Погруженная в свои мысли, Аманда даже не слышала, как Летисия убеждала Питангу надеть на себя все купленные для нее вещи, а ее подружка испуганно отказывалась.

Наконец до нее дошло, о чем идет речь, и Аманда решительно вмешалась в разговор:

— Питанга, я ведь тебе не чужая. Я твоя подруга. Я обижусь, если ты немедленно не наденешь все это на себя…

Когда Питанга, расфуфыренная, как принцесса, заявилась в новом наряде домой, Мануэла жестко сказала:

— А ну-ка сними все эти вещички и выброси их на помойку. Мы не можем принимать подарки от этих богачей, поняла?..

* * *

Гаспар Веласкес, дав самую лестную характеристику уму и способностям своего внука, оказался прав.

Дави просто диву давался, с какой легкостью Витор все схватывал на лету: особенности рыбообрабатывающего процесса, вопросы оснащения судов, устройство аппаратуры, тонкости при заключении сделок. То, на что у Дави ушли долгие годы кропотливого изучения и труда, Витор постигал играючи, между делом.

Витор вызывал в нем восхищение. Он оказался вовсе не тем маменькиным сынком и наследником, которому достаточно родства с владельцем предприятия, чтобы управлять им. Он был действительно человеком талантливым и работоспособным. Витор не обнаружил перед Дави никакой сословной спеси, он все время пытался дать почувствовать Дави, что они товарищи, искренние приятели и коллеги по работе и что у него, внука владельца предприятия, нет решительно никаких преимуществ перед сыном рыбака.

Но сам Дави помнил о том, что разница в их положении существует, и не настаивал на приятельских отношениях, которые, казалось бы, должны были ему льстить.

— Послушай, да сними ты эту маску! — как-то сказал ему Витор. — Ты бываешь невыносим с этой физиономией образцового служащего. Думаю, господин Гаспар был прав, когда говорил мне, что у нас с тобой получится отличный дуэт.

— Конечно, Витор, — с готовностью подтвердил Дави, — я готов сделать все, чтобы заслужить твое доверие.

— Уже заслужил, — положил ему руку на плечо Витор, — скажи, мы можем немного отвлечься от работы?

— Вполне, — улыбнулся Дави.

— Тогда расскажи мне о той девушке, о дочери Бонфиня… Оливия, кажется? Ты говорил, она твоя невеста?

В вопросе Витора не было ничего настораживающего, и тем не менее Дави несколько смутился.

— Да, — выдавил он из себя.

— Тогда почему бы тебе не пригласить ее пообедать вместе с нами? — самым искренним тоном, как будто за его словами не крылось ничего, кроме желания сделать приятное другу, произнес Витор. — Сделай это. Женщины обожают такого рода сюрпризы.

Дави пообещал и тут же набрал номер Оливии.

* * *

Идти в ресторан вместе с Витором и Дави Оливия наотрез отказалась. Изабел, присутствующая при телефонном разговоре, изумилась:

— Доченька, я не ослышалась? Ты отклонила предложение своего жениха пообедать вместе с Витором Веласкесом?

— Именно так, — подтвердила Оливия.

— Ты не хочешь обедать с сыном вице-президента фирмы? — не оставляла ее в покое Изабел. — Неужели ты не хочешь немного помочь Дави? Неужели тебе трудно одеться и пообедать в дорогом ресторане? Неужели это для тебя такая жертва, милочка?

— Намного большая, чем ты можешь себе представить, — отрезала Оливия. — Даже если бы Витор был не сыном вице-президента компании, а сыном президента страны, я бы все равно не пошла с ним обедать!

И тем не менее, когда пришел Дави, с тем чтобы уговорить Оливию пойти в ресторан, она, немного с ним поспорив, согласилась.

Обед прошел, что называется, в теплой, дружеской обстановке, хотя Витору не удалось загладить первое неприятное впечатление, которое он вызвал у Оливии. Впрочем, он не особенно и старался. Оливия не переставала удивляться тому, что Дави не замечает двусмысленной интонации, с которой Витор обращался к ней, — как будто бы он имел над ней какую-то власть, в которой не сомневался. Дави не замечал, что, приглашая ее на танец, Витор слишком тесно прижимается к его невесте. Дави как будто не видел, что Витор, почти не таясь, ухаживает за Оливией. Когда Витор пригласил их обоих на деревенский праздник в рыбацкий поселок, Дави тут же дал согласие и за себя и за Оливию.

…Позже Бонфинь, узнав об этом празднике, сказал Дави:

— Ты делаешь большую ошибку, Дави. Тебе следовало бы убедить Витора не ходить в поселок.

— Почему? — удивился Дави. — Ты считаешь, что моя семья недостойна принять…

— Да дело совсем не в этом! — яростно перебил его Бонфинь. — Ведь Витор сын… — тут Бонфинь осекся. — Дави, отговори его. Поверь мне, он не должен быть на этом празднике…

* * *

На праздник Витор отправился несколько раздраженным.

Его матери поклонники уже присылают цветы, и мало того, еще осмеливаются сопровождать записками самого фривольного содержания! Какой-то болван считает для себя допустимым вмешиваться в жизнь семьи Веласкесов! Летисия дала сыну суровый отпор. Никакого повода для присылки цветов неведомому поклоннику она не давала.

И вообще это не его дело. Что это за странная ревность? Или он хочет ее оскорбить?

— Нет, это ты оскорбляешь память отца! — выкрикнул Витор и хлопнул дверью, даже не пригласив с собой на праздник Аманду.

Он отправился туда вместе с Дави и Оливией.

Весь поселок был украшен гирляндами тропических цветов. Домики были покрашены, прибраны и тоже украшены цветами и бумажными лентами. Женщины поселка нарядились в свои лучшие платья. На берегу залива Самюэль развел гигантский костер, вокруг которого поставили угощение и бутыли с вином. Здесь были дары моря, украшенные зеленью и ракушками, тропические фрукты и сладости. Кассиану и Серена приготовили пиво по особому рецепту.

Гостей встретили очень радушно. Эстер тотчас увлекла невесту своего сына к себе, чтобы показать ей дом. Витор видел, с какой готовностью Оливия согласилась на это предложение, и слегка усмехнулся. Как ни демонстрирует она ему свою неприязнь, он знает, что на самом деле девушка испытывает к нему другие чувства. Он ей нравится, хотя она и не сознается себе в этом. Что ж, пусть воркует там себе с будущей свекровью, ему это только на руку, потому что сегодняшняя его цель — совсем другая.

И он стал помогать Рамиру жарить на костре кефаль.

Рамиру держался с Витором открыто и дружелюбно, и Витор включил свое обаяние на полную мощность.

Его даже не смущали угрюмые взгляды сына этого рыбака, Кассиану, — он здесь был гостем и чувствовал себя в безопасности.

Асусена, увидев его у костра, покраснела.

Витор не встречал еще такой девушки. Те, с которыми он привык иметь дело, давно утратили способность краснеть и стесняться, а эта просто чудо — такая невинная, прелестная, застенчивая! И ее не надо завоевывать, как, например, Оливию, она смотрит на него восхищенными глазами, в которых нет ни капли притворства. В них отражается вся бесхитростная душа этой девушки. Ее подружка Далила куда более смелая.

Улучив минутку, когда Асусена за чем-то пошла в дом, Витор осторожно отделился от веселящихся у костра людей и последовал за ней. Он чувствовал, что эта девушка ждет его, что она жаждет и в то же время боится разговора с ним.

Он постучался и вошел в дом. Асусена, увидев Витора, потупилась и сделала движение, чтобы выскочить из дверей, но он удержал ее на пороге.

— Ты очень красивая, Асусена. Ты не похожа на тех, кого я знаю. Я и не думал, что еще есть такие девушки, как ты, — нежно и в то же время напористо заговорил Витор. — И имя у тебя красивое. Оно означает «белая лилия». У тебя есть только один недостаток: ты все время молчишь… — говоря все это, он приблизил губы к щеке девушки.

— Не надо, а то вдруг войдет мой брат Кассиану, — прошептала Асусена, отстраняясь.

— Хорошо, — Витор тотчас же выпустил ее руку. — Но ты обещаешь, что потанцуешь со мной?

Асусена кивнула, и Витор, улыбнувшись ей на прощанье, выскользнул из дома: столкновение с Кассиану вовсе не входило в его планы…

* * *

…Между тем Кассиану, одержимый ревностью, давал нагоняй своей невесте Далиле чуть поодаль от костра. Все в поселке настолько привыкли к бурным выяснениям отношений этой парочки, что и ухом не вели в их сторону. Милые бранятся — только тешатся.

— Раз этот тип здесь, значит, кто-то поманил его! — выходил из себя Кассиану.

— Витор здесь потому, что он — лучший друг моего брата! Это просто совпадение! — отбивалась Далила.

— Ах твоего брата! — уцепился за ее слова Кассиану. — Твой брат хочет отнять тебя у меня! Он хочет сделать из тебя городскую франтиху!

— Послушай, Кассиану, когда ты начинаешь ревновать, то становишься глупее осла, — констатировала Далила. — Витора интересую не я, а твоя сестра Асусена!

— Да? Откуда ты это знаешь?!

— Знаю! — выпалила Далила. — У меня глаза не на затылке, как у некоторых безмозглых ослов! И я ими вижу все очень хорошо!

— А зачем ему моя сестра? — переключился на другую тему Кассиану. — Какой может быть у этого щеголя интерес к моей сестре?

— Об этом ты спроси у него или у нее!

— Спрошу, не беспокойся, — сжав кулаки, пообещал Кассиану и сделал шаг, чтобы идти к дому следом за сестрой, но Далила удержала его:

— Эй! Ты что-то забыл!

— Что именно? — буркнул Кассиану.

— А извиниться передо мной за свои подозрения?

Кассиану вернулся.

— Ну ладно, извини, Далила. Просто мне кажется, что все хотят отбить тебя у меня, — угрюмо объяснил он. — А ты знаешь, как я тебя люблю.

— Ладно уж, — великодушно извинила его Далила. — Но ты не ходи сейчас к Асусене. Я сама с ней поговорю о Виторе, идет?

* * *

Уже прошло минут двадцать, как Витор, не желая столкнуться с Кассиану, поспешно вышел из дома Рамиру Соареса, а Асусена все еще пребывала в состоянии транса. Она боялась пошевелиться, точно ее каким-то мощным порывом ветра уносило все выше в небо, и ей страшно и радостно было ощущать собственную невесомость. До встречи с Витором мечты кружили над ней, точно какие-то шумные, неотвязные птицы, но теперь она сделалась легкой и беспомощной, как перышко в их огромных крыльях, уносящих ее за край фантазии, в незнакомую жизнь, где все было совершенно иным.

Вот почему она вздрогнула, когда увидела перед собой смеющееся личико Далилы: ей казалось теперь, что они с подругой расстались жизнь тому назад, так много всего случилось с момента их разлуки, что нет смысла пересказывать минувшее.

— Асусена, ты что, намерена весь праздник просидеть дома?

Асусена с трудом разлепила губы.

— Здесь был Витор, — объяснила она.

— Ну и что? — не слишком удивилась Далила. — Надеюсь, он не приставал к тебе?

— Нет, нет, нет, — торопливо произнесла Асусена, удивляясь звукам собственного голоса. — Наоборот. Он говорил такие хорошие слова… А я вела себя, как дурочка. Стоит мне его увидеть, как я и рта не могу раскрыть…

— Неужели этот хорошенький ротик ничего не произнес? — засмеялась Далила. — Он, наверное, принял тебя за дикарку, которая никогда в жизни не разговаривала с городскими… Ну ладно, успокойся, я шучу. Ты ему нравишься такая, какая есть. Причешись и подкрась губы, и пойдем на праздник!

— А ведь я пообещала ему танец, — мечтательно произнесла Асусена.

— Ну и отлично, пойдем! — потянула ее Далила.

* * *

Аманда Веласкес, которую брат, вопреки своему обещанию, не взял на праздник, все-таки появилась в поселке в сопровождении Питанги. Мануэле очень не хотелось отпускать дочь с Амандой, но обе девушки так жалобно и неотступно молили ее об этом, что она вынуждена была сдаться.

Витор, увидев сестру, насмешливо поднял бровь, но ничего не сказал. Серена усадила Аманду рядом с собой, а Эстер заговорила с Питангой.

— Ты Питанга? Дочь Мануэлы? — в голосе ее было что-то странное и не слишком доброжелательное, отчего Питанга вся сжалась.

— Да, донна Эстер, — пролепетала она.

— Подумать только, как ты изменилась! Уже настоящая женщина… Как поживает твоя мать?

— Все отлично, спасибо, — сдержанно проговорила Питанга и хотела было улизнуть подальше от общего веселья, но тут на нее с распростертыми объятиями налетела Далила. За ее плечом маячил, как всегда, Кассиану.

— Как хорошо, что ты пришла, Питанга!

Питанга бросила смущенный взгляд на Кассиану, беззастенчиво рассматривающего ее, и робко сказала:

— А это моя подруга Аманда.

— Сестра Витора, — пояснила Аманда.

— Далила, — сказала Далила. — А этот, длинный, Кассиану Кассиану, познакомься с Амандой и Питангой… Питанга — дочь Мануэлы!