они вместе начнут работать, как Мари и Пьер Кюри, как Ленин и Крупская…

И плоды их трудов будут такими же грандиозными…

Пока плоды ее трудов были скромными и кислыми – недозрелыми. Прибывший из Ванина контейнер мало что изменил.

Как собачка на арене цирка, Таська бегала по кругу, отвешивала поклоны публике: выберите меня.

В массе своей клиенты не понимали своего счастья, выбирали, но без удовольствия. И без удовольствия платили по счетам, видимо, чтобы жизнь Таське не казалась медом.

Отсутствие опыта бизнес-леди компенсировала женским обаянием, местами переходящим во флирт. Научилась одаривать клиентов такими улыбками и взглядами, что впору давать мастер-класс девочкам по вызову.

Алексей Цупров отбивался от налоговой и банкиров, собачился с клиентами, но все это было мелко и не приносило Таське настоящего удовлетворения. Ей хотелось масштаба.