- Не мог оторваться, - послушно повторил Марат, и я чуть не зарычала от ярости. Морда наглая. - Успокоилась?

   - Сбавь шаг или я без платья останусь.

   Он оглянулся, меня оглядел, и бретелька, как специально, словно и ждала момента соскользнуть с плеча. Я ее поправила, подол одернула, запястье свое из его руки вывернула и зашагала к автомобилю.

   - С Королевым ты также разговаривала, да? - потемнел лицом Марат. Вроде бы держался спокойно, даже расслабленно, поигрывал брелоком, вертя его в пальцах, но спокойным он не был. А я уж думала, он только об Анжеле и размышлял. - Как и с Кириллом сейчас?

   - Как разговаривала? Я нормально с Кириллом общалась. Вежливо.

   - Вежливо? - неверяще хохотнул он. - Ты ему едва на колени не залезла. Если под этим ты понимаешь вежливость, то у тебя сильно искажены некоторые понятия.

   - Еще бы искажены. Именно ты прививал мне понятия вежливости и нравственности. И я их с успехом переняла. Кстати, Марат, ты оказывается спец по богатым наследницам. Правда, Ксюша мне нравится больше. Анжела слишком вульгарна.

   Чечен зубами заскрипел, несчастные ключи в кулаке сжал, но нашел силы молча сесть в машину. Я забралась следом, придержав платье. Светить задом на улице не хотелось.

   - Кто бы говорил о вульгарности, - парировал мужчина пару минут спустя, когда мы уже ехали по дороге домой. - Ты себя в зеркало видела сегодня?

   - Видела, представь себе. Кроме тебя мне никто не сказал, что я плохо выгляжу.

   - Еще бы, - Марат прибавил скорости, и я вцепилась в дверь авто. Оглядела взбешенного мужчину и всерьез задумалась о ремне безопасности. - Они все смотрели тебе прямо в сиськи и под юбку. И им это с легкостью удавалось. С чего им жаловаться?

   - А с чего жаловаться тебе?

   - Мне?! - у него едва глаза из орбит не вылезли. - Ты издеваешься надо мной?! Идиотка!

   - А ты псих!

   - Мне, по крайней мере, хватает ума не выходить на улицу в чем мать родила. И не сверкать голой задницей в приличном месте.

   А вот это было почти плевком в душу.

   - Это значит со мной в таком месте неприлично появляться, да?

   - По-видимому, да, раз ты до сих пор не осознаешь, что можно одевать, а что нельзя.

   - Ах так?

   Моему терпению действительно пришел конец. Окончательный, как бы это ни звучало. Мало того что Марат обвинил меня неизвестно в чем, потоптался грязными ногами у меня в душе, изгадил мою самооценку и самолюбие, выставил последней шлюхой, так еще и заявил, что я его недостойна. Я - его!

   - Платье тебе мое не нравится?! - тяжело дыша, процедила я. - Не нравится, да? Ладно. Не будет платья.

   Я привстала, чтобы приподнять шелковый камень преткновения до талии, и одним движением сдернула его с моего тела, заставив Марата на секунды потерять управление и вильнуть на дороге. Позади нас возмущенно засигналили. Затем я скомкала светлую ткань, извернулась и бросила ее на заднее сиденье, оставшись одетой в пояс для чулок, крохотные трусики и тонкий капрон.

   - Так лучше? - и в довершении ко всему я нахально закинула ногу на ногу, чувствуя, как обвевает прохладный ветер, дующий из приоткрытого окна, мою голую грудь, заставляя затвердевать соски. - Наверное, лучше, раз ты прекратил орать. Что? В следующий раз я пойду в таком виде?

   Марат хватал ртом воздух, не в силах прийти в себя, а я тихо радовалась тому, что, наконец, его заткнула. Моргнув, мужчина взял себя в руки, оглянулся по сторонам, и поднял затонированное стекло, чтобы ни один водитель не смог даже рассмотреть что-то, что будет происходить в салоне авто. Судя по выдающийся выпуклости, натянувшей классические черные брюки, что-то происходить непременно будет.

   Стоило промелькнуть в сознании картинам жаркого секса, как меня пронзило острое желание, заставив сжать бедра. И я уже не издевалась, и не подначивала, и даже обида отошла на второй план, остался лишь Марат, шарящий взглядом по телу, и моя собственная нужда, распаленная сегодняшним вечером. Мне хотелось стереть все прикосновения Анжелы, все ее случайно-неслучайные касания к его коже, даже поцелуй в щеку, которым она его поприветствовала. Моему распаленному мозгу казалось, что Марат весь пропитался ее тяжелыми и дорогими духами, и меня это жутко раздражало, делая желание неимоверно злым и сильным.

   Я потянулась к Марату, схватила волосы у его затылка и притянула к себе, языком проскальзывая между его губами и с яростным поцелуем сплетая наши языки.

   Оторвалась на минуту, помня об опасности аварии.

   - Останавливайся.

   Я слабо помню, как мы остановились, как я перелезла на заднее сиденье, сбросив ненавистное платье вниз. И уже через несколько секунд Марат был со мной, рывком ослабляя галстук и притягивая меня к себе.

   - Я тебя ненавижу за сегодняшнее, - прошептала ему в губы и ногами обвила талию, заставив Марата рухнуть сверху. В последнее мгновение он смог коленом упереться в пол и рукой - в автомобильное стекло. - Ты жестокий ублюдок, Залмаев. Почему ты мне не веришь?

   Он не стал отвечать, если вообще слышал вопрос, да и мне оказалось не до того. Было тесно, душно, потому что мы так и не включили кондиционер, и запечатанная машина, казалось, пропиталась ароматами желания. А я с ума сходила под его руками, чувствуя такую злость, похоть, желание наказать за сегодняшнее поведение и просто нужду, приправленную порцией адреналина.

   Марат что-то такое сделал, и заднее сиденье разъехалось, превратившись в добротную и достаточно просторную кровать. Я попыталась подняться и сесть на колени, но мужчина придавил меня сверху, сжал мои запястья над головой, сорвал с себя галстук и начал с ним возиться, помогая себе одной рукой и зубами.

   - Что ты делаешь? - с легкой опаской спросила я. - Ты что задумал?

   - Увидишь, - с мрачным торжеством сверкнул он глазами.

   - Марат...

   Я замолчала, и мои глаза расширились от удивления, когда мужчина крепко обмотал мои запястья галстуком, связал их вместе и привязал к поручню автомобильной двери. Я была так удивлена, что даже не сопротивлялась вначале. Зато потом выгнулась, пытаясь спихнуть с себя тяжелое мужское тело, засучила ногами и задергала руками, мешая себя привязать. Марату было тяжело одной рукой привязывать меня, а другой - удерживать сопротивляющееся тело, поэтому в какой-то момент он просто сел на мои бедра, зажав брыкающиеся ноги, и в два счета закрепил запястья.

   - Хватит дергаться, - как голодный волк, ласково мне улыбнулся, и пробежался взглядом по моему стройному и голому телу. Грудь тяжело вздымалась, привлекая внимание к налившимся кровью соскам. Я извивалась, пытаясь вроде как сбросить его с себя, но на деле лишь скользила по внушительной эрекции, и мое дыхание с каждым прикосновением становилось все более учащенным. Марат же кончиками пальцев проследил тонкую колонну шеи, задержавшись на отчаянно стучавшем пульсе, скользнул вниз, погладил соски, и я затаила дыхание, когда он это сделал. - Вот видишь. Все не так неприятно.

   - Мне больно.

   - Врешь.

   - Мне неудобно.

   - Врешь.

   Марат привстал, и я согнула ноги в надежде хотя бы вдарить заносчивого упрямца. Не получилось. Он лишь засмеялся моей попытке проверить его пресс на прочность, поцеловал лодыжку, лизнув гладкую кожу, и принялся расстегивать брюки.

   - Я ненавижу тебя и твою машину.

   Он весело рассмеялся.

   - Врешь. Тебе нравлюсь и я, и моя большая машина, в которой ты сейчас с таким удобством лежишь.

   - Я не хочу тебя.

   Марат к этому моменту успел полностью раздеться и усесться между моих широко разведенных бедер.

   - Проверим, но я на сто процентов уверен, что ты...врешь.

   Он снял только трусики, оставив тонкие чулки и пояс. Шелковая белая ткань была унизительно мокрой, пропитавшейся моими соками, и когда чечен, ухмыляясь, продемонстрировал доказательство моего желания, я рассерженно дернула головой, отвернувшись в сторону.

   - Я же сказал, что ты врешь.

   - Ненавижу.

   Шершавые пальцы сжали чувствительные вершинки, и я задрожала, невольно разводя колени еще шире. Марат наклонился и с силой втянул в рот твердый сосок, а руками скользнул вниз, пощекотав ребра, погладив дрожащий живот и еще ниже, не давая мне сомкнуть ноги. Я в беспамятстве металась по широкому светлому сиденью, отбросила напускную злость и браваду, и жаждала, чтобы он дотронулся до меня, именно там, где нужно мне. Но Марат медлил, легкими, словно крылья бабочки, касаниями ласкал чувствительную кожу внутренней стороны бедер, поднимался выше, почти трогая меня, и снова ускользал, не забывая одаривать ласками и другую грудь.

   Это продолжалось долго, и я начала постанывать, умоляя Марата идти дальше, а не дразниться. Я не могла двигаться, было жарко, темно, и пусть сиденье раскладывалось, пространство казалось тесным, а мужчина - неимоверно близким. И когда Марат глубоко ввел в меня один палец, я застонала в полный голос, выгибаясь и двигаясь навстречу его руке. Это было так хорошо и мощно, что я унизительно молила о большем, не в силах лежать без движения и просто ждать.

   - Сашка, я так тебя хочу! - выдохнул Марат мне куда-то в живот, но я совсем не понимала смысла его слов. Я вращала запястьями, пытаясь высвободиться и получить долгожданную свободу, но когда мужчина спустился ниже, я издала низкий протяжный стон и приподняла бедра, в надежде хоть немного удовлетворить сжигающее меня желание.

   - Развяжи!

   - Нет.

   -Черт! Поцелуй меня!

   Он засмеялся и...не сделал, как я просила. Он делал, как хотел сам.

   Мужчина двумя пальцами сжал твердый и чувствительный клитор, и я с отчаяньем подалась вперед, ощущая неминуемую разрядку так остро, что хотелось кричать. Умелые пальцы двигались по чувствительной плоти, лаская ее мощно, умело и в то же время слишком слабо.

   - Марат, пожалуйста, поцелуй, - просительно прохныкала я, извиваясь под его ласками.

   И он наконец-то склонился ко мне, захватывая в поцелуе, и я благодарно застонала, подаваясь навстречу. Напряжение неумолимо возрастало, заставляя желать еще большего, но к этому времени и Марат был не в силах сдерживаться. Он развязал меня, и я незамедлительно стиснула огромную плоть, погладила бархатную головку, блестевшую от смазки. И получила то, что хотела.

   Тонированные окна автомобиля давно запотели, одежда ненужной грудой валялась на полу, а мы как сумасшедшие катались по разобранному сиденью в борьбе за первенство. Он сверху, и я почти опрокидываю его на спину, чтобы оседлать крепкие бедра. Но Марат опрокидывает меня на себя, придерживает одной рукой за поясницу, а другой - за шею до тех пор, пока мне становится все равно, кто сверху. И тогда я стою на четвереньках к нему спиной, упираюсь ладонью в обивку или запотевшее стекло, на котором остается отпечаток, и отрывисто выкрикиваю его имя, содрогаясь от накатывающих волн наслаждения.

   Марат яростно вжал в меня бедра, едва не пришпилив к стеклу, застонал и тяжело рухнул сверху, придавив меня к дивану. Я почувствовала, как его рука отодвигает разметавшиеся пряди, и губы находят рисунок на шее и спине, скользя по татушкам языком в успокаивающей ласке.

   Мы доехали до дома только через час. Белое платье, на которое Марат успел еще и наступить, оказалось безнадежно испорченным, и я была одета в его светлую рубашку, в которой почти утонула. Моя обувь валялась где-то сзади, и я задумчиво рассматривала тонкие порванные чулки, которые умудрилась до сих пор не снять.

   - Как я пойду? - вопросительно уставилась на Марата и демонстративно себя оглядела.

   - Молча.

   Я плотнее поджала под себя ноги.

   - Бедные соседи.

   - Ты отлично выглядишь, - короткий взгляд в мою сторону, и мужчина неохотно добавил: - И даже очень.

   - Возможно. Но только не для улицы.

   В итоге он нес меня домой на руках. Вместе мы наверняка составляли очень колоритную пару: Марат с голым торсом и полузастегнутыми брюками, и я в длинной мужской рубашке и порванных чулках. Благо, что на улице в три ночи народа не было, а вездесущие бабульки крепко спали.

   - Ты знаешь, что ко мне в офис сегодня приходил этот...Королев?

   Я поблагодарила небо за кромешную темноту дома, которая с успехом скрыла мое замешательство и опасение.

   - Нет. Это он тебе рассказал, что мы случайно встретились?