Патриция Брейсвелл - Цена крови

– Матильда напоминает своих старших сестер, когда те были в ее возрасте, – сказала Эмма Уаймарк, когда они возобновили свою прогулку. – На пороге женской зрелости, но при этом все еще дитя.

«Теперь, – подумала она, – все три старшие дочери короля уже замужем, в то время как Матильда в скором времени даст монастырский обет, который навсегда упрячет ее за стенами аббатства». По настоянию Эммы всех сестер собрали вместе на предстоящую церемонию посвящения, где они встретились впервые за десять лет.

– Я вот думаю, у кого из дочерей короля будет более простой жизненный путь, – сказала Уаймарк. – У тех, кого отдали замуж за богатых лордов, или у этой, повенчанной с Богом?

– Если человек не подходит для какого-то жизненного пути, тот окажется для него тяжким, каким бы легким он ни казался другим со стороны, – ответила Эмма. – Ты могла бы представить себе Эдит монашкой?

Уаймарк рассмеялась.

– Нет, – сказала она. – Даже положение аббатисы не удовлетворило бы Эдит.

«Что уж говорить, если даже положение жены элдормена не удовлетворяет Эдит», – подумала Эмма. Она надеялась, что Эдит планирует покинуть двор сразу после сбора на Пасху, как сделали это все ее сестры. Однако Эдит сразу четко дала понять, что останется рядом с королем. Можно не сомневаться, что при этом она будет всячески поддерживать советы, которые ее могущественный супруг нашептывает на ухо Этельреду, каким бы ядом они ни были пропитаны.

Не будучи ни официальным советником, ни королевой, Эдит тем не менее обладала немалым влиянием при дворе как жена Идрика и дочь короля и всегда была готова занять со своими советами место королевы, если Эмма по каким-либо причинам покинет двор, – чтобы посетить свои поместья, чтобы увидеться с сыном или чтобы отправиться в изгнание, ожидать рождения еще одного ребенка.

Она вновь посмотрела на свою маленькую дочь, подумав, благословит ли ее Господь на рождение других детей, а также сможет ли она в этом случае удержать то небольшое влияние, которое она все-таки имела на короля? Время от времени ей удавалось брать верх в их стычках, как получилось с этим продолжительным пребыванием здесь, в Уэруэлле. Несмотря на возражения Эдит, ей удалось убедить Этельреда, что дочерям короля следует провести лучшую часть Великого поста с Матильдой, моля Господа о милости по отношению к королевству.

А королевство действительно нуждалось в том, чтобы за него усердно молились. И если была хоть капля правды в завуалированном предостережении от ее матери, которое она получила всего два дня назад, то их государству требовалось гораздо больше, чем просто молитвы.

Я не призываю тебя отступать от твоего долга перед своим супругом и королем, но настоятельно советую тебе найти пристанище для тебя и твоих домочадцев. Прошу тебя, выбери для этого какую-нибудь крепость у берега моря, чтобы в случае необходимости ты могла отослать своих детей в безопасное место.

С тех пор как она прочла эти слова, они словно горели у нее в мозгу, как будто были начертаны огнем. Что могла знать или подозревать ее мать, чтобы дать подобный совет? Сколько времени у нее есть, чтобы подготовиться к бедствиям, на которые намекает это послание, и как ей собрать вокруг себя детей, если это на самом деле произойдет?

Эдвард уже и так был для нее вне досягаемости, поскольку Идрик отослал его на другой берег Северна, в поместье его приемной семьи. Она позаботилась о том, чтобы туда его сопровождал сын Уаймарк, Роберт, а также послала на север отца Мартина присматривать за мальчиками из небольшого монастыря Святого Петра в Шрусбери. Но все они теперь находились от нее на расстоянии многих дней пути.

Ей нужно было предупредить отца Мартина и хорошенько обдумать то, что посоветовала ей мать. У нее было два укрепленных поместья у побережья, в Эксетере на западе и в Ипсвиче на востоке, причем оба они чудесным образом уцелели во время набегов датчан прошлым летом. Нужно было провести некоторые приготовления, предупредить управляющих в обоих этих местах быть готовыми к ее приезду в любой момент, без предварительного извещения, но в сопровождении большой свиты. Также там всегда должен стоять наготове корабль с командой.

Внезапно из центрального двора раздался громкий взрыв смеха, и взгляд ее вновь остановился на Годиве и Матильде. Даже если она сможет найти пристанище для своих детей и домочадцев, что будет с Матильдой? В отличие от сестер, у нее нет знатного мужа, чтобы защитить ее. Смогут ли монастырские стены и одеяние монашки обеспечить ей безопасность?

Из туч, уже долгое время грозивших дождем, на траву вновь начали падать крупные капли, и няня Годивы тут же подхватила ее на руки. Глядя, как они бегут к ней, Эмма раскрыла свои объятия, чтобы успокоить уже хнычущую дочь. Подхватив Годиву, она успела сделать с ней на руках всего несколько шагов вприпрыжку, как их остановила привратница.

– Во внешний двор прибыли люди короля, миледи, – сказала она, – и лорд Эдмунд просит аудиенции у вас и леди Эдит. Он и аббатиса ждут вас в ее комнате.

Эмма почувствовала волну тревоги и заметила то же самое на внезапно побледневшем лице Уаймарк. Эдмунд никогда не обращался к ней, если к тому его не вынуждали обстоятельства. Они почти не разговаривали, и она уже давно потеряла всякую надежду заслужить его расположение. Должно быть, он прибыл от короля по срочному делу.

В голове тут же промелькнул с десяток всяких страшных предположений, однако она продолжала вести себя спокойно, когда, поцеловав Годиву и передав ее на руки няне, в сопровождении Уаймарк последовала за привратницей в то крыло монастыря, где располагалась комната аббатисы.

Еще только приближаясь ко входу, она услышала громкий голос Эдит и на мгновение приостановилась у двери.

– Я знала, что мой отец пошлет за мной, – говорила Эдит. – Я могу быть готова к отъезду через час.

Эдмунд, стоявший лицом к Эдит и настоятельнице монастыря, казалось, занимал собой все пространство небольшой комнатки. Это был крупный мужчина, выше своих братьев, шире их в груди и в плечах. Он был облачен в военную кольчугу, а благодаря толстой подкладке под ней и шерстяному плащу до щиколоток, накинутому на плечи, он казался еще больше. Он откинул капюшон с головы и открыл густые темные волосы, так отличавшие его от всех братьев и сестер. Однако сразу безошибочно угадывалось, что этот высокий лоб и прямой орлиный нос у них с Эдит общие. Пусть и темноволосый, но Эдмунд точно был сыном Этельреда – о какой-то подмене ребенка в младенчестве речи быть не могло.

Когда она вступила в комнату, Эдмунд тут же обернулся к ней.

– Миледи, – сказал он с коротким поклоном. – Король передает вам свои приветствия и повелевает вам и моим сестрам прибыть к нему в Винчестер. Мы выступаем завтра с первыми лучами солнца.

Тревога, которую она подавляла, вновь охватила ее.

– В чем причина того, что король призывает нас к себе? – спросила она.

Хотя вопрос задала она, свой ответ Эдмунд адресовал Эдит.

– Датчане вновь двинулись вперед. Они оставили Рочестер, и, поскольку нам неизвестны их намерения, король пожелал, чтобы все вы оказались под защитой городских стен.

Выражение его лица было подчеркнуто бесстрастным, но она поняла почему. Он не хотел их пугать. Тем не менее она догадывалась, что новое передвижение датского войска было ответом Торкелла на попытки короля торговаться с ним: предстояла новая резня, чтобы показать Англии, что это не игра, как выразился Этельред, – все смертельно серьезно.

– А что насчет вашей сестры Матильды? – спросила она. – Хочет ли король, чтобы она также прибыла к нему?

Однако на этот ее вопрос ответила уже аббатиса.

– Матильда более не королевская дочь, миледи, – сказала она. – Она принадлежит Господу и смиренно встретит все, что должно произойти, вместе со своими сестрами во Христе. – Она повернулась к Эдмунду. – Если у вас все, лорд Эдмунд, привратница покажет вашим людям, где они будут ночевать.

Не успела она договорить, как Эдит уже заторопилась к выходу.

– Я скажу всем остальным, что мы уезжаем на рассвете, – уже через плечо бросила она.

Эмма нисколько не огорчилась, что та ушла. Эдит видела во всем этом лишь посланную ей самими Небесами возможность вновь вернуться ко двору, а не надвигающуюся страшную катастрофу, которая грозила им на самом деле.

Она посмотрела на Эдмунда: лицо его по-прежнему ничего не выражало, а взгляд неуверенно скользил от нее к аббатисе и обратно.

– Насколько все плохо? – спросила она. Возможно, теперь, когда его сестра ушла, он откроет ей недосказанное. – Прошу вас, расскажите мне все.

Он вздохнул и провел рукой по волосам жестом, напомнившим ей Этельстана.

– Довольно-таки плохо, – ответил он, обращаясь к аббатисе. – Датчане продвинулись на юг, в Кент и Сассекс. Они сожгли Гастингс, и, когда я сегодня утром выезжал из Винчестера, еще не было понятно, где они нанесут свой следующий удар. Имейте в виду вот что, аббатиса. Настоятельница из Наннаминстера предложит вам и вашим сестрам приют за стенами своего монастыря. Вам стоит только попросить об этом. – Когда он наконец все-таки повернулся к Эмме, она заметила в его глазах что-то тревожное. В дурном предчувствии она взяла Уаймарк за руку. – Я уполномочен сообщить вам, миледи, что внучка элдормена Эльфрика мертва.

Перед глазами ее возник образ Хильды, одетой в свадебное платье, с венком из листьев лавра на голове. Следом за этим она вспомнила и другую картину: Хильда едет верхом на лошади рядом со своим мужем, отправляясь в Сассекс, в поместье, которое было частью ее приданого. Сассекс, который датская армия спокойно грабила, не встречая никакого сопротивления.

Она почувствовала, как рука Уаймарк обняла ее за талию, словно чтобы придать устойчивости им обеим, но она не сводила взгляда с Эдмунда, думая сейчас об Эльфрике. Как он перенесет потерю своей внучки? Как она сама перенесет потерю Хильды, которая была ей как дочь?

Но с губ ее почти против ее желания сорвался совсем другой вопрос:

– Что там произошло?

– А вы как думаете? – резко огрызнулся он. – Датчане пронеслись по Сассексу, точно ураган, а она оказалась у них на пути. Она умерла вместе со своим мужем, а смерть ее, вероятно, была столь ужасна, что вы себе и представить не можете.

Рыдания, подкатывавшие к ее горлу, вдруг прорвались наружу, а Уаймарк рядом с ней издала сдавленный крик. Хильда была всего лишь ни в чем не повинной девушкой. За свою короткую жизнь она никому не сделала ничего плохого. Так отчего же ее постигла такая ужасная судьба?

Но даже с этими мыслями в голове она взглядом нашла на стене распятие с Иисусом, умирающим в страданиях на кресте.

«Ни один человек на земле, Господи, – подумала она, – не заслуживает такой доли. Почему же ты допустил это?»

– Что будет делать король? – спросила она печальным голосом. Хотя какое это имеет значение?

– То, что он и должен делать в первую очередь, – бросил Эдмунд. Даже несмотря на охватившее ее отчаяние, она заметила осуждение в его тоне. – Он сделает то, что предложил мой брат, – пошлет им сорок восемь тысяч фунтов серебра, которые они требовали. Другого выбора у него нет. И не было.

Август 1011 годаРедмир, Холдернесс

– Ради всего святого, что за вонь! – Эльгива заглянула в открытую дверь пивоварни, закрыв рот и нос руками, потому что боялась, что ее сейчас вырвет. – Что тут у тебя такое?

Простолюдин, стоявший рядом с котлом и лихорадочно размешивающий кипящую в нем жидкость, поднял голову и тупо уставился на нее пустыми глазами.

– Тут нет ничего, леди, кроме меда и воды, – запротестовал он. – Конечно, запах у меда сильный, но не такой уж плохой, я думаю.

Парень был молод, его темная борода оставалась пока что очень жиденькой, однако он был достаточно высоким и мускулистым, чтобы выполнять порученную ему задачу. Она уже видела его раньше во дворе и на конюшнях, и ей нравилось наблюдать за ним. Сейчас его голые руки блестели от пота, выступившего из-за жары и усердия, а под тонкой летней туникой просматривались напряженные мышцы на крепких плечах и широкой груди.