Эльгива застыла на месте. Значит, Арнор вернулся! О нем не было ничего слышно много месяцев, так что она уже начала надеяться, что этого негодяя нет в живых.

Скорее всего, у него были какие-то послания, которые он должен передать Кнуту перед началом большого собрания. А если он привез вести с юга, она хотела их услышать. К тому же у нее с Арнором были свои счеты.

– Довольно! – сказала она Тире, хотя в шкатулке было еще много браслетов и колец. Затем она покрутилась на месте, наслаждаясь мелодичным звоном золота, после чего показала пальцем на няню, которая держала на руках ее спеленатого спящего сына. – Ты пойдешь со мной.

Она направилась в главную залу, держась поближе к постройкам, чтобы не выпачкаться в жидкой слякоти посреди двора, а также избежать взглядов двух десятков собравшихся там мужчин. Обойдя основные широкие двери, она проскользнула сбоку через другой вход, ведущий в узкую уединенную комнатку, которую всегда занимал Кнут, когда оказывался в Холдернессе. Как она и ожидала, там она его и нашла: с одной стороны от него стоял Турбранд, с другой – слуга. На скамье перед ним, широко расставив ноги, сидел Арнор. Она заметила, что под глазом у того красовался большой, уже начавший желтеть синяк, а сильно рассеченная нижняя губа еще не успела зажить. Следы несчастного случая или жестокой драки? Что бы ни стало причиной этого, она очень надеялась, что ему было больно.

Когда она вошла, Арнор резко, на полуслове замолчал, и все лица дружно обратились к ней. Она не стала никого приветствовать, а тут же направилась к Арнору.

– Принеси сюда ребенка, – приказала она няне, которая в нерешительности замерла у входа.

Девушка стремглав бросилась к Эльгиве, и малыш, разбуженный холодом и резкими движениями, начал хныкать. Эльгива подтолкнула няню к Арнору, который отшатнулся, как от удара.

– Нет, этот ребенок не причинит тебе вреда, – сказала она, – у него нет ножа, чтобы размахивать им у тебя перед глазами. Зато он есть у меня. – Она выразительно прикоснулась к усыпанным драгоценными камнями ножнам своего кинжала. – Но пока я хотела бы, чтобы ты внимательно посмотрел на него. – Она откинула край одеяла, чтобы был виден тонкий пушок на голове сына в точности такого же красновато-золотистого цвета, как волосы и борода Кнута. – Ты до сих пор настаиваешь, что это ребенок не Кнута? Предупреждаю тебя, его отец уже признал его, и все женщины в этом доме присутствовали при его рождении. – Затем она обратилась к Кнуту: – Этот подонок, когда был здесь в последний раз, угрожал мне, утверждая, что вы не признаете свое отцовство. Я хочу, чтобы он сознался в своей лжи, и требую, чтобы…

– Помолчите! – перебил ее Кнут. Теперь ребенок уже вопил вовсю, и Кнут подал знак няне: – Унеси его отсюда. Эльгива, я хочу послушать новости, которые привез Арнор. Сядьте и ведите себя тихо либо убирайтесь отсюда. Эй, – рявкнул он на слугу, – быстро принеси стул своей госпоже.

Теперь она почувствовала воцарившееся в комнате напряжение. До этого она была слишком занята запугиванием Арнора, чтобы заметить это раньше. Какие бы новости ни принес этот морской вояка, они испортили настроение обычно доброжелательному Кнуту. Сев рядом с мужем, она проглотила свой гнев, но не смогла удержаться, чтобы не бросить на Арнора еще один сердитый взгляд. В ответ этот грубиян лишь выгнул бровь, и она с трудом подавила в себе желание попросить кого-нибудь подбить ему и второй глаз.

– Сегодня я слышал по меньшей мере четыре версии того, как умер Хемминг, – сказал Кнут, обращаясь к Арнору. – Тебе известна правда?

Она затаила дыхание. Так значит, Хемминг умер!

Она быстро взглянула на Кнута, но не заметила на его лице не только радости, но даже облегчения. Вместо этого он, казалось, был встревожен известием, которое должен был воспринять с удовлетворением. Что с ним случилось, если он не может разглядеть подарка, упавшего ему прямо в руки?

Она вновь переключила свое внимание на Арнора, который теперь говорил о соглашении, которое заключили между собой Хемминг и архиепископ Эльфех. Затем он подробно описал смерть Хемминга прямо за столом и рассказал о нападении на Кентербери, последовавшем через несколько дней после этого, – все это были события месячной давности, о которых до них до сих пор не докатилось ни малейшей весточки.

«А насчет Хемминга я была права», – с удовлетворением подумала Эльгива. Он повернулся бы и против Кнута, и против своего брата, если бы его не остановили. Он заслуживал смерти и того, чтобы его коварные замыслы были похоронены вместе с ним. То, что Алрик убил его так, чтобы подозрение пало на архиепископа, – это, конечно, мастерский ход. Лучше и не придумаешь. Возможно, ей следует наградить его за это отдельно еще одним рубином. Она хотела поподробнее расспросить про смерть Хемминга, но, учитывая настроение Кнута, решила не перебивать Арнора.

– А что Торкелл? – спросил Кнут. – Сейчас он уже должен вернуться в Рочестер. Ты говорил с ним?

– О да. Мы поговорили, – сказал Арнор, – хотя в основном говорил как раз он. Он не верит в то, что Хемминга убил архиепископ, милорд. – Он медленно провел пальцем по рассеченной губе. – Он обвиняет в этом вас.

Когда Эльгива услышала это, в ней шевельнулось предчувствие беды. Кнут подле нее сначала застыл, а затем подался вперед с округлившимися от изумления глазами.

– Каким образом? Ведь я в это время был в Дании!

– Да. Но наш общий друг Алрик был у стола рядом с Хеммингом, когда тот умер, и с тех пор его больше никто не видел.

– Алрик! – медленно повторил Кнут.

– Я не верю в это!

Эльгива больше не могла молчать. Если Алрика каким-то образом свяжут со смертью Хемминга, то может раскрыться и ее роль, а этот Арнор уже и так затаил подозрения против нее. Она понятия не имела, что сделает Кнут, если дознается, что именно она приказала убить Хемминга, и выяснять это ей не хотелось.

– Муж мой, вы не можете действительно верить в то, что Алрик…

– Придержите свой язык за зубами, женщина! – рявкнул Турбранд, бросив на нее гневный взгляд. – Здесь значение имеет лишь то, во что поверит Торкелл.

– Я привез вам послание от Торкелла, – сказал Арнор, обращаясь к Кнуту. – Я должен сказать вам, что Торкелл знает: смерть Хемминга – дело рук вашей команды. И теперь между вами и ним лежит кровь, а если вы окажетесь где-то в пределах его досягаемости, то поплатитесь за это своей жизнью. – Он осторожно пощупал свою челюсть. – Это его послание я не скоро забуду, – сказал он. – Благодаря стараниям людей Торкелла у меня сильно поубавилось зубов.

Турбранд сердито фыркнул в свою густую бороду.

– Если Торкелл стал вашим врагом, Кнут, – сказал он, – значит, тот, кто убил Хемминга, оказал вам дурную услугу.

Кнут озабоченно нахмурил брови.

– Так говоришь, Хемминга отравили, – пробормотал он. – Это точно?

– Так говорит Торкелл, а ему об этом сказали люди, которые присутствовали на том пиру и находились недалеко от стола Хемминга, – ответил Арнор. Он перевел свой обличающий взгляд на Эльгиву. – А яд – это оружие женщин.

Теперь уже и Кнут внимательно смотрел на нее, и в глазах его читался вопрос.

Золотые цепи украшений внезапно начали нестерпимо давить ей шею, и она почувствовала, что ей трудно глотать. Все они смотрели на нее, а она облизывала свои пересохшие губы, лихорадочно пытаясь сообразить, как отвести подозрения от себя. Напрасно она демонстрировала свою злость на Арнора, потому что Кнут примет сторону своего бойца, которому доверяет, даже против собственной жены. Впрочем, для ее целей может подойти сам Торкелл.

– Нет никаких доказательств того, что Хемминг был убит, – сказала она. – Торкелл утверждает, что это сделали вы, милорд, и все мы знаем, что это не так. Я готова держать пари, что и сам Торкелл это тоже понимает. Давайте посмотрим, что он выигрывает, обвиняя в этом вас. Сколько тысяч фунтов серебра от Этельреда, предназначенных вам, теперь отойдут к Торкеллу?

На мгновение в комнате повисла полная тишина, а затем Турбранд пробормотал:

– Силы небесные, а ведь она может быть права. Ваш отец никогда Торкеллу не доверял. И, возможно, это было мудро с его стороны.

– У Торкелла есть могущественные союзники, – сказал Кнут, – и мой отец опасается, что однажды он может захватить датский трон. Я с этим не согласен. Я не верю, что Торкелл стремится править королевством.

– Тогда чего же он хочет? – спросила она.

Он пожал плечами:

– Кто знает? Золота? Власти? Славы?

– Он также вполне может хотеть завладеть троном Англии, – предположил Турбранд. – Какова его роль в планах Свена насчет смещения Этельреда?

– Свою роль Торкелл уже выполнил. А заключалась она – хотя об этом никто никогда вслух не говорил – в том, чтобы просто ослабить способность Англии к сопротивлению. В значительной мере это уже достигнуто. Следующим летом, прежде чем Англия успеет восстановить свою военную мощь, мой отец возглавит свое вторжение. Будет неплохо, если Торкелл примет в этом участие, но это не обязательно.

– Значит, Торкелл уже не имеет большого значения, – сказала она, вздохнув немного посвободнее. – Он вам больше не нужен.

– Сейчас, по-видимому, нет, – сказал Кнут, – но кто знает, что ждет нас впереди? Однако для меня он все равно имеет значение, – продолжил он, встав и начав взволнованно ходить по комнате, – потому что он был моим другом. Он не стал бы обвинять меня, если бы не верил по-настоящему в то, что я виновен. Он, должно быть, считает, что я нарушил свою клятву по отношению и к нему, и к Хеммингу, а это очень серьезно и печально.

– Вы придаете слишком большое значение преданности, – насмешливо сказала она.

Он холодно взглянул на нее:

– Преданность, Эльгива, – очень редкая вещь. Как я могу убедить людей верить мне, идти за мной в бой, если они будут считать, что в один прекрасный день я могу предать их?

Турбранд хмыкнул.

– Женщины ничего не понимают в серьезных мужских делах, – сказал он. – Отправьте вашу леди отсюда. Ей тут не место.

Она открыла рот для протеста, но Кнут опередил ее.

– Люди начали собираться в зале, – сказал он, и она вдруг поняла, что уже некоторое время слышит гул голосов. – Свою задачу вы знаете, Турбранд, – продолжал Кнут. – Идите туда, пока какой-нибудь болван не начал драку, вспомнив какую-то свою обиду. Я вскоре присоединюсь к вам. Арнор, ты пойдешь с ним. А с Торкеллом и его угрозами мы разберемся позже.

Когда все вышли, она подошла и остановилась перед Кнутом. Она проскочила этот небольшой кризис, связанный со смертью Хемминга, невредимой, и теперь они должны были оба подготовиться к встрече с важными людьми из Мерсии. Она провела руками по вышитым драконам, украшавшим рукава его туники, восхищаясь красивой серебряной пряжкой его ремня и замысловатой, искусно выполненной инкрустацией на ножнах и рукоятке его меча. Он не носил короны, однако золотая застежка, скреплявшая края его подбитой мехом мантии, была величиной с кулак, и пока что и этого золота было достаточно. Она будет с гордостью стоять подле него, потому что он ведет себя как настоящий король и однажды обязательно им станет.

– Этот прием будет иметь грандиозный успех, – сказала она. – Я не сомневаюсь, что люди из Мерсии и Пяти городов присягнут…

– Что вам известно о том, что произошло между Алриком и Хеммингом? – сказал он, пронзив ее подозрительным взглядом своих черных глаз.

Она посмотрела на него широко открытыми глазами с абсолютно невинным выражением на лице – притворство, которым она в совершенстве овладела уже давно.

– Я знаю об этом не больше, чем вы, муж мой, – солгала она.

Он хмыкнул, но она так и не поняла, поверил он ей или нет.

– Получали вы какие-то известия от Алрика за последние шесть месяцев?

– Нет. – Ну, хотя бы это было чистой правдой.

– Тира говорит, что вы научились готовить великое множество разных снадобий из трав, Эльгива, – медленно сказал он. – Вы, часом, не забавлялись там ядами?

– Нет, муж мой, я этого не делала. – Это была еще одна ложь, но прозвучала она как-то очень правдоподобно, даже для нее самой. Слава богу, ей удалось сохранить свои снадобья в секрете от правдолюбивой Тиры.

Некоторое время он пристально смотрел на нее, внимательно изучая ее лицо и как будто стараясь проникнуть ей под кожу и череп, чтобы разглядеть, что у нее на уме. От этого взгляда ее даже передернуло.

– Меня тревожит то, – наконец сказал он, – что Алрик покинул Рочестер именно в тот момент. Это указывает на то, что он виновен.

– А поставьте вы себя на его место, – возразила она. – Вообразите, что вы англичанин, который сидит за столом рядом с датским лордом. Внезапно вы понимаете, что этот лорд неожиданно скончался. – Она недовольно вздохнула. – Кнут, вы сами говорили мне, что люди Хемминга скоры на расправу. Разве сами вы не предпочли бы сбежать, опасаясь, что они сначала убьют вас, а потом начнут задать вопросы и разбираться?