Барбара Картленд - Триумф любви

— Всего лишь в Челси, милорд.

— Скажите ей, что она должна согласиться. Предложите ей любое жалованье и соглашайтесь на все условия, но только привезите ее сюда.

— Я сделаю все, что в моих силах, милорд.

С этими, словами миссис Браунинг сделала реверанс и обратилась к Тине:

— Если вам угодно, мисс, подняться наверх и принять ванну после долгого пути, я буду рада показать вам, где она находится.

— Да, мне бы хотелось этого больше всего, — быстро ответила Тина. — В карете было так пыльно! К тому же места, в которых мы останавливались, нельзя было назвать роскошными.

Она задумалась и окинула взглядом комнату:

— Я даже и представить себе не могу ничего прекраснее этого дома!

— Вы не были в Винче, мисс, — с гордостью ответила миссис Браунинг. — Как я всегда говорила матери его светлости, по моему мнению, это один из самых красивых домов в стране.

Лорд Винчингем наблюдал, как обе женщины выходят из комнаты, и ему так и хотелось закричать во весь голос: «Если только не произойдет чуда, Винч придется продать!»

Не в силах больше думать об этом, граф подошел к окну и стал разглядывать сад. Он вдыхал свежий, сладкий воздух весны и наблюдал, как тихий ветер нежно колышет нарциссы.

В это мгновение граф услышал из-за спины нежный голос:

— Теперь я выгляжу намного моднее, как вы полагаете?

Лорд Винчингем обернулся и увидел Тину. Она улыбалась ему. Граф сразу заметил, что над ее прической потрудились заботливые руки одной из горничных миссис Браунинг, а в брошь на груди вдета розовая орхидея.

— У вас восхитительный дом! — с восторгом воскликнула Тина. — Миссис Браунинг позволила мне заглянуть в гостиную наверху. Как же я хочу увидеть, как при зажженных свечах на этом полированном полу танцуют пары.

— Развлечения стоят денег, — грустно отозвался лорд Винчингем, — а у нас нет времени на пустые забавы.

— Но только один месяц! Я прошу один лишь месяц!

— Черт знает что! Вас, наверное, послал сам дьявол, чтобы искушать меня! — разозлился лорд Винчингем. — Ничего, ничего не выйдет из вашей затеи, кроме еще больших долгов. Даже если вы и найдете себе мужа, он обязательно окажется скрягой и не расстанется даже с пенсом.

— Вы слишком мрачно смотрите на жизнь, — ответила Тина.

— Зато вашего, миледи, оптимизма хватит на двоих!

В это время от двери донесся голос, который заставил их вздрогнуть.

— Я не помешаю этой ссоре или мне удалиться?

В комнату вошел молодой человек. Его лицо было слегка напудрено, одет он был по самой последней моде. На нем был украшенный изысканной вышивкой жилет и безупречно скроенный камзол лазурного оттенка.

Лорд Винчингем расстроенно посмотрел на него.

— Доброе утро, Клод, — сказал граф. — Тебе опять от меня что-то понадобилось?

Незнакомец усмехнулся уголком рта.

— А ты не так уж любезен, мой дорогой кузен, — ответил он, — не говоря уже о гостеприимстве. Я приехал, чтобы увидеть тебя, и как ты меня встречаешь? Ни приветливого взгляда, ни рукопожатия. Как глава семьи ты должен быть более доступен.

— Я должен срочно поговорить с тобой. Это вопрос жизни и смерти.

— Ты всегда так говоришь, и я знаю, о чем идет речь. Мой ответ — нет! Я не могу потратить на тебя и гинеи, а если бы даже и мог, то не стал бы выкидывать деньги на твое глупое стремление к экстравагантности.

— Ты же не хочешь, чтобы я попал в долговую тюрьму, — жалобно произнес Клод. — А ведь именно этим может все закончиться.

— Сколько ты должен на этот раз? — сурово спросил лорд Винчингем.

Клод быстро достал из кармана листок бумаги.

— Это только счет на пятьсот гиней, — сказал он, — и я больше не могу медлить с оплатой. Прошу тебя, Стерн, выручи меня на этот раз, и я дам тебе честное слово, что не потрачу больше ни пенса. Только один раз! Умоляю тебя!

— Ты уже говорил мне это, — раздраженно заметил лорд Винчингем.

Он взял счет, посмотрел на него и с досадой бросил на стол.

— Опять одежда! Опять то же самое! Ты тратишь целое состояние на одежду! До каких пор это будет продолжаться?

— Пойми, кузен, одежда — это моя страсть. Некоторые тратятся на лошадей, другие — на женщин, — при этих словах он искоса посмотрел на лорда Винчингема, — а моя слабость — одежда. Мы же разные люди, и у каждого свои пристрастия.

— Слава Богу, я не похож на тебя! — воскликнул граф.

Он подошел к столу, взял перо и что-то написал.

— Вот долговая расписка от моего имени, — сказал он. — Я опять тебя выручаю, но помни, это в последний раз.

— Благодарю, мой дорогой кузен. Я в долгу перед тобой и обещаю, что в будущем буду намного благоразумнее.

— Будешь или нет, это уже не моя забота, — ответил лорд Винчингем. — Я сказал тебе, что это был последний раз.

Он передал долговую расписку Клоду, который быстро положил ее во внутренний карман и по-прежнему дружелюбным тоном сказал:

— Merci mille fois[2], мой дорогой кузен.

Выражение отчаяния в одно мгновение исчезло с его лица. Добившись того, за чем пришел, он опять стал тем уверенным в себе щеголем, который несколько минут назад переступил порог этой комнаты.

Когда за Клодом закрылась дверь, Тина взглянула на графа и улыбнулась:

— Не будьте таким сердитым.

— Терпеть не могу этого нахала! — взорвался лорд Винчингем. — Развращенный, бессовестный пройдоха! Клянусь всеми святыми, он шантажирует людей и этим зарабатывает на жизнь: выискивает повсюду сплетни и заставляет других платить за молчание.

— Но он же ваш кузен! — возразила Тина.

— И мой наследник, — горько добавил лорд Винчингем.

— Ваш наследник? — немного испуганно повторила Тина.

— Если что-то и сможет убедить меня сберечь хоть кое-что от своего состояния, то лишь тот факт, что после моей смерти Клод унаследует мой титул и все, что останется от поместья.

— А если вы женитесь и у вас родится сын? — спросила Тина.

— Немного поздно думать об этом, — мрачно ответил лорд Винчингем.

В следующее мгновение дверь открылась, и дворецкий громко объявил:

— Ее светлость вдовствующая герцогиня Хертингфорд!

На мгновение граф и Тина замерли от удивления, потом обернулись, чтобы посмотреть, кто же прибыл.

Внешность герцогини не могла не поразить даже видавшего виды человека. Сама она была маленького роста и в летах. Лицо ее было все в морщинах, а кожа желтая, как пергамент. Но одета гостья была по самой последней моде. Блестящее платье из розового атласа с корсажем, украшенным серебристыми лентами, было надето поверх такой же серебристой юбки. Бесчисленное количество ожерелий из жемчуга, рубинов и бриллиантов на ее шее скорее подчеркивали, чем скрывали ее возраст.

Кокетливая соломенная шляпка герцогини была украшена перьями. В ушах сверкали бриллиантовые серьги, на тонких запястьях — браслеты с изумрудами.

На первый взгляд вдовствующая герцогиня Хертингфорд напоминала героиню сказок.

— Что, языки проглотили? — строго произнесла она. — Мой дорогой внук, твой радушный прием просто поражает меня.

Лорд Винчингем еще с трудом мог говорить.

— Прошу прощения, бабушка, — произнес он, делая шаг ей навстречу. — Просто в эту минуту я меньше всего на свете ожидал увидеть вас здесь.

— Интересно, почему же? — протягивая руку для поцелуя, спросила герцогиня. — Ты же знаешь, что я всегда приезжаю в Лондон на сезон.

— Да, мадам, я это знаю, но во время нашей последней встречи вы поклялись, что ни за что в жизни больше не переступите порог этого дома, если только я быстрее вас не окажусь на церковном кладбище.

Герцогиня усмехнулась.

— Я действительно так сказала? Ты, наверное, разозлил меня тогда больше обычного. Но если я даже говорила такое, то ты тем более должен быть рад видеть меня, особенно находясь в таком затруднительном положении, о котором мне рассказала миссис Браунинг.

— Она же поехала за Энн! — удивился лорд Винчингем.

— Да, я знаю, — ответила леди Хертингфорд. — И какое счастье, что именно в это время я находилась у нее в гостях. Бедняжке Энн нездоровится. Она пожелтела, как пергамент. Она не сможет быть чьей-либо компаньонкой еще по крайней мере пару недель.

— Проклятие! Это так не кстати! — с досадой воскликнул лорд Винчингем.

Но герцогиня уже не слушала его. Она медленно направилась к Тине, которая стояла на коврике перед камином и с обеспокоенным выражением лица слушала разговор бабушки и внука.

— Почему ты не представишь мне эту милую девушку? — сказала она. — Стерн, твои манеры оставляют желать много лучшего. Я же раньше так часто тебе об этом говорила.

— Прошу прощения, бабушка, — опять произнес лорд Винчингем. — Позвольте представить вам мисс Тину Крум, которая нанесла мне сегодня неожиданный визит. Она дочь моего старого друга. Тина, это моя бабушка, которая постоянно бранила и ругала меня с колыбели. Мне порой кажется: что бы я ни делал, я никогда не смогу ей угодить.

Герцогиня улыбнулась.

— Ты недооцениваешь себя, мой милый внук. Я всегда говорила, что ты очень привлекательный молодой человек. К сожалению, это единственный комплимент, который я могу произнести в твой адрес.

При этих словах она протянула руку Тине, которая низко поклонилась ей.

— Без сомнений, ты очень, очень красива, — тихим голосом, как будто размышляя вслух, произнесла герцогиня. — Или будешь — в достойном платье. Теперь дайте мне подумать. Ты, наверное, дочь моего старого друга Николаса Крума. А твой дед был знатным человеком. Конечно, ты чем-то похожа на отца. Ты, должно быть, его наследница. Если так, то совсем скоро весь Лондон будет просить твоей руки.

Тина уже открыла рот, чтобы возразить, но тут герцогиня чихнула.

— Где мой платок? Где этот негодный мальчишка? Я же сказала ему не отходить от меня. — Ее громкий голос слышен был во всем доме. — Абдул! Абдул! Быстрее иди сюда!

С этими словами она быстро направилась к двери и распахнула ее. В движениях герцогини не было и следа той степенности, к которой уже стали привыкать Тина и граф.

— Абдул! — позвала она снова. — Негодный мальчишка! Ох, устрою я ему трепку, когда он появится!

Из соседней комнаты донесся звук торопливых шагов, и в библиотеку вошел небольшого роста негритенок, одетый так же экстравагантно, как и его хозяйка. Он встал на одно колено перед герцогиней и, словно зная, что ей было нужно, протянул ей расшитый бисером ридикюль, из которого выглядывал краешек кружевного платка. Леди Хертингфорд взяла платок и снова чихнула, а негритенок за свою провинность получил от нее хлесткую пощечину.

— Никуда от меня не отходи! — строго сказала герцогиня. — Хватит лазать по кухням. Сколько можно толстеть?

Пока она отчитывала слугу, Тина повернулась к лорду Винчингему и сказала:

— Объясните вашей бабушке, кто я такая.

Граф кивнул.

— Обязательно, как только мне удастся вставить хоть слово.

Но потом ему в голову пришла потрясающая мысль, и он шепотом добавил:

— Нет, оставим все как есть. Николас Крум давно уже умер, а он скорее всего был вашим родственником.

— Да, был, правда, очень дальним, — отвечала Тина. — Но с нами он даже не разговаривал, мы были слишком бедны.

— Теперь за такое отношение ему придется расплачиваться, — твердо произнес лорд Винчингем. — Пускай бабушка думает, что вы его дочь!

— Но я не смогу… — начала было Тина.

— Предоставьте это мне, — прервал ее граф. — Если все будут считать вас его наследницей, это намного облегчит нашу задачу.

Тина сразу же все поняла. Представить в свете богатую наследницу было куда проще, чем никому не известную девочку без гроша в кармане.

— Но я не могу позволить… — начала протестовать Тина, но быстрый жест лорда Винчингема заставил ее замолчать.

Отругав своего пажа и приведя себя в порядок, герцогиня достала из ридикюля украшенное бриллиантами зеркальце и посмотрелась в него. Потом она вернулась к внуку и Тине, чтобы сообщить им наконец цель своего визита.

— Миссис Браунинг рассказала мне, — обратилась она к Тине, — что ты приехала в Лондон, чтобы быть представленной в обществе, и что тебе нужна компаньонка. В настоящее время Энн Ловель слишком плохо себя чувствует и вряд ли сможет помочь тебе в этом. А вот я смогу.

— Вы, бабушка?! — воскликнул лорд Винчингем.

— Мой мальчик, в этом нет ничего удивительного, — спокойно отвечала леди Хертингфорд. — Зачем же, по-твоему, я сюда приехала? Мне доставит удовольствие посмотреть, как в наши дни развлекаются молодые. Мне уже до смерти наскучил Бат с его курортными радостями и мои друзья, которые только и говорят что о болячках и о днях своей далекой молодости. И в мои годы можно найти себе забаву, нужно только знать, где искать, не так ли?