Глаза Розлинн были влажны, когда она подняла их на Энтони, и он нежно обнял ее.

— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, Энтони?

— Ты ведь простила меня?

— Но ты же не был не виновен.

— Тес, дорогая. Сейчас это уже не важно, ведь так? Ты по-прежнему единственная женщина, которую я хочу с тех пор, как я увидел тебя на балу у Крэнделлов, когда ты прошла мимо и обдала меня своим обаянием.

— Энтони!

Он засмеялся глубоким смехом и крепче прижал Розлинн к себе.

— Это правда, моя дорогая. Я был просто пленен тобой. — Ты был развратником!

— И остался им, — заверил он ее. — Ты и сама не хочешь, чтобы я стал моралистом. Или ты хочешь заниматься любовью в темноте, прилично одетой, так, чтобы мы не смогли касаться друг друга кожей? — его пальцы опять гладили ее волосы, перебирая их.

— Ты стала моей в ту первую ночь, когда стояла, озаренная лунным светом. У меня перехватило дыхание. Знаешь ли ты, как я хотел тебя тогда, прямо там, в саду Крэнделлов? А ты? Ты хочешь меня сейчас?

— Я всегда хотела тебя, Энтони, — прошептала она, обхватив его шею руками. — Просто я боялась, что никогда не смогу доверять тебе.

— А сейчас ты мне доверяешь?

— Я должна. Я люблю тебя… Даже если ты не… Он положил ей палец на губы.

— О, моя красавица, глупая девочка. Ты прочитала записку моего брата до конца? Вся моя семья знает, что я люблю тебя до безумия, хотя я им не говорил. Почему бы тебе не поверить в это?

— Так ты любишь меня? — сказала она, переводя дыхание.

— Можешь убить меня, если это не так.

— Почему же ты не говорил мне этого?

— Ты не хотела выходить за меня замуж, дорогая, — напомнил он ей. — Мне практически пришлось тащить тебя на аркане к алтарю. А когда ты все же согласилась, то делала все, чтобы сохранить дистанцию между нами. Ты поверишь мне, если я скажу, что люблю тебя, Розлинн? Почему же я женился на тебе?

— Но…

Не было никаких «но». Они целовались и целовались опять, и ее сердце сгорало от радости.

— О, Энтони. Я так рада, что ты сделал это. Я никогда, никогда больше не буду такой дурой, я клянусь…

— Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, Роз.

Она повернулась в его руках, положив щеку ему на грудь, она любила его так, что не могла сдержать себя. Пальцем она выводила кренделя на мягком голубом бархате его пиджака.

— Я хочу тебя кое о чем попросить, — смущенно прошептала она.

После долгого нерешительного молчания она спросила:

— Как ты думаешь, мы могли бы опять попробовать в кресле?