Джулия Куинн - Тридцать шесть валентинок

— Так вы не слышали?

Она покачала головой — насколько это было возможно, лёжа в снегу.

— Не слышала о чём?

— Семья Гарриет была очень огорчена утратой своей фамилии. Видите ли, Гарриет — последняя из семейства Сноу.

— Что означает… — Губы Сюзанны приоткрылись от восторженного ужаса. — Только не говорите мне…

— Так и есть, — ответил Дэвид, выглядевший так, словно ему очень хотелось рассмеяться, но он решил, что ему не следует этого делать. — К моему брату теперь следует обращаться как к Клайву Сноу-Мэнн-Формсби[6].

— Ох, какая же я злая, — сказала Сюзанна, засмеявшись так сильно, что затрясся сугроб. — Я, несомненно, злая и вредная особа. Но я не могу… я не могу сдержаться… я…

— Давайте, смейтесь, — сказал ей Дэвид. — Уверяю вас, я очень смеялся.

— Клайв, должно быть, был в ярости!

— Ну, это чересчур сильно сказано, — сказал Дэвид, — но он определённо был смущён.

— Двойное, пишущееся через дефис имя само по себе было бы ужасно, — сказала Сюзанна. — Мне бы не хотелось представляться как Сюзанна Баллистер-Бейтс… — Она покопалась в памяти, подыскивая подходящую ужасную третью фамилию. — Бисмарк! — закончила она ликующе.

— Да уж, — пробормотал он сухо. — И я могу понять почему.

— Но это, — закончила Сюзанна, не обращая внимания на его слова. — Это просто выходит за рамки… О, Боже, я даже не знаю за какие рамки. Моего понимания, наверное.

— Он хотел поменять её на Сноу-Формсби, — сказал Дэвид, — но я сказал ему, что наши предки Мэнны очень расстроятся по этому поводу.

— Простите, что я говорю вам это, — ответила Сюзанна, — но ваши предки Мэнны уже давно умерли. Мне кажется, они не в состоянии расстроиться при любом исходе дела.

— Это если бы они не оставили официальные документы, согласно которым каждый, кто откажется от фамилии Мэнн, лишается денежного наследства.

— Они не могли так поступить! — ахнула Сюзанна.

Дэвид просто улыбнулся.

— Они не могли так поступить! — повторила она уже совсем другим тоном. — Они не делали ничего подобного. Вы это придумали, чтобы помучить бедняжку Клайва.

— O, теперь он уже «бедняжка Клайв», — подразнил он.

— Кто угодно, вынужденный отзываться на фамилию Сноу-Мэнн, — несчастный человек!

— Нет уж, Сноу-Мэнн-Формсби. — Он нахально улыбнулся ей. — Мои предки из семьи Формсби были бы вне себя.

— И я полагаю, они также были готовы лишить наследства любого, кто посмел бы отказаться от их фамилии? — насмешливо спросила Сюзанна.

— Собственно говоря, так они и поступили, — сказал Дэвид. — Как вы думаете, откуда я почерпнул эту идею?

— Вы неисправимы, — сказала она, но подобающе шокированный тон ей не удался. Правда заключалась в том, что она восхищалась его чувством юмора. А то, что объектом шутки стал Клайв, стало замечательным дополнением.

— Ну, тогда мне придется называть вас милорд Снежинка, — произнесла она.

— Но здесь нет величественности, — сказал он.

— И героизма, — согласилась она, — но, как видите, я всё ещё нахожусь в сугробе.

— Как и я.

— Белый цвет вам к лицу, — сказала Сюзанна.

Он взглянул на неё.

— Вам следует чаще надевать белое.

— Вы очень нагло себя ведёте для женщины, лежащей в сугробе.

Она улыбнулась:

— Моя смелость напрямую связана с вашим положением в том же сугробе.

Он скривился, затем кивнул, сам с собой не соглашаясь:

— Мне на самом деле не так уж и неудобно.

— Если не считать попранного чувства собственного достоинства, — согласилась Сюзанна.

— И холода.

— И холода. Я не чувствую мою… э-э…

— Нижнюю часть? — добавил он услужливо.

Она прочистила горло, словно это могло помочь ей избавиться от румянца.

— Да.

Его зелёные глаза заблестели при виде её смущения, затем он посерьёзнел — по крайней мере по сравнению с предыдущим моментом — и сказал:

— Что ж, полагаю, я обязан вас спасти. Мне очень даже нравится ваша… Не волнуйтесь, я не произнесу это слово вслух, — вставил он, услышав, как она ахнула от ужаса. — Но я бы не хотел видеть, как она отвалится.

— Дэвид, — выдавила она.

— Так вот что нужно, чтобы вы назвали меня по имени? — удивился он. — Слегка неприличное, но, заверяю вас, более чем почтительное замечание?

— Кто вы такой? — внезапно спросила она. — И что вы сделали с графом?

— Вы имеете в виду Ренминстера? — спросил он, наклоняясь к ней, пока они не оказались нос к носу.

Его вопрос был таким странным, что она не сумела ответить и лишь слегка кивнула.

— Возможно, вы никогда и не знали его, — предположил он. — Возможно, вам только казалось, что вы знаете, но вы никогда не заглядывали под внешнюю оболочку.

— Возможно и так, — прошептала она.

Он улыбнулся. Затем взял её руки в свои.

— Вот что мы с вами сделаем. Я поднимусь, а затем подниму вас. Вы готовы?

— Я не уверена…

— Вот так, — пробормотал он, пытаясь подняться, что было совсем непросто, учитывая тот факт, что он был в коньках, а коньки стояли на льду.

— Дэвид, вы…

Но всё было бесполезно. Он вел себя в предсказуемо мужской манере, означавшей игнорирование доводов рассудка (особенно когда они лишали его возможности покрасоваться своей грубой силой). Сюзанна сказала бы ему — и она действительно пыталась, — что угол был выбран неверно, что он поскользнётся и они вновь свалятся…

Что и произошло.

Но в этот раз Дэвид повел себя не как типичный мужчина, который бы сильно разозлился и начал оправдываться. Вместо этого он просто посмотрел ей в глаза и расхохотался. Сюзанна рассмеялась вместе с ним, всё её тело тряслось от лёгкого и неподдельного веселья. Когда она была с Клайвом, ничего подобного не случалось. С ним она, даже когда смеялась, чувствовала себя будто на витрине, словно все наблюдали за ней и гадали, в чём же заключалась шутка. Потому что никто не мог считать себя частью наимоднейшей компании, если не знал всех её тайных шуток.

С Клайвом она всегда знала все эти шутки, но не всегда находила их смешными. Однако она всё равно смеялась над ними, надеясь, что никто не заметит непонимания в её глазах.

Сейчас всё было по-другому. Сейчас это было по-особенному. Это была…

Нет, подумала она неистово. Это не любовь. Но, возможно, это её начало. И, возможно, это чувство усилится. И, возможно…

— А что это здесь происходит?

Сюзанна подняла глаза, сразу же узнав этот голос.

Её охватил ужас.

Клайв.

На приёме с катанием на коньках у Морлэндов присутствовали оба брата Мэнн-Формсби, хотя их отношения с трудом можно было назвать дружескими. Вашему автору сообщили, что граф и его брат почти дошли до драки.

Да, любезный читатель, на это стоило бы посмотреть. Кулачный бой на коньках? Что дальше? Подводное фехтование? Теннис верхом на лошадях?

«Светская хроника леди Уислдаун», 4 февраля 1814 года

Когда Сюзанна протянула руку Клайву, у неё было такое ощущение, что она вернулась в прошлое. Минуло уже полгода с тех пор, как она в последний раз находилась так близко от мужчины, разбившего её сердце — или, по крайней мере, её гордость, — и как бы ей хотелось ничего не чувствовать…

Но она чувствовала.

Её сердце пропустило удар, желудок сделал кульбит, а дыхание сбилось — и она ненавидела себя за это.

Он не должен был значить ничего. Совсем ничего. Будь её воля, даже меньше, чем ничего.

— Клайв, — произнесла она, выдернув свою руку из его руки и стараясь говорить спокойно.

— Сюзанна, — тепло поприветствовал он её в своей обычной самоуверенной манере. — Как ты поживаешь?

— Отлично, — раздражённо ответила она. Нет, серьёзно, как, по его мнению, она должна была «поживать»?

Клайв повернулся, чтобы предложить руку брату, но тот уже поднялся сам.

— Дэвид, — сердечно сказал Клайв, — я не ожидал увидеть тебя здесь с Сюзанной.

— Я вообще не ожидал тебя здесь увидеть, — ответил Дэвид.

Клайв пожал плечами. На нём не было шляпы, и локон светлых волос упал ему на лоб.

— Мы только сегодня утром решили пойти.

— А где Гарриет? — спросил Дэвид.

— Греется у огня вместе со своей матерью. Она не любит холод.

Какое-то время они просто стояли — неловкое трио, где каждому было нечего сказать. Это странно, думала Сюзанна, медленно переводя взгляд с одного брата Мэнн-Формсби на другого. За всё то время, что она провела рядом с Клайвом, она ни разу не видела, чтобы у него не нашлось слов или непринуждённой улыбки. Он, как хамелеон, с поразительной лёгкостью подстраивался под любую ситуацию. Однако сейчас он просто смотрел на своего брата с выражением, которое, конечно, нельзя было назвать совсем неприязненным.

Но и дружеским оно уж точно не было.

Дэвиду, очевидно, тоже было не по себе. Как правило, он был более сдержан, чем Клайв; его осанка всегда была прямой и безупречной. Говоря по правде, редкий мужчина двигался с той непринуждённой и свободной грацией, которую воплощал в себе Клайв. Но теперь Дэвид казался, пожалуй, слишком чопорным, а его челюсти были сжаты слишком сильно. Когда они так беззаботно смеялись всего несколько мгновений назад, сидя в сугробе, она увидела в нём человека, а не графа.

А сейчас…

Граф определённо вернулся.

— Ты не хочешь прокатиться вокруг катка? — внезапно спросил Клайв.

Сюзанна почувствовала, что её голова дёрнулась от удивления, когда она поняла, что Клайв обращался к ней. Не то, чтобы ему могло захотеться сделать круг со своим братом, однако, делать это с ней, по ее мнению, было не совсем приличным. Особенно, когда Гарриет была так близко.

Сюзанна нахмурилась. Тем более, что мать Гарриет находилась так близко к самой Гарриет. Одно дело поставить в неловкое положение чью-то жену, и совсем другое — если это произойдёт с чьей-то тёщей.

— Не думаю, что это хорошая мысль, — возразила она.

— Мы должны разрядить атмосферу, — сказал он сухо. — Покажем всем, что не держим зла друг на друга.

Не держим зла? Сюзанна сжала зубы. О чём, чёрт возьми, он думал, говоря это? Лично она была зла. Очень зла. После прошедшего лета она была чертовски зла на Клайва.

— Ради былых времён, — уговаривал её Клайв, и его лицо осветила мальчишеская улыбка.

Да что там лицо! Если говорить начистоту, то она осветила всю пристань. Улыбки Клайва всегда производили подобный эффект.

Но в этот раз Сюзанна не почувствовала обычного всплеска возбуждения. Вместо этого она была даже немного раздражена.

— Я здесь с лордом Ренминстером, — твёрдо сказала она. — Будет не слишком вежливо бросить его одного.

Клайв негромко хохотнул.

— Дэвид? Не волнуйся за него. — Он повернулся к брату. — Ты же не возражаешь, старина?

Дэвид выглядел так, словно очень сильно возражал, но, в конце концов, он просто сказал:

— Вовсе нет.

После этих слов раздражение Сюзанны, даже в большей степени, перешло на Дэвида. Если он возражал, то почему ничего не сделал по этому поводу? Он, что, думал, будто ей действительно хотелось кататься с Клайвом?

— Отлично, — заявила она. — Тогда нам пора. Если мы собираемся покататься, то лучше сделать это до того, как мы отморозим себе ноги.

Её тон можно было назвать только резким, и оба брата Мэнн-Формсби уставились на неё с любопытством и удивлением.

— Я буду у чана с шоколадом, — вежливо поклонившись ей, сказал Дэвид, когда Клайв подхватил её под локоть.

— А если всё равно не согреешься, то отправишься к чану с бренди? — шутливо поинтересовался Клайв.

Дэвид натянуто улыбнулся брату и поехал прочь.

— Сюзанна, — тепло посмотрел на неё Клайв. — Рада, что он ушёл, а? Мы столько времени с тобой не виделись.

— Правда?

Он хохотнул:

— Ты же знаешь, что это так.

— Как тебе живётся в браке? — язвительно спросила она.

Он заморгал.

— А ты не теряешь времени, да?

— Ты, очевидно, тоже, — пробормотала она, почувствовав облегчение, когда он наконец двинулся вперёд. Чем скорее они сделают этот круг, тем скорее всё это закончится.

— Значит, ты всё ещё злишься? — спросил он. — Я надеялся, что ты смогла это пережить.

— Тебя мне пережить удалось, — ответила она. — А моя злость — совсем другое дело.

— Сюзанна, — начал он, хотя, по правде говоря, его голос показался ей похожим на нытьё. Он вздохнул, и тогда она посмотрела на него. Его глаза были полны участия, и на лице застыла обида.