Лили не запомнила, что он сказал ей, что он помнил все, поэтому понятия не имела, что означали его слова.

Это все не имело никакого значения, потому что у нее был многократный оргазм с любовником, не просто любовником, а с мужчиной ее мечты, которого она считала умершим вот уже больше восьми лет.

Она не стала анализировать важность его тихого высказывания после такого мощного оргазма.

Просто сразу же начала постепенно засыпать. Ее глаза закрылись, Нейт продолжал гладить ее волосы, убирая их с виска, у нее промелькнула мысль, что ей это так приятно.

— Лили? — услышала она его мягкий, низкий по-прежнему грубый от желания голос.

— Только на минуточку прикрою глаза, — пробормотала она слова, которые раньше всегда говорила ее бабушка Сара, перед тем как подремать. Она крепче вцепилась в него руками и ногами, он все еще лежал на ней сверху, находясь по-прежнему внутри нее, она уткнулась носом ему в шею.

Пока она засыпала, чувствовала, как тело Нейта начинает сотрясаться от внутреннего клокочущего смеха, и в любой другой раз, она нашла бы это раздражающем, но в данный момент в ней не было раздражения ни капли.

«Здесь, — подумала Лили, принимая душ в его душевой кабине, в которой запросто могло уместиться трое (или даже больше) человек, — маленький кусочек рая». Она мылась гелем с запахом пиона, которой ей купила Лаура, мягкой губкой, опять же которую тоже купила Лаура, она взглянула на самую современную обстановку ванной комнаты Нейта (ей потребовалось пять минут, чтобы выяснить, как включить краны в душе) и рассеянно подумала, что его ванна намного круче, чем в Наташиной спальне.

Эта окружающая обстановка высшего класса, заставила ее подумать о другом.

«Брак с Нейтом возможно будет и не так уж плох», — подумала Лили. Во-первых, у Наташи будет отец. Во-вторых, Наташа научиться ездить на лошади, поскольку Нейт собирался оплатить ее уроки, она скорее всего сможет накопить только на один урок к концу недели. В-третьих, возможно, просто если хотя бы представить, что это может быть возможным, он будет заботиться о них.

Конечно же он бросил все дела вчера, чтобы позаботиться о Лили. Она видела кучу бумаг, разбросанных по его большому, рассчитанному на двенадцать персон обеденному столу вчера вечером. Она могла только представить сколько стоит этот пентхаус, если он вот так запросто может отдать около четырнадцати миллионов фунтов за неделю, купив ей Мерседес и учредив трастовый фонд для Таши.

Восемь лет назад он работал по двенадцати часов в день и даже иногда совершал деловые звонки в разные временные зоны поздно вечером. Скорее всего для Нейта МакАллистера было не так легко бросить свою работу, и заняться своенравной матерью его дочери, которая неожиданно нагрянула с визитом, а затем потратить свое время ухаживая за ней, находившемся в полу-критическое положение.

Она вышла из душа и вытерлась, обернув пушистым полотенцем голову и стала просматривать различные бутылочки, которые купила ей Лаура, как минимум ей хватило бы на два года всего этого количества, даже если бы она смогла бы позволить себе такие бренды, но она явно не могла.

Пока Лили смазывала лосьоном тело и лицо, она также подумала о том, как Нейт вчера решительно переживал о ней. Она не думала, что его нежные слова или эмоции говорят о его сильном чувстве. Она пыталась не вспоминать о том, как он быстро нес ее к машине или клал фланель ей на лоб, или уговаривал сказать, чем он может помочь. И наконец, она старалась не думать о его признании, будучи напуганной до чертиков, и что это может значить для нее.

Они будут мужем и женой, чтобы стать матерью и отцом для Таши, целой семьей, которая у нее была в прошлом, пока Лили росла. И Лили готова была принять это с радостью, общение (если оно продлиться), занятия любовью (которые всегда были очень хорошими, просто потрясающими), безопасностью (очевидно, Нейт смог бы заботиться о них в материальном плане, им скорее всего никогда не придется беспокоиться о сломавшемся холодильнике и ломать голову, как это может отразиться на их бюджете и покупке продуктов).

Она хотела разрешить ему без сомнения присутствовать у себя в доме, в жизни, в семье и в своей кровати.

Но она пыталась при этом охранять свое сердце.

Нейт не собирался впускать ее в свое сердце, это было понятно. Она практически умоляла его признаться, что испугала его своей мигренью.

Поэтому она не хотела, не могла впускать его в свое сердце. Не снова.

Они оба были, подумала она, надевая один из нарядов, купленных Лаурой, незнакомцами, которые тем или иным образом в какой-то момент стали ближе, имея общую историю за плечами, только потому, что в тот момент были настолько возбужденные, настолько соединенные на какой-то всего лишь короткий промежуток времени.

Но они были по-прежнему незнакомцами друг для друга, и Лили решила помнить об этом.

Она расчесала мокрые волосы напоследок, у Нейт не было фена (увы), поправила смущенно руками, посмотрела на себя в новом наряде в зеркало.

Легкая струящаяся, многоуровневая белая юбка была настолько длинной, что почти доходила до щиколоток, с симпатичной мятно-зеленой легкой блузкой, почти прозрачной, через которую все просвечивалось. Широкий вырез на шеи опадал на ее плеч, демонстрируя нежно-зеленый топик и бюстгальтер, которые она носила под ним. Верх на талии опоясывался широкой тканью, такого же цвета, как блузка.

Лаура имела изысканный вкус. Лили старалась не заморачиваться на счет одежды, она узнала имена дизайнеров на лейблах и содрогнулась от того, сколько это может стоить. Она решила каким-то образом оплатить Лауре ее покупки и как можно быстрее. Она на самом деле не хотела быть в долгу перед Робертсами.

Лили надела золотые сандалии, которые она надевала накануне, и вышла из спальни и направилась по коридору, надеясь перекусить, чтобы подавить урчание в животе. Она задавалась вопросом доставляют ли Нейту до сих пор продукты, но и так полагала, что скорее всего да, потому что сама мысль о том, что Нейт может блуждать по рядам продуктового магазина казалась ей настолько нелепой, что заставила даже улыбнуться.

Погруженная в свои мысли по-прежнему с улыбкой на губах, она вошла в гигантскую гостиную Нейта и остановилась как вкопанная, когда увидела Нейта и Виктора, склонившего над тем гигантским столом, заваленного рабочими бумагами.

Нейт вскинул голову, как только она вошла в комнату. В руках у него был открытый файл с документами, его лицо ничего не выражало. Как только он увидел ее, его губы изогнулись в одной из самых головокружительных улыбок, которая тут же оживила одинокую гимнастку у нее в животе, потому что улыбка ей очень понравилась, и она выполнила идеальное сальто назад.

Лили проигнорировала гимнастку и ее неуместную выходку, так как во все глаза пялилась на Виктора. Он улыбался ей, гораздо больше, и его улыбка была не схематичной. Она не знала, как ей отреагировать, поэтому просто молча кивнула.

Нейт направился к ней, его длинные шаги стремительно сокращали расстояние между ними, и она отклонила назад голову, как только через несколько секунд он встал перед ней.

— Доброе утро, — сказала она, смотря на него снизу-вверх.

— Доброе, — пророкотал он низко, и наклонился, чтобы оставить короткий, но жесткий поцелуй. Его сильная рука собственнически обосновалась у нее на талии, а она попыталась упереться ему в плечо, пытаясь отодвинуться, не желая участвовать в демонстрации чувств прямо на глазах у его отца.

Он склонил голову и полностью проигнорировал ее попытку, сильнее сжимая свою руку.

— Как ты себя чувствуешь сегодня утром? — спросил он.

— Лучше, — она посмотрела в его поблескивающие черные глаза и мгновенно поняла смысл его слов. — Хорошо, — прошептала она очень тихо и почувствовала, как румянец покрывает ее щеки, словно ей было всего лишь двадцать два года, и она была старой девой, а не матерью семилетней девочки.

— Хорошо? – переспросил он слегка поддразнивая, одинокой гимнастке это тоже понравилось, даже очень, и уголки его губ приподнялись вверх в ленивой ухмылке.

Она заговорщицки наклонилась к нему, переведя взгляд поверх его плеча на Виктора, а затем опять к нему.

— Твой отец, — сказала она вполголоса, напоминая, что они не одни.

По какой-то причине ее слова заставили его схватить ее в объятия, и зарыться лицом ей в волосы, улыбаясь в шею.

И как только она услышала его смешок, у Лили сразу же возникло чувство, будто она взобралась на вершину Эвереста, что ей даже стало трудно дышать, так как была на такой высоте.

Он отпустил ее явно с какой-то неохотой, как только телефон на столе начал названивать. Нейт сделал несколько шагов к столу, она смотрела ему в спину, и поймала себя на мысли, насколько он выглядит сильным, и настолько красивая у него походка, словно у специально обученного спортсмена.

Затем ее взгляд упал на Виктора.

Она почувствовала непривычное недомогание рядом с Виктором. Он причинил ей боль своими руками, оставив синяки, применив насилие. Он полностью разрушил ее доверие к нему своими действиями.

Тогда, когда она только-только познакомилась с ним, то воспринимала его как своего рода отца во время отсутствия Уилла. Теперь же, когда Уилла не было с ней, и она осталась с Таш, Лили даже и не знала, что ей думать по поводу Виктора.

Он сделал это из-за своей любви и лояльности к Нэйту, но это все равно не меняло того факта, что он потерял контроль над собой и дошел до применения силы.

— Лили, — тихо поздоровался Виктор, пока она шла к нему с явной опаской. Она кинула взгляд на Нейта, который по-прежнему разговаривал по телефону, но при этом все равно наблюдал за ними двумя, не упуская ни одной детали. Он смотрел на них не так, словно изучал букашку под микроскопом, темные глаза Нейта казались заинтересованными и отзывчивыми.

— Хочешь кофе? — Виктор указал на серебряный сервиз, и Лили кивнула.

— Я бы убила за кофе, — ответила она, и Виктор взял чашку. — Две ложки сахара и молоко, — попросила она.

— Не удивлен, что тебе нравится сладкий, — пробубнил Виктор себе под нос, наливая ей кофе. — Лаура сделала его очень вкусным, тебе не о чем беспокоиться. Ты разминулась с ней. Она буквально ушла пять минут назад.

Он протянул ей чашку, и Лили взяла ее.

— Пожалуйста, поблагодарите ее от меня за купленную одежду вчера, — она отвела руку, чтобы показать ему свой наряд. — Если она передаст мне чеки, я оплачу…

— Бред собачий, — рявкнул он, и Лили тут же напряглась, ее глаза метнулись к Нейту, который все продолжал разговаривать по телефону, но при этом пристально смотрел на нее, и она предполагала, что скорее всего он не слышал ни единого слова, что говорил ему человек в трубку.

Она опять перевела напряженный взгляд на Виктора, и остановила себя отступить на шаг назад из-за его эмоционального взгляда.

— Мы должны тебе больше, чем какая-то красивая юбка, — сказал он.

— Что простите?

— Джефф, Даниэль... я. Мы обязаны тебе большим, чем каким-то кусочком ткани, — Лили задержала дыхание от его слов, когда Виктор поднял вверх руку в останавливающем жесте, выражающем полное разочарование, и заговорил с удивительной прямотой. — Каким способом можно оплатить девушке восемь лет жизни, да еще и оставленные синяки на ней? — Он был все еще напряжен, и казался потерянным и даже немного растерянным.

Она была настолько шокирована его честностью, потрясена до глубины души и тронута.

— Виктор..., — она сделала к нему шаг, в порыве на его растерянность, и даже не сделав глоток кофе, поставила чашку на стол.

Она находилась всего в шаге от него, когда Виктор объявил:

— Я отрекся от них.

При этих словах, Лили застыла, выдохнув:

— Что?

— Джефф и Даниэлла лишились наследства. Завещание уже изменено, Нейт, ты и Наташа унаследуют все.

Лили моргнула.

— Но они же ваши дети, — возмутилась она, на данный момент забыв, как на самом деле отвратительно они поступили с ней, не сообщив Нейту о смерти ее родителей, и наврав Лили, что Нейт умер. Такие поступки не могли сделать добрые и хорошие люди.

Но отречься от них?

Сара часто угрожала отречься от Лили или от Бекки, все зависело, кто разозлил ее в тот момент, но они прекрасно знали, что это была всего лишь пустая угроза, она не была на это способна, как бы не сердилась, Сара не сделала бы такого на самом деле, как Робертсы.

Но зайти так далеко?

— Да, — твердо ответил Виктор, — они мои дети и именно по этой причине имеют все, что осталось в их целевых фондах, кроме того я дал им прекрасное образование, и настало время им что-то сделать самостоятельно, наконец-то.