- Понятно.

   - Ксюша моя девушка, - со значением продолжил Марат. - И к ней надо относиться так же, как и ко мне. Это ясно?

   - Да.

   Его разговор с мальчиком напоминал какие-то команды. Такие же, какие дают диким животным, когда дрессируют. У меня было чувство, что если ребенка не сдерживать, он вполне может кинуться. Зачем Марат его привел сюда?

   - Я буду на кухне. А ты пока сидишь здесь. Поняла?

   Это девочка?! Я с суеверным ужасом скользнула взглядом по ней еще раз. По темному ежику волос, по скулам, стараясь избегать глаз. Бог мой. Что она здесь делает? Откуда она взялась?

   - Поняла. Не ссы.

   Марат за моей спиной явственно скрипнул зубами, но промолчал. Обхватил меня за плечи и почти донес на кухню, плотно прикрыв за нами дверь. Только здесь я смогла расслабленно выдохнуть.

   - Господи, кто это?! - взвилась я, непонятно от чего дрожа.

   Парень устало потер лицо, прикрывая глаза ладонью.

   - Это Саша.

   - Саша? Ты где ее взял? Ты ее вообще видел?

   - И не раз, - невесело усмехнулся Марат. - Она здесь не один месяц уже.

   Что еще случилось за те полгода, пока меня не было? Я села, вцепившись двумя руками в табуретку, и приготовилась слушать.

   Я слушала и не могла представить то, о чем спокойно рассказывал Марат. Он делал чай и спокойно рассказывал, как эта девочка своровала у него вещи, как он ее поймал и притащил домой. Зачем? Хотя после этого мысленного вопроса передо мной как видение вставала эта девочка. Саша. И я смутно понимала, что Марат не мог ее оставить там, бессознательную и вот такую...прозрачную.

   - Не отдавай ее в милицию, - попросила я.

   Марат дико вылупился.

   - И не собирался. Я ей пообещал, что в милицию не сдам.

   - А детдом? Она из детдома?

   - Вообще не из Москвы, как я понял, - передо мной поставили чашку с чаем и блюдце с печеньем. - А если и была в детдоме, то очень давно и мне ничего не рассказала.

   - А как ее зовут? Что-нибудь еще известно? - не унималась я.

   Этот ребенок дикий. И хотя у меня сердце кровью обливается, стоит вспомнить матовые черные глаза, лишенные эмоций, в первую очередь нужно думать о Марате. Эта девочка...неизвестно, как она росла, где, с кем. Она может быть больной, бешеной, наркоманкой...Я не знаю. Я не сталкивалась с такими детьми. Но кто может гарантировать, что она не причинит вред Марату?

   - Ее зовут Саша. И как она сказала, ей четырнадцать.

   - А остальное?..

   - Ничего, - отрицательно качнул головой парень. - Только это.

   Не густо, прямо скажем. Но эта Саша не выглядит на четырнадцать.

   - Что ты с ней будешь делать?

   Он помрачнел и насупился.

   - О чем ты? Я не могу ее на улицу вышвырнуть. Ты же видела.

   - А если ее в детдом определить? У нас же есть в Москве детдомы. Хорошие. Пойми, Марат, - я удержала его руку в своей, - я за тебя боюсь. А что если она на тебя кинется? Нападет?

   - Не нападет.

   - Откуда ты знаешь?

   - Я с ней живу четыре месяца. И как видишь, пока жив.

   Он смеется, а это все серьезно. И даже очень. Это ребенок. Дикий, нелюдимый. Несчастный. В конце концов, она человек, а не зверь.

   - Она все время дома сидит?

   - Да.

   - А твоя учеба?

   - Она сидит дома одна.

   - И не убегает? - мне не верилось, что она по доброй воле остается здесь. И терпеливо дожидается Марата, к тому же. Парень кивнул. - Не знаю. Я все равно боюсь.

   - Она тебя не тронет.

   Я почти рассмеялась.

   - Ты говоришь о ней, как о животном.

   Марат отвернулся, избегая немого вопроса. Что ж...

   - Ты оставишь ее у себя? - он кивнул. - И не передумаешь?

   - Нет.

   - А если она наркоманка?

   - Руки чистые.

   - Ты проверил?

   - С самого начала.

   Я только приехала, а уже устала. Не так я представляла себе приезд на родину. Но в одном я с Маратом сходилась - ее нельзя выкидывать на улицу. У меня не поднимется рука ее выгнать. Только если она убежит сама...

   - Почему она такая худая? - снова задала я вопрос. Выглядела девочка, действительно, не важно. - Ты ее кормишь?

   Марат недовольно дернул бровью.

   - Конечно. Она не поправляется.

   - К врачу ей надо, - вздохнула я. - К нормально врачу, который ее обследует. Неизвестно, что она нахватала на улице и в каком состоянии у нее организм.

   - Документы, Ксюш. У нее нет документов. Нас не примут ни в одной поликлинике.

   - У отца была знакомая. Заведующая в диагностическом центре. Я его попрошу. Он договориться.

   Марат был расслабленным. Усталым, но расслабленным. А сейчас неуловимо изменился. Где-то под ним как будто всколыхнулось что-то, мелькнуло такое странное. Таким он бывал редко, как будто находился где-то далеко. Передо мной словно вставал другой Марат, бескомпромиссно-решительный. И спорить с ним в такие моменты было самому себе дороже.

   - Не говори о ней никому. И родителям тоже.

   Не вопрос, и даже не просьба. По тону напоминает приказ. Хотя Марат тут же преподносит слабую улыбку, которая смягчает впечатление.

   - Ладно. А что мне ему сказать по поводу врача?

   - Скажи, что у тебя подруге нужно показаться. Срочно.

   - Ты думаешь, пройдет? - скептически хмыкнула я. Папа сразу заметит, если я начну юлить.

   - Пройдет.

   Ладно, так и поступим. Я еще раз нерешительно посмотрела на дверь, за которой скрывалась эта девочка. Мне было страшно выходить к ней одной, снова смотреть на неподвижную фигуру и немигающий взгляд. И чувствовать ее пристальное внимание на себе.

   Марат подошел ко мне, заставил подняться и бережно обнял, закрывая широкой спиной от всего мира. С ним я была в безопасности, неважно, какая опасность стояла на пути.

   - Не бойся, Ксюш, - он отбросил мои длинные пряди за спину и заботливо поцеловал в нос, щеки, лоб. Та нежность, с которой он ко мне относился...Зная, что рядом со мной всегда будет Марат, я могла перестать бояться. И эта неподвижная девочка казалась теперь не такой уж страшной, как пару минут назад. - Все хорошо.

   - Будь рядом, - взмолилась я.

   - Буду.

   Мы вместе вышли в зал - Марат позади меня. Я сразу закопошилась в сумках, краем глаза наблюдая за девочкой. С того момента как мы ушли, она не пошевелилась. Поза та же, что и двадцать минут назад. За моими движениями она не следила, но мне казалось, что она держит меня на поводке своего внимания. По коже прошел холодок, руки у меня слегка подрагивали, а пакеты посыпались из рук. Что эта Саша добивается? Почему она так себя ведет?

   - Давай помогу, - парень забрал шуршащие пакеты из моих ослабевших рук, отложил их в сторону и переставил чемоданы и сумки так, чтобы мне было удобнее. - Что сделать?

   - Вот, - я показала на красный и синий чемоданы, - здесь подарки. Тебе, Антонине Семеновне...Сам разберешь?

   - Конечно, - заверил Марат, убирая вещи в сторону. - Ты домой?

   Нервно дотронулась до волос и облизнула губы. Я хотела остаться сегодня с Маратом. И всю неделю, которую должна была прожить в Чехии, провести с ним. Но обстоятельства всегда сильнее. Тогда я не знала, что все только начинается. Что перемены будут дальше, а сейчас - только цветочки.

   Я хотела остаться с Маратом, но не могла. Я боялась эту маленькую бледную девочку, а сам Марат...После долгой разлуки особенно сильно бросалась в глаза его усталость. Как он мог столько времени жить с ней в одном помещении? Сколько? Четыре месяца? Я здесь полчаса, и у меня уже все мышцы свело от дичайшего напряжения. Такое ощущение, что все тело звенело, готовясь принять атаку. А тут четыре месяца...Конечно, он устал.

   - Да, - я ободряюще коснулась его щеки, чувствуя, как покалывает ладошку. - Родители ждут. Я завтра приеду, хорошо?

   - Тогда вечером.

   - Почему?

   - Я только вечером домой приду.

   Значит, весь день здесь будет одна только...Саша. Нет уж, Марат прав.

   - Тогда я приду вечером, - мне снова хотелось его поцеловать, но девочка нервировала. Я потянула парня за руку к выходу. - Проводи меня.

   И только в темном коридоре, скрытая от чужих глаз, я позволила себе обнять и поцеловать Марата.

   Я всегда считала себя добрым, умеющим сочувствовать и понимать человеком. Но если бы я тогда знала, что теперь моей участью станет подбирать крохи с барского стола, довольствовать малым, лишь урывками от любимого... В темноте, как воровка. Воровать собственного любимого, чувствуя себя при этом преступницей...Если бы я тогда все знала, я бы выгнала взашей эту девочку. А еще лучше, я бы вообще не допустила, чтобы Марат с ней столкнулся. Никогда.


   Глава 6.

   Саша

   Это была моя первая встреча с Оксаной. В свою очередь, Оксана стала первой, с кем я говорила после Марата. За столько месяцев с ним я привыкла, что мы одни. Единственным человеком, которого я видела, был Марат. Единственным, кто заходил в эту хату - тоже был Марат. Я никого в этой тюрьме не видела. Только его. Но и надоедливого Марата мне хватало с головой.

   Что тогда у меня вызвала Оксана? Да ничего особенного, если честно. Никакой особо ненависти или отвращения. Девка и девка. Но вот удивление - да. Я настолько привыкла, что мы с Маратом здесь только вдвоем, что даже не думала о его девушках. Хотя он был молодым, здоровым парнем.

   Но даже не в этом самый цимус. О нет. Оксана была мне неинтересна.

   Тогда я первый раз за наше знакомство увидела, как Марат играет. Играет людьми, меняя маски. Это я сейчас признаю его...цинично звучит, но можно сказать, талант. Снимать маски, менять их в зависимости от того, какой человек находится рядом. Марат мастерски играл, позволяя собеседникам увидеть то, что они хотят видеть. Он отлично овладел умением "казаться", надежно скрыв ото всех способность "быть".

   Меня поразило его умение играть с людьми. Играть людьми. И маска заботливого молодого человека, нежно обнимающего свою милую девушку, была одной из первых, какие я имела честь лицезреть. Это я сейчас так говорю и иронизирую, а тогда я лишь с шоком смотрела на перевоплощение последнего урода в милого парня, успокаивающего свою девушку. Может, я курнула что-то не то? Да не должна вроде.

   Я уж было подумала, что сплю или у Марата появился брат-близнец, но парень из-за спины девушки мне состроил знакомую угрожающую рожу, что мне как-то даже полегчало. Это было знакомым, это было нормальным, даже правильным. И я успокоилась.

   Именно в ту минуту во мне родилось уважение к Марату. Он был сильнее меня - я его боялась. Он был умнее меня - я его не понимала и боялась. Он предстал передо мной жестким манипулятором, кукловодом - и за это время я первый раз посмотрела на него с уважением. Уважение - не страх, хотя страх для уважения - неплохая основа. Но страх не бывает вечным. Он притупляется и проходит. К тому же мой страх был основан на физическом превосходстве. Ну, и умственном.

   Страх - зыбкая почва. Я могу стать сильнее хотя бы тем, что в состоянии схитрить. Возможно, сейчас Марат предугадывает все мои действия, но однажды я его перерасту, стану хитрее, умнее и сильнее. И страх уйдет, оставив место только брезгливости и недоумению. А вот уважение не уйдет.

   Правда, и тогда я не задумывалась и его "таланте" как о таланте. Я жадно впитывала другого Марата, чуть не открыв от удивления рот. Я запоминала жесты, движения, мягкие улыбки, которые видела у него впервые - и это все, чтобы не напугать свою кралю.

   Я не была романтиком, идеалистом, и прочей радужно-розовой дребеденью не страдала. И у меня не возникло мысли, что его поведение - плод большой и чистой любви. Бла-бла-бла, любовь меняет человека, заставляет его смотреть на мир по-другому и прочая, прочая лабуда...Бред это. Настоящая любовь не меняет. Она просто находит два камня, дополняющих друг друга, слегка обтесывает их и соединяет. И то, что камень становится обтесанным, не означает, что он перестает быть камнем.

   В общем, о любви я даже не думала. И мне стало интересно, зачем ему эта принцесска? К тому же такая. Вся нежная, воздушная, с прямыми пшеничными волосами, с большими голубыми-голубыми глазами, круглыми щеками, светлой кожей со здоровым румянцем. По ним можно было изучать одну такую штуку...Я недавно по телевизору видела передачу. Что-то такое про типы внешности. Восточный, славянский...Уже не помню. Но Марата и Оксану можно было смело отводить на ту передачу как самых ярких представителей своего вида.