Патриция Брейсвелл - Цена крови

– Вы также можете прочесть это.

Она села за стол и стала читать донесения, а он в это время следил за ее лицом. Она выглядела озабоченной, и он гадал, связано ли это с тем, что датчане продолжают разграблять его королевство, или же с какой-то мелочью, имеющей отношение к Эдварду. Материнство как-то смягчило Эмму, и это озадачивало его, поскольку материнская любовь совершенно не укладывалась в систему его представлений и жизненного опыта. Его собственная мать была холодна и рассматривала его как веху на пути продвижения к королевскому могуществу, и не более того. Она растоптала его своими ногами, стерла в порошок, как кусок мела. Что же касается его первой жены, она практически не видела своих детей, после того как они покидали ее тело. Она называла их «Божьей карой, наложенной на всех женщин за грех Евы».

Эмма же восхищалась своим сыном и ни за что не соглашалась разлучаться с ним надолго. Это было неудобно, и это необходимо было изменить. Не то чтобы он уже видел в этом какую-то проблему, однако он не мог позволить Эдварду быть настолько привязанным к материнской юбке. Бог даст, он вскоре наградит ее еще одним ребенком – возможно, даже сегодня ночью. Когда в животе у нее зародится еще одно дитя, станет проще оторвать от нее Эдварда. Этому же определенно способствовало и то, что, находясь здесь, она много времени проводила в главной зале, слушая дебаты относительно отпора Англии датчанам или же советуясь со священниками и дворянами, откликнувшимися на призыв короля. Это означало, что она меньше времени проводила со своим сыном, однако это, как он понимал, было палкой о двух концах. Потому что она пользовалась такой возможностью, чтобы заводить союзников среди его советников, а он не приветствовал, чтобы его народ распространял свою преданность к королю еще на кого-то.

Он должен побыстрее сделать ей сына. Место Эммы в его кровати, под ним, а не за столом совета среди самых мудрых.

В дверь постучали, и вошедший слуга принес еще одно послание, с которым тоже нужно было разобраться.

– Это из Йорвика, милорд, – сказал Хьюберт, – от архиепископа Вульфстана.

Этельред пробормотал под нос проклятия. С тех пор как король скоттов обложил осадой Дарем, на Севере тянулось зловещее затишье и оттуда ничего не было слышно. Получить же вести от Вульфстана сейчас, после недели мрачных ожиданий, не предвещало ничего хорошего.

Он сел, мысленно приготовившись к катастрофе.

– Читай.

Хьюберт сломал печать и развернул свиток.

– «Архиепископ Вульфстан, lupus episcopus[4], приветствует Этельреда, Rex Anglorum[5], и шлет ему свое апостольское благословение, – своим высоким голосом прочел Хьюберт. – Спешу уведомить вас, что Ухтред из Бамбурга нанес поражение войску скоттов под Даремом».

«Ну наконец-то, – подумал Этельред. – Наконец-то я смогу заявить о своей победе, а не о разгроме».

– «Король Малькольм бежал, спасая свою жизнь, – продолжал читать Хьюберт, – но большая часть его армии была истреблена. По приказу лорда Ухтреда головы убитых скоттов были выставлены на крепостном валу в качестве военных трофеев. Отсюда вы можете понять, что Ухтред – это неистовый и беспощадный воин. Пренебрегать этим рискованно. Если вы не используете его военное искусство, это быстро сделают другие». – Хьюберт поднял на него взгляд. – Это все, милорд.

Этельред фыркнул.

– Если бы Ухтред был сейчас здесь, я бросил бы его против этих датских негодяев, которые разоряют Кент. – Он махнул на Хьюбрета рукой. – Составь подобающий ответ. Я просмотрю его завтра утром. – Когда Хьюберт ушел, он повернулся к Эмме и заметил на лице ее все то же тревожное выражение, и это несмотря на хорошие новости из Йорвика. – Что беспокоит вас? – спросил он. – Разве вас не радует поражение наших врагов?

– Милорд, – ответила она, – я получила новости от моего брата Ричарда, что я…

– Нет! – рявкнул он, с силой стукнув чашей по столу. – Не утомляйте меня вашими нормандскими заботами сегодня вечером! Я буду смаковать добрые вести из Дарема как можно дольше, прежде чем вы взвалите на меня то, что ваш брат передал вам у меня за спиной. – Он встал и взял Эмму за руку, чтобы подвести ее к кровати. – Ступайте под одеяло, миледи. Исполнение вашего долга этой ночью будет происходить там.

Он стащил с себя одежду и стал наблюдать, как она через голову снимает сорочку. Ее плотно сжатые губы говорили ему, что она, как обычно, была не в лучшем настроение для постельных забав. Она покорится ему исключительно из чувства долга, чтобы выполнить свои обязательства как королевы, и не более того.

Бывало и такое, когда она забывалась и пыталась выворачиваться из его хватки, капризничая, как одна из его гончих во время течки. В таких случаях заниматься с ней любовью было даже лучше. «Возможно, – думал он, укладываясь на нее, – это превращалось в борьбу мужчины и женщины, производящих на свет сыновей».

Теперь же, однако, она отдалась ему спокойно, без всякого интереса, и от этого ему стало скучно. Он быстро покончил с этим и, опустошенный, остался лежать на ней, насытившийся, но неудовлетворенный. В голове его все еще вертелись воспоминания о гротескно меняющемся лице Эльгивы. Когда же он наконец скатился с Эммы, она сразу села на кровати, видимо, намереваясь вернуться в свою комнату. Чтобы остановить ее, он хлопнул ее по руке.

– Сегодня ночью вы останетесь со мной, – сказал он. – В последнее время я часто просыпаюсь под утро, и вы можете мне понадобиться. А тем временем, – он провел пальцами по выпуклости ее гладкой груди, – пока мне еще не хочется спать, вы как раз можете рассказать мне свои нормандские известия.

Эмма подтянула простынь под самый подбородок, но он снова стащил ее. Она уже некоторое время не проводила ночи в его постели, и ее тело напоминало одно из его поместий: он чувствовал необходимость время от времени посещать его, чтобы убеждаться, что там все в порядке. «Что ж, – решил он, – тело Эммы действительно находится в идеальном порядке». Оно казалось золотистым в пламени свечей, все еще горевших в стоящих вдоль стены подсвечниках. Проводя осмотр ее грудей, живота и островка светлых волос между ног, он почувствовал, как член его вновь твердеет.

– Милорд, – сказала она, – Ричард пишет, что король Дании Свен возобновил поставку припасов в форты своего отца.

Он нахмурился, и рука его, небрежно гулявшая по ее груди, замерла.

– Лагеря, вы имеет в виду? Те самые, где Харальд тренировал свои войска?

– По меньшей мере три из таких лагерей, – сказала она. – Датский король издал указ, созывая воинов.

Мгновение он смотрел на нее, читая тревогу в ее глазах, а затем встал с кровати и вновь наполнил свою чашу.

– В северных королевствах Свена полно молодых головорезов, у которых нет своей земли, – сказал он, – и им нужно найти занятие. Один из способов удержать их от выступления против своего короля – это обучить их сражаться и забросить куда-нибудь еще. Однако такая подготовка требует времени.

Он изучающе смотрел на свою жену, и в нем боролись противоречивые чувства: удовлетворение тем, что она принесла ему полезную информацию, и раздражение, что та попала к ней раньше, чем к нему. Сфера влияния Эммы ширилась, и пока что это было ему на руку. Но что еще она могла узнать такого, что использовала уже только в своих целях? В конце концов, обеспечивающие мир невесты связывали его с двумя королевствами, и кто мог с уверенностью сказать, какой из этих союзов окажется крепче?

– А откуда стало известно об этом вашему брату?

– Один из его епископов посещал новую церковь в Роскилле. Здесь до него долетели слухи, что датский король присягнул свергнуть вас с трона. Поговаривали, что он торжественно поклялся, милорд, одновременно Одину и Христу. – В голосе ее зазвучали настойчивые нотки, а зеленые глаза пристально изучали его лицо. – Что вы предпримете, чтобы остановить его?

– Остановить его? Господи! Мы не можем остановить весь этот сброд, который даже сейчас расползается по нашим полям и деревням. Напишите своему брату, что я благодарен ему за предупреждение, но обязан сначала вырезать волков внутри своего дома, прежде чем воевать с врагом у его дверей.

Тем не менее информация эта была ценной, и она встревожила его. Было ли это угрозой того, что его черные сны начинают воплощаться в жизнь? Что Свен, который заключил союз одновременно с Богом и с дьяволом, строит свою армию исключительно для того, чтобы уничтожить Англию?

Это было вполне вероятно. Армия Свена, рожденная в это опасное время, однажды доберется до берегов Англии. Высадятся они, конечно, еще не скоро, пройдет, наверное, несколько лет, но все равно дело идет к этому. И, если, как убеждает его королева, он не найдет способа остановить их, тогда эта громадная армия и человек, который ее поведет, будут искать способ уничтожить его самого.

– Теперь уже недолго.

Слова архиепископа Эльфеха тонули в непрерывном реве тысячи голосов, и Эмме приходилось напрягаться, чтобы расслышать его. Они с ним стояли на высоком бруствере бурха, венчавшего вершину пустынного холма у деревни Кеннет. Вокруг них собралась горстка женщин из окружения Эммы и несколько священников, путешествовавших вместе с архиепископом. У них за спиной, за стенами крепости, женщины и дети из деревни и близлежащих ферм ютились вокруг костров под импровизированными навесами, ожидая решения судьбы их мужей, отцов и сыновей. По крепостному валу через равные промежутки стояли на страже вооруженные воины из местного фирда, а далеко внизу перед ними, в долине между безлесными холмами, в тусклом свете зимнего дня две армии готовились сойтись в сражении.

Она дрожала под своей меховой мантией, поскольку мягкая до этого погода сегодня ночью обернулась настоящим морозом и все небо было укрыто темными тучами, грозившими разразиться снегопадом.

Там, на поле битвы, сейчас находилось и ее домашнее войско из нормандцев, тридцать прекрасно обученных и хорошо вооруженных воинов, которые входили в состав отряда, возглавляемого Этельстаном. Ей было видно, как он со своими знаменосцами за спиной торопливо расставляет своих людей на позиции.

«Милостивая Пресвятая Дева, – про себя молилась она, – защити и сохрани его».

Взглянув на вершину большого пологого холма слева от долины, она смогла рассмотреть короля верхом на коне в окружении всадников в доспехах и шлемах – это были вассалы, которые помогут ему скрыться, если, не дай бог, сражение будет проиграно.

В самой же долине солдаты выстраивались шеренга за шеренгой; англичане стояли к ней спиной, и хотя из-за дальнего расстояния она не могла быть полностью уверена, но ей показалось, что у датчан таких шеренг больше.

– Их слишком много, – едва расслышала она чей-то невнятный голос за еще более усилившимся ревом голосов, хоть это казалось уже невозможным. – Господь отвернулся от нас.

Реакция Эльфеха была быстрой и резкой:

– Никогда не сомневайтесь в Господе нашем! Верьте в Него, и Он не покинет вас!

«Однако многие в нашем королевстве, – подумала Эмма, – считают, что Господь поступил с нами именно так». Весь конец лета и всю осень заморские захватчики грабили и разоряли их землю; англичане пытались препятствовать им, но это не мешало им продолжать свое грязное дело. Мужей убивали, их жен насиловали, а детей уводили на невольничьи рынки. В ноябре ранние снегопады прогнали датчан через пролив Солент на остров Уайт, так что защитники Англии, которые до этого лишь незначительно беспокоили своих противников, просто разошлись по домам.

Но где-то ближе к середине зимы погода стала теплой, и датчане налетели вновь, двигаясь настолько быстро, что англичане не успевали даже зажечь предупредительные сигнальные огни – их роль выполняли уже деревни, подожженные на пути захватчиков. Теперь же, когда датчане начали угрожать богатым аббатствам и поместьям в Беркшире и Дорсете, король просто вынужден был действовать. Он собрал хорошо вооруженное войско из числа английских дворян и их вассалов, чтобы сбросить датчан обратно в море. Однако и датчане тоже были хорошо вооружены. И, Пресвятая Дева Мария, их было очень много!

Теперь она услышала еще один звук, прорывавшийся сквозь рев голосов, – низкий грохот, превратившийся в ритмичный стук: солдаты стучали мечами в сделанные из липы щиты и кричали, доводя себя до требующегося в бою безумного экстаза.