Бью заглянул Эдриану за спину.

– Ты пришел один? – спросил он, отдавая отцу свой школьный ранец.

– Один.

– Перл мы тоже заберем?

– Конечно, заберем, у нее же день рождения!

– Куда пойдем?

Они проталкивались через толпу детей и родителей, запрудивших малышовую игровую площадку. При виде знакомых лиц Эдриан машинально растягивал в улыбке рот. При этом он сжимал, как талисман, маленькую сухую ладошку Бью.

– Это сюрприз.

– На день рождения Перл?

– Да, на день рождения.

– Отис пойдет?

– Нет, у него дела в школе. Только ты, я и Перл.

Бью одобрительно кивнул.

Перл, как всегда, держалась с царственным высокомерием, тоже выделяясь ростом среди одноклассниц. Засунув руки в карманы дутого пальтишка, она равнодушно поглядывала из-под большой меховой шапки в виде медвежьей головы поверх моря голов, словно недоумевала, что она здесь делает. Но стоило Перл заметить отца, как ее выражение смягчилось, и она, как маленькая, бросилась через площадку навстречу его распахнутым объятьям.

– Папочка! – выдохнула она ему в пальто. – Что ты здесь делаешь? Мама сказала, что меня заберет Кэт. Что ты занят и придешь позже, к ужину.

– Мы оба соврали, – ответил он. – Надо же было преподнести тебе сюрприз!

Перл радостно заулыбалась.

– С днем рождения, малышка! – Он чмокнул ее в макушку.

– Спасибо, – промямлила она, смущенно улыбаясь проходящей мимо подружке.

Он повел своих младших детей к автобусной остановке перед школой.

– Куда мы едем? – спросила Перл.

– В кино. Фильм называется «Мы купили зоопарк». А потом поужинаем вместе с мамой, Кэт и Отисом.

Бью одобрительно кивнул, Перл загадочно улыбнулась.

– Устраивает? – спросил Эдриан.

– Да, – ответила она и ласково потерлась рукавом об его рукав. – Хорошо.

Эдриан облегченно улыбнулся. На языке Перл скупое «да» заменяло целую тираду из длинных прилагательных в превосходной степени. От ее одобрения ему стало тепло на душе. Они залезли на верхнюю площадку автобуса, лихо вырулившего в транспортный поток. Эдриан сидел с медвежьей шапкой дочери на коленях и теребил ушки, Бью стоял впереди и смотрел на дорогу внизу, Перл сидела, как водилось с ее раннего детства, с прямой спиной, провожала высокомерным взглядом магазинные витрины и вежливо, хотя без воодушевления, отвечала на отцовские вопросы.

Эдриан поглядывал на ее профиль, в который раз отмечая сходство с Кэролайн: красота без миловидности, четкие углы, мастерская плотницкая работа. В отличие от Люка и Отиса, его мальчишек, Перл никогда не была болтливым ребенком. Те каждое утро просыпались с дюжиной готовых вопросов и немедленно обрушивали их на отца, без удержу болтали в кино, во время чтения вслух, в автомобильных поездках, умолкая только во сне. Кэт, старшая дочь, была более непостоянной: то проявляла открытость и склонность к беседе, то замыкалась. Что до Бью, то он был типичным пятилетним мальчуганом. Эдриан и Кэролайн говаривали, что именно такого ребенка они бы приобрели после тщательного изучения рынка. Сначала он был малышом из учебника для родителей, теперь стал милым ребенком, не создающим проблем. Зато Перл была особенной. Снежной королевой – вот кем она была! Майя звала ее императрицей. Даже в младенчестве Перл сторонилась близости и тепла, как будто боялась обжечься.

– Не верится, что моей девочке уже десять, – выпалил Эдриан.

Она пожала плечами.

– Знаю. Мне кажется, что я родилась недавно, всего лет шесть назад.

– Вы все растете на глазах.

– Я в своей группе самый высокий, – похвастался Бью.

– Я тоже, – напомнила Перл.

– Я в смысле возраста, а не роста. Вы уже совсем не малыши.

– По-моему, я никогда не была малышкой, – сказала Перл.

– Это точно, – с улыбкой подтвердил Эдриан. – По-моему, тоже: не была.


Кино оказалось трогательным. По ходу сюжета умерла мать. Это спровоцировало пространные комментарии Бью на тему кончины Майи и того, что им тоже неплохо было бы купить зоопарк, пусть Майя и не была его родной мамой. Перл реагировала на грустные эпизоды задумчивостью. Эдриан следил за ней, пытаясь понять, как она относится к смерти Майи; Перл никогда об этом не высказывалась. Но она оставалась, как всегда, непроницаемой, даже железной, и ни разу не оторвала взгляд от экрана.

Когда они вышли из кинотеатра, уже темнело, по небу тянулись багровые сполохи. Эдриан взял теплую руку Бью в свою. И тут увидел Джейн. Она шла в их сторону под руку с мужчиной приятной внешности, в костюме и пальто, и держала в свободной руке розу. Светлые волосы были собраны в высокий узел на макушке, как у балерины, одета Джейн была в то же самое мягкое серое пальто с одной большой пуговицей, в котором приходила посмотреть кошку. Сейчас она показалась Эдриану выше, чем тогда, потому что была в невероятных, на вкус Эдриана, туфлях: на высокой платформе и на четырехдюймовых каблуках, кожаных, одного цвета с кожей Джейн.

Он приготовился пройти мимо, не узнав ее. У нее свидание, он гуляет с детьми. Но она увидела его, и ее лицо, и так оживленное, как положено в начале знакомства, еще больше просияло от узнавания.

– Вы! – воскликнула она.

Эдриан соорудил на лице подобие радостного изумления и театрально вытянул руку.

– А это вы!

Ему самому стало стыдно от такого топорного актерства.

– Как поживаете? – спросила Джейн.

– Хорошо, – ответил он нарочито громко и неискренне. – Вот… – Он оглянулся на детей, с любопытством разглядывавших незнакомку. – Отмечаем день рождения.

Глаза Джейн расширились.

– Конечно, день рождения Перл! Ты и есть Перл?

Дочь молча кивнула.

– Поздравляю, Перл. Ты получила то, что хотела?

Видя замешательство дочери, Эдриан был вынужден вмешаться:

– Перл, эта леди заходила ко мне на прошлой неделе. Она думала взять себе Билли. Ее зовут Джейн.

– Простите, надо было представиться. Да, я Джейн. Это Мэтью.

Мужчина по имени Мэтью кивнул и натянуто улыбнулся. Его улыбка говорила, что в план вечера, начавшегося с красной розочки, не входило задерживаться на холодной улице и болтать с каким-то стареющим типом и его детьми.

– Она видела мою доску, – продолжил Эдриан.

– Действительно, видела, – подтвердила Джейн, обращаясь к детям. – Вечно я всюду сую нос! И задаю лишние вопросы. Вы уж меня простите! – Она накрыла ладонью огромную пуговицу на груди. Эдриан сверлил глазами пуговицу с таким чувством, будто это деталь его собственной одежды. Он вспоминал, как это пальто по-свойски лежало на его кресле в то чудесное воскресное утро, когда рядом не было ни этого Мэтью, ни детей.

– Глупости! – отмахнулся Эдриан, приходя в себя. – Что ж, мы, пожалуй, пойдем.

– Да. – Джейн улыбнулась и снова взяла под руку своего Мэтью. – Ступайте веселиться. Еще раз с днем рождения, Перл!

Эдриан уже собирался вернуться к своему плану на вечер, но Джейн остановилась, потянув Мэтью за руку, и окликнула Эдриана:

– Между прочим, как вы теперь ладите с Билли?

– Не жалуюсь, – отозвался Эдриан. – Она тоже.

У Джейн на губах появилась улыбка, напомнившая о фамильярности, проявленной на прежних встречах.

– И отлично. Просто отлично. Удачи!

– И вам, – ответил Эдриан.

Он чувствовал, что у него пылает лицо. В этой женщине было нечто, сбивавшее его с толку и одновременно умиротворявшее.

– Почему ты отдаешь Билли? – спросила Перл.

– Я ее не отдаю.

– Эта женщина сказала, что хотела ее забрать.

– Знаю. Но я передумал. Это она заставила меня передумать.

Перл обдумала услышанное и сказала:

– Хорошо. Я рада. Тебе нельзя отдавать кошку Майи. Нельзя.

– Я и не собираюсь, Перл.

– Эта женщина напомнила мне ее.

– Кого? Билли?

– Нет! – Перл не одобряла чужие шутки, тем более на свой счет. – Майю.

– Неужели? – осторожно проговорил Эдриан. Перл часто принимала встречных женщин за Майю. Тянула отца за руку и шептала: «Смотри, папа, это она!» И указывала на рыжеволосую незнакомку, ни капельки на Майю не похожую, сама уже разочарованная ошибкой. – Что-то я не замечаю.

– Это не так, как когда я кого-то вижу и думаю, что это она. Я знаю, что это не она. Просто мне кажется, что у нее есть сходство с Майей.

Эдриан положил руку на плечо Перл и крепко его стиснул. Она аккуратно сняла его руку.

– Я так скучаю по Майе! – со вздохом признался Бью. – Очень-очень скучаю.


Когда Эдриан спустя три часа вернулся домой, квартира встретила его тенями и пустотами. Он размотал шарф, расстегнул пальто, повесил свои вещи на плечики. Пальто Майи висело там же, где она его оставила теплым весенним днем почти год назад, когда уехала к Кэролайн и больше не вернулась. Простенькое, черное, капюшон с меховой опушкой, приталенное, с поясом. Он вспомнил ее лицо в зимние деньки, выглядывавшее из-под капюшона, спрятанные в карманы руки, тающие на выбившихся наружу рыжих прядях снежинки, синие глаза, полные загадок.

Потом он стал думать о Джейн. Из памяти не шло ее сияющее лицо, роза в руке, пуговица на пальто. Не похожа ни на кого из тех, кого он когда-либо знал. Очаровательных женщин он всегда обходил стороной, их чары действовали на него, как фары несущегося автомобиля: заставляли отпрыгнуть. Нет, ему подавай земных, сексуальных, с выразительными чертами, красивыми ногами, хриплым голосом, густыми волосами, не боящихся выйти из дому в носках ручной вязки и в старом свитерке… Нравящихся ему женщин он про себя называл викингами. Майя викингом не была, зато ей были присущи сдержанность и естественность, и волосы у нее были что надо, медная грива, Майя обходилась джинсами и кардиганом, а красилась только после наступления темноты. Эдриану нравилась эта его находка, эта неброская красота, их общий с ней секрет. Джейн была слеплена совсем из другого теста, она мерцала и лучилась. Выглядела так, словно ее с головой окунули в золотую пыльцу. Викингом ее никак не назовешь, скорее принцессой.

Кошка встретила его на пороге гостиной. Он накормил ее и разгрузил посудомоечную машину. Все его движения сопровождались каким-то беззвучным эхом, как будто в пропасть скатывались камни. Никогда еще ему не доводилось жить вот так, в одиночестве. В двадцать лет он стал жить со Сьюзи, в двадцать четыре женился на ней. В тридцать пять развелся и стал жить с Кэролайн. В тридцать шесть женился на Кэролайн, в сорок четыре развелся. В сорок четыре стал жить с Майей, в сорок пять женился. В сорок семь овдовел. Последняя фраза звучала как внезапный конец хорошей книги, оставалось в лихорадочном испуге и растерянности листать страницы, чтобы отыскать пропущенный ключевой эпизод.

Он вспомнил Кэролайн, вспомнил, как она возвращалась по темным улицам Айлингтона в свой уютный дом, ведя за собой трех их малышей, а также Кэт и своих вредных собачонок, вспомнил ждавший ее в кухне камин. Кэролайн выключала свет, желала каждому ребенку спокойной ночи и приятных снов, ложилась в постель под звуки окружающей семейной жизни, под скрип половиц, дыхание вредных собачонок, в тепле других жизней, протекавших рядом с ней, даже когда она спала. От всего этого он ушел четыре года назад, ушел по-дружески, даже относительно весело, чтобы зажить иначе, спокойнее, с другой женщиной и ее кошкой. Сначала ему недоставало шума и гама, хлопков дверьми, брошенной где попало обуви, лязганья застежек школьных ранцев, утренних воплей. А потом он привык к изяществу жизни всего с одним человеком, в которой был вполне допустим коктейль в 5 часов пополудни, вполне можно было читать газету и не выглядеть при этом идиотом. Но как только он ко всему этому привык, Майи не стало. И вот к этому он привыкнуть никак не мог. Никак.

Он сел на диван, положил себе на колени подушку. При взгляде на кресло ему опять вспомнилось пальто Джейн на спинке. Он взял телефон, чтобы перечитать их с Джейн обмен эсэмэсками, начавшийся две недели назад.

«Привет, это Джейн, я насчет кошки. Буду недалеко от вас в субботу, около 11 утра. Можно будет заглянуть?»

«Да, конечно. Мой адрес: квартира 2, дом 5, Сент-Джонс-Виллас, Северо-Запад. До встречи!»

«Отлично. Спасибо!»

«Здравствуйте, Эдриан, я выхожу с занятий по кикбоксингу в Хайгейте. Могу быть у вас через полчаса. Годится?»

«Конечно, Джейн. Я буду дома до обеда, так что до встречи».

Он выключил телефон и положил его на диван. Что за чувство он испытывает? Что за странное предвкушение где-то в области живота? Горячее, захлестывающее. Впервые почти за год он почувствовал нечто более сильное, чем горе.

Он схватил телефон, набрал текст и отправил, не дожидаясь, пока мозг предупредит живот о совершаемой ошибке.

«Привет, Джейн. Ну и совпадение – налететь на вас на улице! Надеюсь, у вас приятный вечер. Еще раз спасибо за вашу мудрость насчет кошки. Вообще за все. Приятно было вас встретить».

Держа телефон на ладони, Эдриан смотрел на него, невольно представляя красавчика Мэтью: в его воображении тот, нагой, обвивался вокруг Джейн, сжимая свою красную розу в зубах. Эдриан положил телефон на стол – и подпрыгнул: у бедра что-то завибрировало. Он стал шарить ладонями по дивану и наткнулся на источник вибрации: какой-то телефон, завалившийся под подушку. Он включил его и сразу увидел собственное сообщение.