– Андрей! Как скажешь, ты главный. Я уверена, что Семка тебе с работой поможет, даже из Лондона.

– Ребята! Да хрен с ней с этой работой, мне муж живой нужен, – Марина потерлась головой о плечо супруга.

Ванька с Федей убежали на дискотеку, однако прежде, чем уйти, Ванька поцеловал Люську и сказал:

– Ма! Ты этот свитер Юре купила, я знаю. Он обязательно вернется, он же наш! Не переживай.

– Правильно! – Тимонин налил Люське шампанского, – За это и выпьем. За здоровье и радостную встречу!

Все чокнулись фужерами.

В самый разгар веселья в ресторан ввалился главный инженер и сообщил Федорову, что прорвало подводящую трубу отопления. Андрей переменился в лице и кинулся на улицу.

– Амба! – Люська выхватила из пачки сигарету и нервно закурила. Похоже, бросить курить и в этот Новый год никак не получится.

– Люсь, а чегой-то у вас тут все на ходу разваливается? Одно за другим, – поинтересовалась Панкратьева.

– Понимаете, бывший директор в процессе руководства отелем практически занимался только исполнением указаний председателя совета директоров Сергеева. У нас его за глаза все Петюнечкой зовут. А ему самое главное, чтобы все красиво было, поэтому ни про трубы, ни про электропроводку он ни фига не думает. Их же не видно. Плюс к этому у Сергеева еще семь пятниц на неделе. Вообще странный какой-то. Капризничает все время, ногами топает. Ни черта не помнит из того, что сам велел. Андрюша вот попытался его как-то структурировать, но, на мой взгляд, бесполезно это. Я вообще подозреваю, что у Петюнечки этого климакс. Бывает же у мужиков такое, – Люська затянулась и многозначительно прищурилась.

– А по мне так больше эти признаки на беременность смахивают, – ухмыльнулся Тимонин. – Эх, Люся, твой бы язык, да в мирных целях использовать.

– Это конверты что ли заклеивать? Или марки к ним присобачивать? – поинтересовалась Люська.

– А хоть бы и так! Еще можно на радио работать, там тоже, чем больше слов в секунду тарахтелка выговаривает, тем выше у нее рейтинг. Пойду я, пожалуй, Андрюхе помогу, а вы тут пока языки потренируйте, – с этими словами Тимонин встал из-за стола, чмокнул Панкратьеву в затылок и исчез за дверями.

– Отличненько! Сейчас мы тут им кости-то и перемоем! Хотя Андрюхе кости мыть бесполезно, он тут у меня на глазах убивается. С ним все и так ясно, – Люська посмотрела на Марину, та обреченно вздохнула и кивнула головой. – А ты, подруга, давай колись, как у вас там с генералом твоим?

– Да вроде все хорошо, – Панкратьева закинула ногу на ногу. – Вот только раньше он мне цветы дарил безо всякого повода. То хризантемы принесет, то ирисы, то тюльпанчики. Ну, смотря по сезону. А сейчас только по праздникам и исключительно большие букеты, которые обычно через секретаршу заказывают.

– И чего плохого? – поинтересовалась Марина.

– Как чего?! Я, помнится мне, на прежней работе компаньону своему Дубову завсегда подарки для его жены и любовниц покупала, а секретарша наша Оля букеты эти огроменные им заказывала.

– Тут необходимо разобраться! Нельзя твоего Тимонина с Дубовым одним аршином мерить, – возмутилась Люська. – Нашла с кем сравнить! Дубов он кто? Правильно! На всю страну известный кобелюка! А Тимонин? Он же настоящий полковник! Да что там полковник, он объединенными силами федерации командовать может! Межгалактический генералиссимус, нет у меня другого для него названия.

– Ага, это ты правильно говоришь, – согласилась с Люськой Панкратьева. – Вот только мне больше нравится, когда он мне сам цветы покупает.

– Не скажи! Он эти цветы всю жизнь бабам своим сам покупал, – заявила Люська.

– Каким таким бабам? – удивилась Марина.

– Ну, я имею в виду жену его бывшую, да девушек разных. Ведь были ж у него девушки?

– Конечно, были! Чтобы у такого красавца, как мой муж, никаких девушек до меня не было, такого просто быть не может, – с гордостью произнесла Панкратьева.

– Вот! Я и говорю. Он им цветы сам покупал, когда был рядовым обыкновенным полковником. А вот большим начальником он только при тебе, Анька, заделался. Может, он тащится с того, что жене может самый дорогой букет через секретаршу заказать. Может, он об этом всю жизнь мечтал? – довольная собой Люська схватила бутылку и стала разливать девчонкам вино. – У меня, девочки, на разных придурков, что вокруг моих подруг вертятся, глаз – алмаз и я вам ответственно заявляю, что с мужиками вам обеим повезло! За это и выпьем!

– Выпьем, Люся! И за то выпьем, чтобы тебе тоже, наконец, повезло, – Панкратьева потянулась к Люське со своей рюмкой.

– Ага, чтобы Гвоздев приехал, – согласилась с ней Люська.

– А может и не Гвоздев, что ты на нем зациклилась? Он уже вон скоро почти два года неизвестно где шляется. Может быть, счастье твое вовсе не в Гвоздеве, а где-то тут рядом, только ты его по своему обыкновению ни фига не видишь, и видеть не хочешь!

– Нет, Нюра, я почему-то твердо понимаю, что без Юры мне кердык.

– Ты также и про Славика своего думала.

– Нет, сейчас уверенность во мне, спокойная такая, а со Славиком у меня внутри была истерика.

– Если уверенность, да еще спокойная, то, значит, Люся права. Надо Гвоздева ждать, – Марина залпом осушила свой бокал.

Люська с Панкратьевой захохотали.

– Ты б, Маринка, еще рукавом занюхала.

– А чего мы все вино, да вино. Пора уже на более крепкие напитки переходить, а то ребята вернутся, а мы ни в одном глазу.

И они перешли на крепкие. Стало теплее, из кухни показался шеф-повар Степан Васильевич, и Люська подхватила его с криком «Белый танец». Оказалось, что Степан Васильевич кое-чего смыслит в рок-н-ролле, и они с Люськой порадовали посетителей ресторана практически профессиональным танцем. Стало жарко, даже свитер Гвоздева пришлось снять.

Утром, когда выяснилось, что постояльцы не могут выехать из отеля, потому что большинство машин из-за невероятных морозов не заводится, у Андрея Федорова случился сердечный приступ, и в предынфарктном состоянии его увезли в больницу.

– Выручай, – шепнул Люське Федоров, когда его грузили в машину скорой помощи. Марина ревела белугой, Люська поцеловала ее и попросила сразу сообщить, чего скажут врачи.

Потом она побежала на парковку, где Тимонин вместе с главным инженером командовали трактором. Наконец, с помощью трактора удалось завести все машины желающих уехать. Люськину машину тоже на всякий случай завели, и она стояла потарахтывая недалеко от будки охраны.

Последняя машина, которую завели, была машина Тимонина. Они с Панкратьевой и Федькой загрузились в автомобиль и отчалили домой, велев Люське сильно на амбразуре не залеживаться.

Ненадолго в отеле воцарилась тишина, но персонал уже предвкушал заезд школьников на зимние каникулы. Ведь со школьниками приедут бабушки, а это будет почище зловредного Станислава Павловича. Люська отдала отделу продаж и рецепции команду обзвонить всех, купивших путевки в Альбатрос и предупредить о проблеме с отоплением. Потом она кинулась в котельную, где застала полупьяных работяг, сосредоточенно глядящих на разобранный котел.

– Мужики! Выручайте. Сейчас к нам дети нагрянут. Андрей Иванович уже в больнице, пожалейте меня, а! – Люська поглядела на мужиков жалостными глазами и брызнула на них слезой. Она не притворялась, ей на самом деле нестерпимо хотелось плакать.

– Да, ладно вам, Людмила Владимировна, мы что не люди что ли? Все понимаем, детишки. И Андрея Ивановича нам тоже жалко, но мы даже не знаем уже с какой стороны нам к этому говну подходить. Ну, все уже полетело, что только возможно! И труба еще подводящая не выдержала. Там свищ и прорыв. Трубу чинить уже кого-нибудь из Сестрорецка вызывайте. Мы не управимся.

– Хорошо, сейчас пойду найду кого-нибудь. Только вспомню, где и кого искать. А вы уж тут придумайте чего-нибудь.

Люська вернулась в Альбатрос. В номере под одеялом сидел Ванька и щелкал пультом телевизора.

– Ма! Мы домой, когда уже поедем?

– Погоди, сынок, мне тут надо кое с чем разобраться.

Люська достала из сумки свою огромную записную книжку. Она задумчиво перелистывала ее, пока не наткнулась на телефон Разумовской.

«Вот никогда бы не подумала, что буду просить помощи у этой вражьей морды!» – с этой мыслью Люська не спеша набрала номер. Несмотря на все еще сонное утро первого дня Нового года, Разумовская трубку взяла сразу.

– Лилия Андреевна, это я, Люся Закревская! С Новым годом, у нас большие неприятности, – для пущей убедительности Люська даже подобострастно заулыбалась и изогнула спину. Конечно, Разумовская ее не видит, но в роль войти необходимо, иначе та не оценит всю важность момента.

– Закревская!!! – в голосе Разумовской прозвучало большое удивление. – Отель, что ли спалили? Или цунами? Уж, раз ты меня с Новым годом поздравить решила, значит, действительно, амба! Чего там у вас?

– У нас, Лилия Андреевна, жуткая жуть! В самый разгар праздника котел приказал долго жить, подводящую трубу прорвало, машины не завелись, а утром у Андрея Ивановича случился сердечный приступ, он в больнице в предынфарктном состоянии. Выручайте, скоро дети на каникулы заедут.

– Кошмар какой-то, полный апокалипсис, но я-то тебе, чем помочь могу?

– Связями, Лилия Андреевна, связями! Вы же всех военных моряков знаете, как облупленных.

– Ну, положим, не всех, а только высший командный состав, – с гордостью заметила Разумовская.

– Вот я и говорю, морское начальство теперешнее, – согласилась Люська. – А у нас Кронштад недалеко, можно сказать, практически рядом. Там моряков этих военных должно быть в ассортименте. От начальства до матросов. Может, пришлют кого из дизелистов нам в помощь? Наши ремонтники уже совсем не справляются. А мы отблагодарим.

– Хорошая мысль, Люся. Я попробую. Жди, – Разумовская повесила трубку, а Люська задумалась о том, как коварна судьба. Ведь с самой юности Разумовская казалась Люське олицетворением абсолютного зла. Они не совпадали во всем, и Люська ненавидела Разумовскую от всей души. Разумовская требовала от своих подчиненных железной дисциплины, скромности в одежде и косметике, а также была непримирима в отношения всякого вольнодумия. Кто бы мог подумать, что Люське когда-нибудь придется обращаться к ней за помощью? Надо же, и ведь не отказала, не послала подальше и глумиться не стала. А могла бы! Даже несмотря на свою долю в бизнесе отеля. Вон, Каменецкий сказал, что Разумовской эта доля нужна не для денег, а для развлечения. Вот и развлеклась бы, глядя, как Люська перед ней на брюхе ползает и боты ей лижет! Хотя неизвестно, может быть, еще все впереди.

Однако уже через час к котельной на микроавтобусе подъехала группа товарищей в черных бушлатах. Тут Люська вспомнила свою встречу с богом и его рассказ о том, что все люди на самом деле ангелы. Получается, что вот в этот такой тяжелый момент Люськин личный ангел выглянул из ее безобразной мартышки и договорился с ангелом Разумовской, который, в свою очередь, тоже засиживаться в обезьяне Лилии Андреевны не стал.

К вечеру прорыв удалось ликвидировать, а котел запустить. Кухня отблагодарила спасателей от всей души. К ним в автобус была загружена куча всяких деликатесов, а Люська при помощи охранников приволокла из директорского кабинета ящик представительской водки «Альбатрос». Попутно с изъятием водки, она попросила охранников снять злополучную картину «Девятый вал» и разместить ее в зале заседаний совета директоров прямо над креслом Сергеева. Может и вранье это все, как мужики говорят, про фэншуй и волшебство разное, вот и посмотрим. Вот и проверим. Чем черт не шутит? От этого действия на душе у Люськи сразу сделалось приятно.

В отель, наконец, пошло тепло и Люська, подхватив сына, отправилась домой отсыпаться. Проснулась она от телефонного звонка. Телефон звонил, как ошалелый, и Люська сообразила, что этак настойчиво себя может вести только междугородний звонок. Странно, кто бы это мог быть? Каменецкий из своего Лондона звонил ей на мобильник и был уже в курсе всех событий. Сердце всколыхнулось в слабой надежде, что это может быть Гвоздев из далекого Куало-Лумпура. Хотя, он бы тоже позвонил на мобильник. Люська опасливо сняла трубку и сказала:

– Але.

– Але, але! Шалом! Здоровеньки булы! С Новым годом! Хеппи нью ир, как говорят у нас в Америке! – вопил жизнерадостный мужской голос.

– Ты кто? – поинтересовалась Люська.

– Кто, кто?! Люся, ты меня не узнала, и я буду совсем богатый! Хотя, я и так уже совсем богатый.

– Если не скажешь, кто ты есть, то будешь еще богаче, а я трубку повешу! – Люська была заинтригована, но ей хотелось спать, и радостный мужчина на том конце провода уже начал ее раздражать.

– Марк меня зовут и фамилия моя Шефер! – раздалось из трубки.

– Ё! – радостно завопила Люська. – Где ты пропадал? Я соскучилась. У нас в Питере никто до сих пор так, как ты не стрижет!

– А я уже тоже редко стрижками балуюсь, я теперь большой босс. Мне по штату не положено. Чего звоню-то…