Лайни Тейтум - Трудная роль

– Да. Он был эмигрантом, как и мой отец… Милорд, до меня только сейчас дошло, что я умираю от жажды. Вы позволите мне перед уходом выпить чашку чая?

Герцог поднялся, подошел к стене и дернул шнурок колокольчика. Затем, ни говоря ни слова, молча вышел из библиотеки и оставил Эванджелину одну.

А вот это уже странно, подумала девушка, протянув к камину окоченевшие руки. Куда это он?

Герцог возвратился десять минут спустя с большим подносом в руках. Никто из слуг его не сопровождал.

– Неужели я настолько непрестижная гостья, что вы не хотите показывать меня лакеям? Или боитесь, что они станут сплетничать, будто видели вас наедине с молодой женщиной, которой здесь не место?

Он улыбнулся. От этой улыбки холодело в животе. В это мгновение Эванджелина поняла, что перед ней не просто дьявольски красивый мужчина, но что при желании он умеет быть обворожительным. А, судя по всему, такое желание у него было. Об этом говорила его улыбка, перед которой не смогла бы устоять и более сильная женщина.

– Откуда вы знаете? Ах да, должно быть, вы уже слышали разговоры моих слуг. Да, у меня есть привычка принимать молодых дам в этом логове разврата. – Он поставил поднос и привычной рукой наполнил две чашки. – Не возражаете? И правильно делаете. Это было бы глупо, мадам. Советую попробовать лимонный торт, испеченный моей поварихой. Я не хочу поручать вас слугам. И вообще не желаю, чтобы они видели вас, пока не решу, что с вами делать. В голове не укладывается, что вы приехали в замок Чесли только ради шуточной беседы… Итак, возьмите кусочек торта. Думаю, вы нуждаетесь в средствах даже в том случае, если вам досталось вполне приличное наследство. По крайней мере, мне так кажется. Ну вот, а теперь расскажите мне про вашего мужа. Он был эмигрантом? Вы познакомились с ним здесь, в Англии?

– Да, в Англии, – ответила Эванджелина, смакуя торт, столь сдобный и рассыпчатый, что у нее на глаза навернулись слезы. Ничего вкуснее ей пробовать не приходилось. Она тут же потянулась за вторым куском, но, к удивлению девушки, герцог остановил ее.

– Не торопитесь набивать себе живот. Попробуйте вот эти пирожки с яблочной начинкой. Мучное – конек моей поварихи. Ее кондитерские изделия – настоящий праздник для желудка.

Она проглотила пирожок в два приема, потянулась за вторым, но тут же опомнилась.

– Правильно делаете, что сдерживаетесь. Я восхищаюсь теми; у кого хватает сил на такое самоотречение. Мой друг Филипп Мерсеро тоже гордится своим поваром. Мы подумывали о том, чтобы устроить соревнование двух кухонь, но пока еще до этого не дошло. Мне, как и Филиппу, приходится быть чрезвычайно осторожным в еде. Мой отец придерживался той же позиции. – Он сделал паузу, а затем одарил собеседницу новой очаровательной улыбкой. – Отец всегда говорил мне, что дамы терпеть не могут пузатых джентльменов.

– У вас нет и намека на брюшко.

– Еще бы. Я был послушным сыном и никогда не перечил отцу. – Он снова сел и сложил руки на животе. – Итак, мы говорили о вашем муже.

– Я познакомилась с ним, когда мы жили в Кенте. Там же мы и поженились.

– Как его полное имя?

– Андре де ла Валетт. Его отцом был граф де ла Валетт. Теперь этот род пресекся. Ужасно жаль. – Ни слова больше, предупреждал Ушар. Пусть поломает голову. Это доставит ему удовольствие. Такие люди обычно очень скучают.

– Понимаю. Думаю, настало время спросить вас, почему вы оказались здесь.

Она выпрямилась в кресле.

– Милорд, как вам известно, я никогда не видела моего племянника Эдмунда. Я не могла оставить мать, которая тогда постоянно болела. Кроме того, я догадываюсь, что между нашими семьями произошла некая размолвка и взаимные визиты если и были возможны, однако считались нежелательными.

В глазах герцога блеснуло что-то похожее на гнев.

– Похоже, ваш отец или достойный дядюшка не ввели вас в курс дела. Да, это отчуждение произошло много лет назад.

Она покачала головой.

– Милорд, мне бы хотелось знать, чем оно было вызвано. Я очень любила Мариссу, тосковала по ней и мечтала познакомиться с ее сыном.

Герцог саркастически рассмеялся. В этом смехе не было ни капли юмора. Затем он пожал плечами и сделал глоток.

– Возможно, в один прекрасный день вы все узнаете. Если ваш отец промолчал, не мое дело просвещать вас. А что касается вашего племянника и моего сына, то это пятилетний малыш, самый славный на свете.

Тон Ричарда смягчился, в темных глазах блеснула гордость. Было видно, что он любит сына. Эванджелина ждала. Наконец он поставил на стол пустую чашку.

– Мадам, хватит темнить. Я догадываюсь, что вы приехали сюда не ради того, чтобы любоваться видом из окна, хотя вид здесь действительно прелестный… когда его не портит обложной дождь. Скажите, чем я могу вам помочь.

Она решительно посмотрела ему в лицо и ответила без обиняков:

– У меня нет денег. Все то немногое, что у нас было, осталось во Франции. Там заявили, что мы с отцом никогда не были по-настоящему преданы своей родине. Поэтому после смерти отца я не получила ничего из его наследства.

– Почему вы не написали мне и ничего не сообщили?

– Не было времени. Кроме того, вы просто могли не обратить на письмо внимания. Не обратить внимания на меня вы не можете. По крайней мере теперь, когда я здесь.

Он ничего не говорил. Просто смотрел на нее.

– Мне больше некуда было идти. Милорд, я долго думала об этом. Я не хочу быть бедной родственницей, цепляющейся за ваш рукав, и не желаю зависеть от вас. Короче говоря, я предпочла бы остаться в замке Чесли и стать няней Эдмунда. – Эти слова сорвались с ее языка чересчур быстро, но она больше не могла вынести напряжения. После паузы Эванджелина добавила:

– Пожалуйста, милорд. Я не какая-нибудь вертихвостка. Я получила хорошее образование: отец позаботился об этом. Он был замечательным философом. Я знаю классическую литературу и люблю детей.

– Приятно слышать.

Внезапно она почувствовала себя очень одинокой и беспомощной.

– Я потратила последние деньги на паром из Кале в Дувр. Сюда ехал один кузнец. Он дал мне место в своей повозке.

Ричард не знал, откуда взялись эти слова; похоже, они сами сорвались с его языка:

– Вы ехали под дождем?

– Он кончился вскоре после того, как мы выехали из Дувра.

– Вы знали, что я нахожусь здесь?

Она покачала головой и сделала глоток.

– Не знала. Но молила Бога, чтобы так случилось.

– Вы отправились ко мне по совету отца?

– Вовсе нет. Хотя думаю, что он бы это одобрил. Размолвка произошла не только между вашей семьей и семьей моего дяди. Мой отец тоже не разговаривал со своим братом. Я не знаю причины обеих ссор, хотя очень хотела бы знать. – Несколько лет назад Эванджелина слышала сплетни слуг о том, что дядя состоял в любовной связи с ее матерью, но не стала никого расспрашивать. А после смерти матери задавать подобный вопрос отцу было слишком жестоко. Тем более что все это могло оказаться просто досужей болтовней.

А перед отъездом из Парижа ей не пришло в голову говорить с отцом о таких пустяках.

– А что бы вы делали, если бы меня здесь не оказалось?

Она криво усмехнулась.

– Построила бы ивовый шалаш на опушке Грэмпстонского леса и стала бы ждать вас.

– Зимой? В самое гиблое время, когда каждый день льет дождь? Вы бы заработали воспаление легких.

– Но вы оказались здесь. – Она сделала глубокий вдох и ринулась напролом. – Вы позволите мне познакомиться с Эдмундом? Если мы найдем с мальчиком общий язык, можно будет мне остаться здесь в качестве его няни?

– Еще вчера я понятия не имел о вашем существовании, а сегодня вы сидите в моей библиотеке и предлагаете свои услуги в качестве няни. Мадам, это очень неожиданно.

– Я знаю и прошу за это прощения. Но друтого выхода у меня нет. Я не желаю становиться любовницей месье Дюморне.

– Кто такой этот месье Дюморне?

– Один из так называемых друзей отца. Думаю, его жена понятия не имеет, что он с радостью поселил бы меня у себя в доме и оказал мне поддержку. Она очень милая женщина. А он сластолюбивый идиот.

– Таких мужчин большинство. А горничную вы с собой не привезли?

Девушка покачала головой и посмотрела на невыносимо аппетитный пирожок. При воспоминании о его начинке у Эванджелины потекли слюнки.

– Денег у меня было только на один билет. Я оставила Маргариту во Франции.

– Понимаю. – Ричард принял вид классического вельможи. Он смотрел на узкие языки пламени над догоравшими в камине углями и, казалось, был не прочь вздремнуть.

Если бы у Эванджелины под рукой был камень, она запустила бы им в Ричарда. Она вскочила и схватила плащ. Ему нет до нее никакого дела. Он не обратил бы на нее внимания даже в том случае, если бы она умирала на обочине. И плевать ему было бы на ее воспаление легких.

Ублюдок! Видите ли, она потревожила его покой. Больше всего на свете ей хотелось убежать из этой библиотеки, из этого проклятого замка и ни разу не оглянуться.

Но она не могла себе этого позволить.

Эванджелина сделала глубокий вдох и овладела собой.

– Я голодна. Можно перед уходом я съем что-нибудь? Хотя бы на кухне у вашей божественной поварихи?

– Съешьте пирожок, на который вы смотрите. – Он медленно поднялся и встал перед ней.

Эванджелина поняла, что смотрит на его снежно-белый галстук. Она была высока ростом, выше любой знакомой ей женщины. Томми Бар-юга прозвал ее жердью. Тогда ей было двенадцать лет, а ему тринадцать. Но когда она подняла глаза на герцога, то почувствовала себя коротышкой. Это было странное чувство. Ричард рассматривал ее с задумчивым выражением, которого она не понимала.

А он молчал и просто смотрел на нее. Все кончено. Она проиграла.

Она злилась. Он был холоден. Он не джентльмен.

– Ладно, я вовсе не так голодна. Не нужен мне ваш пирожок. Я ухожу.

Герцог схватил ее за руку и спокойно сказал:

– Не волнуйтесь, я накормлю вас. Правда, ваш аппетит слегка уменьшится, если вы все-таки съедите этот пирожок… Ах да. Теперь понял. Вам нужен хороший кусок мяса с гарниром. Отлично. – Он немного помедлил, а затем добавил:

– Я не могу поверить, что вы, юная леди, проделали весь путь из Франции без провожатых.

– Если бы у меня были провожатые, я избила бы вас не только руками, но и ногами!

Неужели он оскорбил ее до такой степени? Но слово не воробей… Ричард следил за тем, как ее глаза меняют цвет и превращаются из темно-карих в ореховые. Это было захватывающее зрелище.

Она еле слышно произнесла:

– Я вдова, милорд, а не шлюха.

– Знаю, черт побери. – Однако вместо извинения он добавил: – Во-первых, сейчас я отдам распоряжение моей экономке миссис Рейли приготовить вам комнату. Вы встретитесь с Эдмундом самое позднее утром. У вас есть какой-нибудь багаж?

Он еще не принял решения. Что ж, на его месте она поступила бы так же. Это был его наследник, его сын, причем любимый. Ему следовало соблюдать осторожность и подпускать к мальчику далеко не всякого.

– Только саквояж. Его взял Бассик. – Поскольку молчать дальше было невыносимо, она выпалила:

– Я приехала не умолять вас о помощи, а наниматься в няньки! Честная работа – вот и все, чего я прошу. Я не буду красть столовое серебро. Клянусь вам, я человек ответственный. Вы не разочаруетесь во мне.

Ее голос стал умоляющим. Она не была похожа на няню. По крайней мере, не была похожа на няню Ричарда миссис Такер, которая шлепала его, прижимала к объемистой груди, пела ему колыбельные, била по рукам, когда он был груб, и любила его, пока не умерла десять лет назад.

Он думал о том, как бы сидел здесь весь вечер в одиночестве, мучаясь бессильным гневом оттого, что ублюдок, убивший Робби Фарадея, все еще на свободе и наверняка смеется над ними, так как ушел живым и здоровым. Тут бы и бренди не помог.

Он не сможет подать ей обед в спальню. Это будет нехорошо. – Так что и надеяться не стоит. Тем более что ему это ни к чему.

– Понятно, – наконец сказал Ричард, не помня толком ее слов и зная лишь то, что они звучали очень жалобно. Он повернулся к ней спиной и провел пальцами по пышным волосам. – Проклятье!

– О Боже… Не понимаю, чем я так расстроила вас.

Теперь, когда эта девица не боится, что ее выставят, ее слова звучат довольно остроумно. Нет, не так. Она начала насмехаться над ним в тот момент, когда он переступил порог библиотеки.

– Приличия, мадам. Моя мать в Лондоне. А взять компаньонку, которая неотлучно находилась бы при вас и могла защитить ваше честное имя, мне негде.

Она улыбнулась.

– О, это неважно. Милорд, я вдова, а не молоденькая девушка, чистая и невинная, надеющаяся найти себе богатого мужа. Кроме того, мы с вами родня, хоть и дальняя. Конечно, никто не подумает, что вы хотите соблазнить меня.