19 февраля 2001 года


Даже если я ужасно устала и расстроена в конце нескончаемой недели, «Глориэта», как правило, творит со мной чудеса. Хотя бывали какие-то странные исключения из правил, когда из-за важного футбольного матча или какого-то диковинного расположения звезд никто из стоящих партнеров так и не появляется на танцполе. Но, как я уже говорила, подобное скорее является исключением. Обычно, если я прилагаю усилия и все-таки добираюсь до места, мои старания вознаграждаются. Словно по взмаху волшебной палочки те туфли, которые я приберегаю для «Глориэты» (их уже сложно назвать туфлями — теперь это жалкие остатки необычайно удобных лодочек, когда-то бывших черными лакированными, а теперь ставшими белыми от пыли), превращаются в стеклянные туфельки. А серые брюки и толстые шерстяные свитера становятся сверкающим и праздничным нарядом для бала. Сама же я, ужасная развалина, становлюсь принцессой из волшебной сказки. Знаю, все будет превосходно в мире, если я наберусь мужества, залезу в автобус номер шестьдесят четыре (мою карету из тыквы) и осилю поездку длиной в три четверти часа. Я уже начала размышлять, не окажется ли тот вечер (это было воскресенье на прошлой неделе) одним из редких исключений. Я сидела на перилах рядом с оркестром и изучала толпу. Пожалуй, никого подходящего. Я даже поинтересовалась у девушки, сидящей рядом со мной, не проходит ли сегодня какой-нибудь важный матч. Она ничего такого не знала.

Именно тогда я и заметила Густаво. Вздох облегчения. Вот, уже совсем неплохо! Теперь мне обеспечен хотя бы прилив адреналина. Появление Густаво явилось для меня неким вызовом.

Помню, как я была поражена, в первый раз увидев его во время выступления еще там, в Нью-Йорке. Прекрасный загар, острые черты лица. Какой-то даже библейский персонаж. Также я обратила внимание на его угольно-черные волосы, которые он мазал гелем, зачесывал назад и собирал в хвостик. Его эффектная внешность контрастировала с внешностью его партнерши — та как нельзя более соответствовала представлениям о шведах. Его можно было сравнить с ночью, а ее — с днем, и вместе они произвели на меня огромное впечатление. Уж не говоря об их танце. В нем было все: драма, юмор, музыкальность, страсть, дерзость. Можете назвать любое необходимое для танго качество — оно у них было. Да, то выступление я запомню на всю жизнь, ибо в нем сочеталось несочетаемое.

После того как милонга возобновилась и на танцполе появилось около сотни или даже более пар, я смиренно наблюдала за ним, пока он скользил по залу с разными партнершами, меняя их одну за другой. Я помню, как обещала себе, что когда-нибудь потанцую с ним, и вот у меня появился этот шанс.

Я спросила о нем девушку (она все еще сидела рядом со мной на перилах). Она знала лишь, что он буквально вчера сошел с корабля из Мадрида, а совсем недавно порвал с партнершей, с которой там работал. Какая музыка для моих ушей! И знала она, оказывается, немало.

Но прежде чем он станет моим, нужно как-то изловчиться и сделать так, чтобы он потанцевал со мной. Одного раза вполне достаточно. Вопрос в том, как? Он так и не узнает, насколько я хороша, если я буду сидеть на перилах и болтать ногами. Следует показать товар лицом, так сказать. Я как раз усиленно размышляла над этой головоломкой, отчаянно озираясь в поисках наименее проигрышного варианта (в тот вечер освещение было необычно тусклым), когда, ну надо же, заметила краем глаза, как он идет в нашу сторону. Подойдя, он протянул руку и помог мне слезть с моей жердочки! Меня так потрясло столь быстрое исполнение моей мечты (в кои-то веки мои желания были услышаны), что я чуть не сломала каблук, неловко спрыгнув на пол. За нервным смешком я попыталась скрыть, что чувствую себя полной идиоткой. И в то же самое время я отчаянно молилась, чтобы не испортить что-нибудь и не упустить свой единственный шанс произвести на него впечатление.

А затем произошло это: то, чего я ждала с тех самых пор, как переехала в Буэнос-Айрес. Я ощутила какой-то электрический разряд, после которого внезапно снова вернулась к жизни, а моя усталость вдруг исчезла. Танец с ним стал для меня настоящей встряской в упорядоченной системе, и теперь я ощущала в себе достаточно сил, чтобы забраться на вершину самой высокой горы в Гималаях. Нет, даже на две вершины подряд. И чем дольше мы танцевали, тем более живой я себя чувствовала. Каждый танец только подтверждал: я нашла Его! Кого так долго искала! Вместе мы покорим мир! У меня не было ни тени сомнения, а клуб «Глориэта» снова меня не подвел.

— Я смотрел видео, неплохая работа! — заметил он в перерыве между двумя танго.

Сказать, что я была польщена, — значит, ничего не сказать. Меня буквально распирало от гордости. Так вот почему он пригласил меня на танец!

— Спасибо. Хулио показал тебе? А я и не знала, что вы хорошие знакомые.

— Он показал его всем преподавателям у Розарины на следующий же день, — сказал мой партнер.

Ну что же, Хулио по крайней мере не смущался и не скромничал. Сама я никому, кроме друзей, запись не показывала. Боялась услышать вопрос: «Он твой партнер?» И что мне придется ответить: «В общем, нет. У меня нет партнера. Я надеялась, ты сможешь одолжить мне кого-нибудь». Как же унизительно! Еще хуже, чем идти в брачное агентство. Я уже слышу, как мне говорят: «Извините, милочка, но у нас нет никаких вариантов для одиноких девушек, танцующих танго. Мы ищем вторые половинки». Нет, ни за что.

А потом, в объятиях Густаво, уже во второй раз мне удалось забыть, что я настоящая прокаженная в танго.

— Итак, каковы твои планы? — спросил он меня во время перерыва.

— Ты имеешь в виду в ближайшем будущем или в общем и целом? — Я не осмеливалась понимать его в том смысле, в котором, хотелось бы мне верить, он спросил. Мне не хотелось пока допускать даже мысли, что моя мечта (та самая надежда найти партнера) вот-вот осуществится, а все из-за страха разочарования, который последует так же неизбежно, как луна сменяет солнце.

— Вообще, — отозвался он. Да, Густаво явно имел серьезные намерения.

— Ну, я искала кого-нибудь, вроде того, чтобы… хм-м-м, работать вместе. — Я боялась взглянуть ему в лицо.

— А что, если мы с тобой попробуем?

— О Боже! — воскликнула я. — Да!

— Однако я должен тебя предупредить…

(О нет! Ну что на сей раз? Жена? Трое детей?)

— Я надеюсь, партнерша будет мне верна и свяжет себя некоторыми обязательствами.

Если я чувствовала себя просто замечательно, танцуя с ним, то теперь ощутила себя воздушным шариком, который улетел в межзвездное пространство. Похоже, вернуться на Землю мне было не суждено. Ни сейчас, ни потом. Мне все это приснилось, или же он и вправду сказал то, что сказал?


25 февраля 2001 года


Я вошла в танго-салон «Каннинг» и застыла на месте. Что она тут делает? Валерия! Разве она не должна танцевать сейчас в Амстердаме? С моим бойфрендом? Раз уж мы о нем заговорили, где же сам мерзавец? Я оглядела помещение, пытаясь найти Изекьеля, однако его нигде не было видно. Даже не знаю, бояться ли мне его присутствия здесь или нервничать, что моего бывшего мужчины тут не окажется. Мое сердце билось в бешеном ритме. Уверена, Эмильяно, с которым я танцевала танду, решил, что я внезапно по уши влюбилась в него.

Единственный способ узнать, где Изекьель, — услышать это от шикарной малышки. Я подошла к ней, лицемерно обняла и как ни в чем не бывало поинтересовалась, когда она вернулась и сколько времени уже в городе. Валерия рассказала, что Изекьель остался в Амстердаме и не собирается возвращаться. Я была поражена, хотя весь день мечтала услышать именно такой ответ. Не было ни минуты, когда в самых темных уголках своего подсознания я не фантазировала о том, чтобы он бросил ее — так же как когда-то бросил меня (мерзавец!). Иногда я видела все так явно, что почти забывала, что это лишь плод воображения. Однажды даже поймала себя на том, что потираю руки, злорадствуя по поводу их разрыва. А теперь их расставание перестало быть плодом моего воображения. Мой ангел возмездия (интересно, он или она?) отлично проделал свою работу.

Однако прежде чем я смогла полностью осознать, что моя мечта осуществилась, прежде чем мне удалось насладиться сладким вкусом возмездия, Валерия угостила меня огромной порцией горькой правды. Как оказалось, он встретил там девушку. Датчанку. Но это еще не самое страшное. Он женился на ней! Мой желудок будет теперь реагировать на эту жуткую фразу вечно. Итак, я стояла там, лицом к лицу с Валерией, и, задыхаясь, глядела в одну точку. Бывшая подруга ударила меня по голове тяжелой железной палкой. Мне отчаянно хотелось потерять сознание, однако, полагаю, это выглядело бы не совсем уместно. Просто не могу поверить: момент, которого я так ждала, безнадежно испорчен. И теперь вместо триумфа я ощущала грусть. Даже не знаю, кого мне было больше жалко: себя или ее. И как же можно теперь злиться на Валерию? Больше у меня не получится испытывать к ней ненависть. Какой кошмар!

Но я осознала еще одну вещь. Все это время я тайно ждала (настолько тайно, что даже сама того не подозревала), что в один прекрасный день Изекьель снова вернется ко мне — когда я буду меньше всего ожидать его возвращения. И вместо этого узнала, что он женат на другой. Правда, когда я меньше всего того ожидала. В который раз реальность не согласилась подыграть моему воображению…


3 марта 2001 года


Мы репетируем. У нас уже несколько ангажементов, и как только будут готовы хотя бы несколько постановок, мы сможем выступать. Наша конечная цель — турне по Штатам и Европе как-нибудь в следующем году. Мастер-классы. Можно подумать, что все эти «мы» и «наши» делают меня счастливой. Именно об этом я так долго мечтала, верно? Почему же вместо гордости я испытываю лишь тошноту каждый раз, когда слова «мы» и «наши» вылетают из уст Густаво?

Почему же, когда я наконец повстречала парня, который действительно желает взять на себя обязательства, он кажется мне таким ущербным, а его обязательства стали для меня тяжким бременем? Ненавижу жаловаться. Однако что касается его организационных навыков, хочу сказать: он вообще ими не обладает. Думаю, я выбрала самого неорганизованного мужчину в мире. И еще никогда не приходилось мне встречать никого более бестолкового. Просто поразительно, сколько времени нам пришлось потратить, пытаясь обнаружить кассеты, которые либо были потеряны, либо на них по ошибке записали что-то еще. У Густаво есть собственный CD-плейер, однако по какой-то таинственной причине он отказывается проигрывать на нем диски. И это еще не самое последнее испытание моему терпению…

А всего лишь начало. Иногда я являюсь в его студию, а мне говорят, что сегодня здесь нельзя тренироваться, потому что Густаво задержал оплату. В другие дни я звоню в дверь один раз, дважды, трижды. В конце концов, по домофону слышу его слабый спросонья голос: я разбудила его. Сиеста! Это значит, что теперь нам придется провести около часа на кухне, распивая мате, чтобы он окончательно проснулся. Порой мне уже кажется, что, видимо, я просто не в своем уме. Должно быть, что-то не так со мной, если я настолько организованная. Следует научиться быть менее собранной, говорила я себе в очередной раз, потягивая мате у него дома. Да, вот проверка моему терпению, говорю я себе, прислушиваясь, как часы громко тикают у меня в голове: тик-так, тик-так, — отсчитывая время, когда мы не танцуем танго.

Каждый «тик-так» становился для меня агонией, и скоро я начала испытывать ужасные приступы паники. Но я пытаюсь скрыть от него, как же сильно бьется мое сердце. Со стороны все выглядит так, будто я могла бы с удовольствием распивать мате до утра. И иногда так и происходило. Именно тогда я подходила опасно близко к тому, чтобы провалить тест на выдержку. Но порой Господь уберегал меня. Чай терял свой аромат, что означало конец ритуала, или же Густаво находил потерянную кассету, или находил другое помещение для тренировки, или вешал трубку, проговорив по телефону всего около получаса… Как бы там ни было, мы начинали танцевать и мучительное испытание подходило к концу. Мое (не) — терпение вознаграждалось по заслугам, и я снова оказывалась там, где если и тикают часы, то по крайней мере их звук совсем не слышен.


13 марта 2001 года


Чем упорнее я пытаюсь поддерживать сугубо профессиональные отношения с Густаво, тем больше он пытается сблизиться со мной. Полагаю, такое в порядке вещей. Я же занимаюсь танго, а Т-А-Н-Г-О по определению означает Н-Е-П-Р-И-Я-Т-Н-О-С-Т-И.

Я уже говорила ранее и повторюсь снова: соприкосновение вызывает искры, а из искр может разгореться пламя, если только не станете вести себя осторожно. Признаю, чтобы разжечь костер, требуются два пироманьяка. Самое главное — не позволить себе потерять контроль. Вот почему всегда следует прикрывать очаг заслонкой. Но, к сожалению, Густаво постоянно снимает ее, чтобы раздуть пламя, и явно обожает как можно сильнее разжигать страсти. Стоит ему закончить, и я сразу же возвращаю решетку обратно на место, надеясь хоть немного отсрочить тот миг, когда весь дом превратится в груду пепла. Но как только я устанавливаю заслонку обратно, где ей и место, Густаво снимает ее снова, опять и опять. Подобное случается около сотни раз за каждую тренировку, что порой становится утомительным.