Мелвин Бёрджесс - Трах!

— Откуда ты знаешь? — И прежде чем эти слова вылетели у меня изо рта, я уже знал ответ. — Ты и раньше это делала, — набросился я на нее. Она никогда мне ничего не рассказывала, но я видел тонкие белые шрамы у нее на запястьях. Я стоял с телефонной трубкой в руке, не зная, что делать. Я бы с большим удовольствием позвонил в скорую и предпочел, чтобы они сами отвезли ее в больницу.

— Я не могу водить машину, — напомнил я ей.

— У тебя есть временные права, и я буду сидеть рядом. — Она подошла к двери. — Пошли, так будет быстрее. Она махнула мне рукой, и я увидел, как с нее капает кровь.

Я был так напуган, что не понимал, что делаю. Я боялся ее, боялся больницы, полиции, потому что… Вы знаете, почему это все произошло? Все из-за меня.

Мы спустились вниз и сели в машину. Я весь дрожал, мои руки тряслись.

— Почему ты это сделала? — спросил я ее.

— Потому что я глупая, — тихо ответила она. Она неподвижно сидела, положа руки на колени и не отрывая от них взгляда. Она обернула запястья голубыми кухонными полотенцами, сквозь которые уже начинала просачиваться кровь. Через какое-то время она отвернулась от меня и стала смотреть в окно. Я слишком быстро переключал скорости и резко тормозил на поворотах, и каждый раз она только морщилась, но за всю дорогу не произнесла ни слова.

Они заставили нас прождать целую вечность. Появилась медсестра, бегло осмотрела Али и, похоже, никуда не спешила. Я попытался поговорить с Али, но она только покачала головой и сказала «нет». Прошло еще какое-то время, прежде чем ее повели в приемную, а я остался сидеть в коридоре.

— Я не собираюсь умирать, — сказала она. Какой смысл резать себе вены, если ты не собираешься умирать? «Надеюсь, хоть кто-нибудь понимает, что происходит, потому что я не знаю, что и думать», — пронеслось у меня в голове.

Так я и сидел, наблюдая за людьми, которые ходили туда-сюда. Я оказался в курсе целой кучи несчастных случаев, которые, казалось, происходили один за другим. Например, дверь распахивалась, и в холле с криками «Сестра! Сестра! Помогите!» появлялся какой-то толстый мужик. За ним семенили три молодых парня, по-видимому его сыновья. Похоже, чуваку было нестерпимо больно, но я не мог удержаться от смеха. Мне пришлось даже выбежать на улицу, чтобы как следует посмеяться. Потом появился ребенок с перебинтованными руками и перепуганной мамочкой. Она была совсем миниатюрной, ребенку было лет восемь, и он был не намного меньше ее. У них у обоих была уморительная походка, как у пингвинов. Я себя чувствовал так, словно нахожусь под воздействием какого-то наркотика. Но потом все стало казаться нестерпимо скучным, и я просто сидел и ждал, пока наконец мне не сказали, что я могу ее увидеть.

Она лежала на кровати с перевязанными руками и слабо улыбалась мне.

— Привет, — сказала она.

— С тобой все будет в порядке?

Она кивнула.

— Я сделала глупость, — призналась она.

— Я не хотел причинить тебе боль…

— Ты тут ни при чем. Ты же не знал, что я — глупая корова, ведь так?

— Что говорят врачи?

Она рассмеялась.

— Они сказали, что в следующий раз, если я захочу покончить с собой, то лучше принять снотворное — у меня лучше получится.

— Они так тебе и сказали?

— Не так-то просто умереть, порезав вены: артерии находятся слишком глубоко.

Я был в замешательстве. Как они могут говорить подобные вещи? Им надо бы проявлять больше сочувствия.

— Можно было бы подать на них жалобу, — начал было я, но она отрицательно закачала головой.

— Они просто сердились на меня, потому что их ждали действительно серьезные больные. — Она слабо улыбнулась. — А не показательное выступление вроде моего.

Нам обоим принесли по чашке чаю, после чего я отвез ее домой.

* * *

Оказавшись дома, она попросила его остаться с ней. Он позвонил родителям и сказал, что остается у друга. Они удивились, но не возражали. Он приготовил спагетти, и они рано легли спать. Она лежала рядом с ним, они оба долго не могли заснуть; она хотела, чтобы он занялся с ней любовью в последний раз.

Он медленно вошел в нее сверху. Она уткнулась лицом ему в шею и тихо стонала от удовольствия. Его выводил из равновесия вид ее забинтованных рук. Потом он почувствовал какое-то отчаянье и начал бешено ее трахать. Она вскрикнула и сжала колени.

— Слишком? — спросил он.

— Не останавливайся, все хорошо.

Он фачил ее изо всех сил, и кровать ходила ходуном. Потом он молча кончил. Он лег рядом, она прижалась к нему и так нежно обняла, что он почувствовал себя неловко из-за того, что был так груб. Она тихонько плакала.

— Я вернулся… — прошептал Бен и погладил ее по голове.

Сначала Джеки этого не заметила. Вся школа единодушно поддерживала ее несколько недель. Дино был двуличным предателем, она — невинной жертвой. Это было всем понятно. Но сейчас, незаметно для нее, ветер переменился.

Конечно, Дино поступил очень нехорошо, но ведь Джеки его сама подтолкнула на это, разве не так? Все эти обещания. И бросить парня на его собственной тусовке просто из-за того, что кто-то наблевал на кровать! Как на счет этого? Ему давно надо было бы порвать с ней хотя бы из-за этого. По-хорошему он достоин сочувствия. А эта история с кражей в магазине? Да еще развод его родителей… И сейчас Джеки обвиняет его во всех смертных грехах. Это было как-то слишком. Вы только посмотрите на него! Он выглядит таким подавленным!

Никто не говорил ей об этом, но Джеки и сама стала замечать, что все ее пламенные обвинительные речи против Дино не вызывают должного одобрения.

«Продолжай злиться», — шепнула ей Сью, когда заметила, что Дино с надеждой улыбается Джеки. Это произошло через месяц после их разрыва. Джеки бросила на него негодующий взгляд и отвернулась. Но Сью заметила то, что не увидела Джеки, — реакцию Дино. Его лицо не было злым или самоуверенным, высокомерным или смущенным. Что-то изменилось. Он больше не был отвратительным негодяем. Глаза его покраснели, губы искривились. Она заметила, как он страдает. Дино был в отчаянии. Сью почувствовала его боль.

«Мне что, его жалко?» — подумала она, удивившись самой себе. Инстинктивно она встала между своей подругой иДино, чтобы Джеки не могла ничего заметить.

Она и не думала, что он такой ранимый.

«Но Джеки — моя подруга», — говорила себе Сью, пока они шли прочь от униженного парня. Все эти недели Дино страдал, и при этом выглядел жалко. Так что случилось сейчас? Она не могла удержаться и посмотрела через плечо туда, где он только что стоял с искаженным от боли лицом. Это было так трогательно — он не мог скрыть своих эмоций! Его глаза наполнились слезами, и он вытер их тыльной стороной ладони. Это был бессознательный жест. Сью обернулась, чтобы посмотреть еще раз на его слезы, и наткнулась на Джеки, которая остановилась и ждала ее.

— Ты чего? — прошипела Джеки.

— Хочу убедиться, что этот придурок не идет за нами, — быстро ответила Сью. Джеки тоже обернулась. Сью попыталась утащить ее в сторону, но было уже поздно.

— Что это было? — спросила Джеки, когда они были уже далеко.

— Ничего.

— Но он плакал! Разве нет?

— Ты это видела?

— Мне кажется, да. Он что, на самом деле плакал?

— Да это пустые слезы, — упорствовала Сью.

— Но ты остановилась из-за них!

— Я просто удивилась, вот и все.

— Он плакал… Из-за меня, — проговорила Джеки и бросила долгий взгляд в сторону Дино.

— Прекрати! Ты же помнишь: он этого не заслуживает!

Но Джеки была уверена, что Дино плакал из-за нее. Она всей душой хотела в этот момент обнять его, приласкать, сказать, что все понимает, что все будет хорошо. Он был как раненый зверь. Это она ранила его.

Самым странным было то, что поначалу ей даже нравилась ее новая жизнь. Впервые за несколько месяцев она снова наслаждалась радостями, от которых парочкам приходится отказываться: она встречалась с друзьями, ходила на дискотеки, флиртовала, веселилась и шутила. Она совсем не скучала по Дино, но сейчас его боль отозвалась в ее сердце, и что-то внутри нее всколыхнулось. Его голос шептал ей: «Ты нужна мне, только ты, я люблю тебя!» Она не могла от этого отделаться.

Прошло какое-то время, прежде чем она снова захотела его видеть. Он завладел ее мыслями. Сперва она заметила, как целый день пытается мысленно объяснить ему, почему они должны расстаться. Ночью ей снилось, как он разговаривает с ней, занимается с ней любовью, гуляет, танцует или просто находится рядом. В одном из снов она сидела и пила чай с тортиком со своими друзьями, в то время как в прихожей Дино вонзал в себя длинный кухонный нож. Никто не говорил об этом, но все знали, что это происходит именно сейчас. Она видела, как люди обмениваются многозначительными взглядами. Дино бился в агонии и умирал. Только она могла спасти его. Все, что ей надо было сделать, — это поставить чашку с чаем на стол и подойти к нему, но она не смогла подняться со стула.

Сью сердилась, но не удивлялась. Все это казалось таким бессмысленным. Неважно, что Джеки переживала. Сью сама знала, что такое разбитое сердце: год назад ее бросил парень безо всякой на то причины. Просто ему надоело. Одно воспоминание об этом бросало ее в дрожь. Когда Джеки переживала из-за парня, которого не любила и который был ее не достоин, Сью не могла этого понять. Надо было веселиться и когда-нибудь влюбиться снова, разве нет?

Несколько дней она пыталась помочь своей подруге, но потом ей это надоело. За пару дней Дино превратился из мерзавца в человека, достойного сочувствия и даже симпатии. Пусть он вел себя как негодяй, но (этого никто не произносил вслух!) Джеки тоже была хороша!

— Она изменилась, — заметила Дебора.

Одним словом, они стоили друг друга.

Сью терпеть не могла, когда ей что-нибудь надоедало. Хватит — значит хватит. Было ясно, что не все кончено между Джеки и Дино. Было очевидно, что Джеки сама не решится ничего предпринять, поэтому Сью должна была ей помочь. Сью это все надоело. Если она хочет встречаться с Дино — пусть так и будет!

— Думаю, тебе надо поговорить с ним, — сказала она однажды Джеки, когда ее терпению пришел конец.

— Поговорить с ним? Ты на самом деле так думаешь?

— Конечно!

— Это что-то новенькое. Почему ты вдруг изменила своим принципам?

— Это уже невыносимо! — буркнула себе под нос Сью. И обратилась к Джеки: — Мне кажется, надо выяснить наконец ваши отношения и поставить точку в этом деле.

— Поставить точку? — повторила Джеки. Ее лицо засветилось от возбуждения. Она даже не могла скрыть своей радости. — Ты действительно так думаешь?

— Да! Тебе надо с ним поговорить, он хочет этого же, — Сью уверенно закивала головой. — Вам обоим нужен этот разговор.

— Правда? Знаешь, я думаю, ты права, — медленно ответила Джеки. Ее глаза сияли. Сью удивилась, что Джеки не заметила иронии в ее голосе.

— Конечно, права, — согласилась она.

— Ты передашь ему, что я хочу с ним поговорить?

— Нет-нет, только не я! Попроси кого-нибудь еще!

— Хорошо, — кивнула Джеки. Похоже, она не возражала. — Думаю, Дебора согласится. — И она улыбнулась. — Он наверняка подумает, что я снова хочу с ним встречаться!

— Это точно, — только и оставалось сказать Сью.

Каждый вечер Бен навещал ее. Али сидела в своем кресле, повернув голову к стене, как будто она ослепла. Он был подавлен. «Она сделала это специально, но — какая разница? — постоянно вертелось у него в голове. — Специально или случайно, по наитию или по воле Божьей — совершенно не важно!» Она завладела им. Теперь он не мог улизнуть. Как только ему приходила мыль бросить ее, он начинал мучиться чувством вины.

Она все сделала верно. Он никуда не мог от нее деться.

Не прошло и недели, как по школе поползли слухи. Мисс Янг находится в депрессии, у нее была несчастная любовь; она даже пробовала покончить с собой: приняла таблетки и порезала вены. Сплетни, миллион сплетен. Бен пытался понять, наблюдают ли за ним. Было очевидно, что это вопрос времени: рано или поздно его поймают.

«Я не знал, — говорил он сам себе. — Я даже не подозревал, откуда я мог знать?»

«Это очень серьезно. Ты толкнул ее на это, — обвинял он себя. — Ты причастен к этому, как если бы сам подавал ей нож, чтобы она вскрыла себе вены. Она — ранимая женщина, по уши в тебя влюбленная. А ты играл ее чувствами!»

Когда он приходил, Али брала его за руку, сажала рядом с собой, и он целовал ее застывшее лицо. Он готовил ей чай, какую-то простую еду, читал ей, кормил. Каждый раз она хотела заниматься с ним любовью. Когда он уходил, она крепко обнимала его и прятала лицо у него на груди. Больше не было речи о том, чтобы расстаться.