Но это был совершенно новый другой опыт.

Лили словно не замечала его удивления.

— Я начала, хотя толком не знала, что мне приготовить. Ты никогда не говорил о еде, если подумать. Ты просто... ел, — ее улыбка не дрогнула, а голос звучал почти дразняще. Она мягко отстранилась и показала рукой в сторону столешницы. — Я решила, что бекон, яйца и тосты будет моим лучшим выбором. Все любят бекон, яйца и тосты. Но потом я поняла, что даже не знаю, какие яйца ты любишь!

Она тихонько засмеялась, находя это забавным и вернулась к нему, небрежно обхватив его за талию и снова прижавшись всем телом.

— Знаешь, мне кажется, будто я знаю тебя много лет, но на самом деле, знакома с тобой всего несколько недель. Разве это не смешно? — она поникла, опустив плечи и отклонила назад голову, вглядываясь в него своими необыкновенными глазами, синими и такими яркими, такими глубокими, такими чистыми, что Нейт потерялся в них.

Потерялся в ее глазах, потерялся в ее настроении, потерялся в самой Лили, так потерялся, что не мог вымолвить ни слова.

— Итак, — прошептала она, — какие яйца тебе нравятся?

Ее вопрос вывел его из молчаливого созерцания. Он прозвучал так, словно его ответ значил для нее в этом мире все.

Он с опаской посмотрел сверху-вниз на нее, его тело по-прежнему было напряжено, не понимая, то ли следует с облегчением выдохнуть от ее нового настроя или же стоит начать волноваться, что она что-то скрывает за всем этим.

— Мне понравятся любые, какие ты сготовишь, — уклончиво ответил он.

Что-то промелькнуло у нее в глазах, но он не успел понять, поскольку это «что-то» выглядело немного странно, словно решимость и ее руки крепче сжали его за талию.

— Омлет? — спросила она.

— Будет замечательно, — ответил Нейт.

Ее улыбка вернулась.

— Как насчет жареных, нравится ли тебе, может лучше яичница?

— Мне нравится и то и то, — ответил он.

— Пашот?

— Хорошо.

При этом ее глаза сверкнули, она покачала головой и рассмеялась, все ее тело завибрировало от смеха. На секунду она опустила лоб ему на грудь, давая себе насладиться удивительным минутным смехом, затем снова взмахнула головой, чуть ли не двинув ему по подбородку. Она взяла в ладони его лицо, притянула к себе, и полностью его ошеломила, быстро поцеловав, со смехом, который еще остался у нее на губах. Она никогда сама не касалась его, особенно за пределами спальни, где они вместе воссоединялись.

— Что мне с тобой делать? — пробормотала она, явно не предполагая, что он может ответит, и продолжила очень мягким тоном: — Какие яйца тебе нравятся больше всего, Нейт? Пожалуйста, скажи мне.

Эта совершенно незначительная информация была чем-то важным для нее, и вздохнув он ответил:

— Пашот.

Тут обе ее руки взлетели в воздух, как будто она орала «гол» в американском футбольном матче. Она выгнулась, прижавшись ближе к его телу.

— Победа! — громко и радостно воскликнула она, ее лицо засветилось торжеством, и Нейт почувствовал, как остатки напряжения от взгляда на нее покидают. Затем спустя мгновение ее лицо резко изменилась, и она воскликнула:

— О нет!

— Что? — спросил он.

— Я не знаю, как варить яйца.

Именно тогда Нейт начал хохотать, вся напряженность ушла, и он еще сильнее прижал ее к себе, она уперлась руками ему в плечи, наклонилась и поцеловала снова.

— Никогда не стоит бояться, — заявила она, отстраняясь и поворачиваясь к столешнице, — я видела как-то, как это делали в кулинарной программе. Думаю, нам потребуется вода, которую нужно залить в какую-то центробежную штуковину-машину-Бобби и там будут яйца разбиваться. Я разберусь с этим. — Она открыла пакет с хлебом.

Нейт позволил себе минутку просто понаблюдать за ней. Он позволил себе это, потому что Лили стояла спиной к нему и не могла его видеть. Она казалась такой счастливой, как та давняя Лили, ему нужно время, чтобы вернуть ее. Он протянул руку и притянул ее обратно в свои объятия, зарывшись носом в ее волосы, спадающие на шею.

Не часто Нейт ощущал такую появившуюся надежду, потому что знал, что это была ценная вещь.

А в этот момент, он именно почувствовал надежду.

Не ту вечную добрую надежду. Не ту показную надежду, которая, он прекрасно на своей шкуре знал это, не существовало, а надежду реальную.

— Нейт? — она попыталась отодвинуть голову, чтобы взглянуть ему в глаза, но не стала выпутываться из его рук. — Что-то случилось?

Он поднял голову и поцеловал ее в нос.

— Ничего.

Снова что-то промелькнуло у нее в глазах, но вместо этого ее лицо не закрылось, как она обычно делала, когда он не отвечал ей того, что она хотела услышать, она прислонилась к нему спиной. И ее яркая-синяя радужная оболочка глаза постепенно стала темно-синей.

— Теперь, когда мы выяснили с завтраком, может быть, ты подаришь мне хороший утренний поцелуй? — негромко робко сказала она, но в глазах читалось приглашение.

Это не была та прежняя Лили. Это даже не была Новая Лили.

Это была Совершенно Неизвестная ему Лили.

Раньше она бы никогда не попросила поцеловать себя, но Нейта не нужно было просить дважды.

Именно в этот момент, оба Фазир и Виктор вошли в кухню, прерывая их утренний поцелуй, который становился приятно жарким.

— Простите, простите... мы придем по позже, — Виктор попятился назад, Нейт нехотя оторвался от Лили, переводя взгляд на двух мужчин.

— Я не приду по позже! — проворчал Фазир, грубо игнорируя сцену и топая прямиком на кухню. — Мне нужно кофе сейчас же.

Лили отстранилась от Нейта и подошла к нему.

— Фазир! — она взяла лицо Фазира в ладони и потянула его голову к себе, наклоняя ее вниз, чтобы поцеловать в щеку. — Нейт любит яйца пашот, — она сообщила это с таким выражением на лице и с такой интонацией, как будто только что открыла код взлома первой шифровальной машины «Энигма».

Она перестала удерживать его лицо, Фазир перевел взгляд от Лили на Нейта, потом обратно на Лили. Он пожал плечами, выражая свою незаинтересованность и направился к кофейнику.

Нейт оперся бедром о столешницу и кивнул отцу, который был в пижаме и халате.

— Кто это сделал? — потребовал ответа Фазир, держа кофейник перед глазами и тут же уставившись на Нейта. Нейт гневно смотрел на него, что его заподозрили в преступлении, искривив в отвращении губы.

— Я сделала, — ответила Лили, деловито переворачивая бекон на сковороде.

Но ответ Лили, не удержал Фазира от гнева.

— Это похоже на воду, — обвиняя сказал Фазир, переводя сердитый взгляд на нее.

— Нет, не похоже на воду. Всего лишь потому, что ты не желаешь это пить, Фазир, совершенно не значит, что это похоже на воду, — она вскинула голову и через плечо взглянула на Виктора, который уселся за кухонный стол, желая посмотреть шоу. — Фазир просто любит крепкий кофе.

— Я понял это, — прокомментировал Виктор.

Лили поразительно ярко улыбнулась Виктору и вернулась к работе. Несмотря на то, что она повернулась к нему спиной, Виктор уставился на нее завороженно, как на чудо, затем перевел взгляд на Нейта.

Нейт и отец улыбнулись друг другу, и Виктор подмигнул своему сыну.


* * *


Вечером после того, как уехали Виктор и Лаура, Фазир исчез в своей комнате, Нейт слушал чтение Таш, прежде чем уложил ее спать, а потом отправился искать Лили.

Она сидела в солнечной гостиной, в новом плетеном кресле с пухлыми подушками в спокойных бежевых тонах и ярко-синими декоративными подушками-валиками, подогнув под себя ноги, склонив голову и читая книгу. Миссис Гундерсон спала, свернувшись калачиком, рядом с ней.

С деньгами Нейта и выбором Лили, все в гостиной стало гораздо лучшего качества и значительно лучшего стиля. Мебель стала плетеная, с закругленными углами. Рамы заменили на деревянные с двойными стеклами, сверкающими чистотой. Стены перекрасили в чисто белый и большие пальмы в горшках привлекательно были расставлены по всей комнате. День за окном был серым, но гостиная была наполнена мягким светом от лампы, стоящей на бежевой основе, в виде толстой луковицы, отбрасывающая свет на сидящих в плетеных креслах, между которыми стоял столик. Плетеный квадратный столик в центре композиции, накрытый сверху стеклом, удерживал огромный хрустальный глобус с вазой, наполненной высокими ирисами.

Нейт испытал чувство удовлетворения, увидев Лили, тихо сидящую и читающую со своей кошкой под боком. Это была комната, которая и должна была быть у Лили — дорогая и элегантная, и именно этим Лили и должна заниматься — читать и отдыхать, а не бегать постоянно, заботясь о каждом.

Он несколько секунд молча смотрел на нее, она видно почувствовала его присутствие, подняв голову, выражение лица по-прежнему было сосредоточенное на книге, потом расслабилось, и небольшая улыбка расплылась у нее на губах.

— Таш спит? — спросила она.

Нейт почувствовал, как что-то внутри него разжалось от ее простого вопроса. Другим, это показалось бы обычным, потому что это не был какой-то слишком уж важный вопрос, обычный, так жена спрашивает своего мужа, спит ли их ребенок.

Но для Нейта, это был самый интимный вопрос, который ему кто-либо кто-нибудь задавал.

— Да, — ответил он.

Лили положила закладку в книгу и отложила ее в сторону, но не стала подниматься.

— Она любит тебе читать, мне кажется, для нее это самый важный момент за весь день.

Нейт как всегда ничего не ответил, но, что-то опять разжалось у него в груди от ее замечания.

Наконец он произнес:

— Я не хочу прерывать твое чтение, — она отрицательно качнула головой, показывая, что не возражает, он продолжил: — Я давно хотел тебе сказать, что завтра утром у нас встреча по поводу нашего процесса бракосочетания…

Он не успел договорить, Лили вдруг подскочила с кресла и бегом, преодолев короткое расстояние, бросилась к нему, чуть ли не сбив с ног. Миссис Гундерсон отлетела от ее прыжка, превратившись в разъяренную кошку, скрывшись за дверью с недовольным мяуканьем.

Лили обняла его за плечи и подпрыгнула вверх, обвив ноги вокруг его талии, и он автоматически поддержал руками ее под попу, чтобы сохранить равновесие.

Она прижалась к его щеке и крепко сжала свои объятия.

— Что? — прошептал он ей в ухо.

Ее голова дернулась назад, и она посмотрела на него, ее глаза мерцали появляющимися слезами.

— Ты сказал Алистеру в конференц-зале, что собираешься на мне жениться, но потом ты больше об этом не упоминал. Ты сказал через два месяца. Но уже прошел целый месяц! — Он даже не успел ответить на ее монолог, поскольку она взволнованно продолжила: — Мы сможет завтра огласить дату, да? — спросила она, и он кивнул, почувствовав, что чрезвычайно рад ее положительному настрою.

Она оперлась на него руками, и снова прислонилась к его щеке.

— Мне столько всего нужно сделать! Мне необходимо найти платье себе и Таш. И нам необходимо сделать приглашения, — она запрокинула голову назад и опять посмотрела ему в глаза, слез уже не было, ее глаза горели и в них вспыхивала радость. — Маленькая свадьба?

Он снова молча кивнул, она разжала ноги, и он аккуратно поставил ее на пол. Наблюдая за ней, как она взволнованно продолжала говорить, расхаживая по комнате и выключая лампы.

— Фазиру тоже нужно будет что-то одеть, и еще цветы. Мне кажется, что пионы подойдут, мама очень любила пионы. Они являются цветком штата Индиана, знаешь ли? — пока она задавала этот вопрос, даже не смотрела на него, собственно и не ожидала ответа.

— И еще нам необходим фотограф. Я не хочу иметь одного из тех нацистов фотографов, которые заставляют по семнадцать часов позировать для фото. В этот день должно быть всем радостно. Мы должны пить и есть и не тратить свое время на фотографии. Что ты думаешь об этом?

Он даже не успел ответить, она остановилась и стала выключать второй светильник, продолжая:

— Точно! Фазир может сделать фотографии! — она взахлеб тараторила и радостно хлопнула в ладоши прямо перед Нейтом, и он вспомнил, что именно так она делала, когда он согласился прокатить ее на мотоцикле в их первое и единственное свидание. Глядя на нее, его грудь выпятилась вперед, он никогда так раньше себя не чувствовал, но что-то тепло и приятное, распространилось у него в груди, он понятия не имел, что это такое. Он даже не понял, как смог совместить ее удовольствие и заботу, две вещи, которые раньше совместно он никогда не чувствовал, никогда в жизни.

Он даже был не в состоянии войти в комнату и по-прежнему стоял в дверях, просто прислонившись к косяку и продолжал смотреть на нее.