Дебора Тернер - Цена молчания

Джентиана с трудом подавляла страстное желание забиться в уголок и скрыться от глаз людских по крайней мере на ближайшие сутки.

— Я не хочу идти, — упрямо произнесла она, уставившись на собственное изображение в зеркале. Впрочем, она бы ни за что не узнала себя: косметика и умелые руки визажиста делают с людьми чудеса.

Сара Уитхэм, ее агент и лучшая подруга, возразила:

— Тебе это пойдет только на пользу. Нельзя же всю жизнь прятаться!

Джентиана бросила на нее возмущенный взгляд.

— Я не прячусь!

— А укрываться, точно отшельник, в Аргайле, губить свою молодость в убогой закусочной, отказываться куда-либо ходить, с кем-либо встречаться, — Сара была сама язвительность, это, по-твоему, не прятаться?

— Меня это устраивает! Ты хочешь продавать мои скульптуры…

— Так помоги мне с этим, — отозвалась практичная Сара.

Она отыскала молодую талантливую художницу три года назад и с тех пор активно продвигала ее в кругах ценителей искусства. Мисс Уитхэм, сочетающая в себе любовь к прекрасному, коммерческую жилку и искрящееся обаяние, очень скоро стала для Джентианы незаменимым агентом и надежным другом.

— Ты великолепно выглядишь, — продолжала она, похлопывая Джентиану по плечу. — Я неплохо поработала над тобой и могу гордиться. Хотя, конечно, трудно испортить такую красоту.

— Ты просто чудо! — отозвалась художница, улыбаясь. — Я сама себя не узнаю. Но я совершенно ничего не смыслю в продаже, это твой конек. Может, мне лучше остаться дома, а ты все устроишь?

— Ерунда! Людям всегда интересно посмотреть на мастера, к тому же если он хорош как картинка!

— Не желаю быть манекеном! — немедленно возмутилась Джентиана. Сара вздохнула.

— Не волнуйся, твои работы говорят сами за себя. К тому же старина Питер так разрекламировал твои творения в газете, что будет просто грешно не воспользоваться шансом. Послушай, Джен, ты, конечно, гений, но не можешь же ты есть свои скульптуры! И если не собираешься окончить дни в убогой закусочной, то лучше поторопись на открытие первой в твоей жизни выставки.

— Тебе легко говорить, — отозвалась та, придирчиво разглядывая свое отражение в зеркале. Зеленоватая полупрозрачная блузка, принадлежащая Саре, и ее собственная длинная черная юбка отлично смотрелись, но Джентиана все равно хмурилась. — Ладно, я пойду. Но ни за что не надену эту вещь — через нее все видно. Моя грудь не предназначена для продажи.

Сара недовольно округлила глаза и устало произнесла:

— Твоему отцу есть за что ответить. Ну хорошо, я дам тебе другое. — Она открыла дверцу шкафа и вытащила нечто черное и, судя по всему, шелковое. — Вот мое последнее приобретение, ни разу так и не надетое. Предназначено для искушения и соблазна. Жертвую тебе.

Джентиана послушно надела топ, украшенный вышивкой в виде маленьких золотых цветочков, и с недоверием посмотрела в зеркало. Результат превзошел все ожидания, и художница даже не поверила, что изящная красавица перед ней — она сама.

— Да, так гораздо лучше, — одобрительно кивнула Сара, поворачивая подругу, чтобы оглядеть со всех сторон. — Беда в том, что твой отец, во многих смыслах человек наверняка замечательный, воспитал тебя в духе своего времени. Конечно, он хотел сделать как лучше, но был слишком старомоден. И ты можешь выглядеть сколько угодно сексуальной и обольстительной, но в душе все равно останешься маленькой Красной Шапочкой… Знаю, знаю, ты отправишь в нокаут любого волка. Но как ты догадаешься, что перед тобой волк?

А ведь Сара права, с горечью подумала Джентиана. Она долго принимала ухаживания Эдди за чистую монету, и этим ее опыт общения с мужчинами ограничивался. С ужасом вспоминая, о трагической развязке их романа, она сосредоточилась на работе, отдавая творчеству всю силу и энергию.

— Сегодня, — произнесла Сара, беря сумочку, — ты не будешь Джентианой Маккелли, художницей-отшельником. Сегодня ты утонченный, таинственный гений. Скоро твои скульптуры поднимутся в цене, и все эстеты и модники пожелают приобрести их сейчас, пока они еще доступны.

— Так вот она какая, эта Мэрианн Маккелли, — произнес Дерек Роган, разглядывая фотографию. Черт, мысленно добавил он, это самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал! А в его постели в свое время побывала даже известная кинозвезда.

— Джентиана Маккелли, — поправил его собеседник.

Нахмурившись, Дерек произнес ровным тоном:

— Мне нужна информация о Мэрианн Маккелли.

— Ее полное имя — Джентиана Мэрианн Маккелли. Раньше она называла себя Мэрианн, теперь предпочитает зваться Джентианой.

Дерек снова взглянул на фотографию. Эта Джентиана Маккелли обладала редкой, поразительной красотой. Впрочем, ничего удивительного: Эдди всегда отличался вкусом в выборе женщин.

Хрупкое лицо с тонкими чертами. Высокие скулы, необычный разрез глаз и нежная матовая кожа. Солнечные лучи зажгли в русых волосах тысячу медных искр, плотно сжатые губы идеальной формы выдают волевой характер. И при этом напряженный, недоверчивый взгляд.

Впервые в жизни Дерек почувствовал манящую сладость запретного плода. Он поймал себя на мысли о шелковистых волосах и теплой душистой коже. Да, он любил красивых женщин, но Джентиану Маккелли чуть ли не ощущал, хотя ни разу не видел.

И потом — ее глаза. Зеленые, с золотыми огоньками, окруженные густыми ресницами. Глаза, созданные, чтобы сводить мужчин с ума, навсегда привязывать их к себе. За них можно убить.

За них можно и умереть.

Не будучи суеверным, Дерек отмел мысль, что этот взгляд приворожил его. Он снова посмотрел на Рона Эванса, шефа личной охраны.

— И она работает в придорожной закусочной в Аргайле?

— С семи утра до двух дня, шесть дней в неделю. Воскресенье — выходной.

Чутье подсказывало Дереку, что на сурового начальника охраны Джентиана Маккелли произвела не меньшее впечатление, как на него самого. Испытав странное недовольство, он ревниво осведомился:

— Понравилась тебе, да?

Эванс с удивлением поднял глаза.

— Да, она очень милая молодая женщина, ответил +++++. — И следить за ней не составило никакого труда. Но она слишком юна для меня, и к тому же жена мне голову оторвет, если узнает, что я не ограничился простым наблюдением.

Дерек кивнул.

— А мисс Маккелли знает, что ты ее фотографировал?

— Полагаю, нет.

— И все-таки?

После некоторой паузы Эванс сказал:

— Она ведет себя очень вежливо, но отчужденно. И я сначала думал, что это проявление ее подозрительности, пока не узнал, что в деревне мисс Маккелли называют отшельницей. Да, она еще режет по дереву.

— Что? — Дерек бросил на Рона острый недоверчивый взгляд.

— Режет по дереву. Ну, там всякие фигуры, лица, посуду. Берет кусок древесины, специальный нож, и…

— Я знаю, что такое резьба, — раздраженно оборвал его босс.

— Говорят, у нее отлично получается, — улыбнулся +++++.

— У нее есть дружки? — лениво протянул Дерек, стараясь скрыть, насколько ему важен ответ.

— Ни единого намека. Она предоставлена сама себе.

— Местные знают о ее прошлом?

— Да, но предпочитают помалкивать. Она родом из Аргайла. Мать умерла родами, а отец — он был полицейским — привозил ее в деревню к своим родителям на выходные. Так что жители знают ее с младенчества. Все эти маленькие местечки одинаковы: внутри их разъедают сплетни, но для чужаков они закрыты, как гробницы фараонов. Кстати, я узнал, что она профессионал в восточных единоборствах. — +++++ Эванс усмехнулся. — Наверное, она была бы полезна в охране, или…

— Предпочитаю сам разбираться с бандитами, — хмуро прервал его Дерек.

— Это потому что сам можешь уложить кого угодно, — сказал он и потянулся за фотографией. Но снимок уже скрылся под широкой ладонью.

— Я оставлю это себе, — произнес Дерек, не особенно задумываясь, зачем это делает.

— Ладно. — +++++ Эванс встал. — Что-нибудь еще?

— Нет. Спасибо.

Оставшись один, Роган поднялся из-за стола и подошел к окну. Внизу расстилался большой город, вдали виднелся шпиль Биг-Бена, за ним возвышалась колонна Нельсона. По тротуарам спешили суетливые пешеходы, дороги запрудили машины и двухэтажные красные автобусы, разноцветные вывески оживляли каменные стены домов. Конечно, это мог быть только Лондон.

Дерек любил этот город и всякий раз с удовольствием приезжал сюда. Но после телефонного звонка матери от хорошего настроения не осталось и следа, он стал раздражительным и злым. Пять долгих лет он прятал Мэрианн Маккелли в самый дальний уголок сознания, стараясь не вспоминать о ней. Но он не мог проигнорировать собственную мать.

— Дерек, я нашла эту девицу Маккелли, сказала она тихим усталым голосом, от которого у Дерека щемило сердце.

Смерть младшего сына так потрясла Фиону Калгривз, что уже через год она превратилась в бледную тень, лишенную сил и желания жить.

— Каким образом? — резко спросил он.

— Случайное совпадение, на таких строится вся жизнь. — Последовавший негромкий звук должен был означать смех. — Моя подруга Эва увидела ее в придорожной закусочной в Аргайле и спросила, кто она такая.

Дерек расстраивался больше и больше, слыша в голосе матери дрожь.

— Зачем?

— Эва была со мной на допросе, поэтому узнала ее. Она мне рассказала о случайной встрече, вернувшись в Лондон, и я написала этой девице. — Голос матери звенел от гнева. — И она ответила. Прислала короткое письмо, где говорится, что пять лет назад она уже все объяснила следователю и больше ничего не знает о смерти Эдди. Я хотела позвонить ей, но в справочнике не оказалось ее телефона. Я оставила для нее сообщение в закусочной, но она не соизволила дать о себе знать. Так что я намерена поехать к ней на следующей неделе.

— Ты этого не сделаешь, — решительно возразил Дерек. Он очень разозлился на Мэрианн Маккелли за то, что та отказала слабой женщине в желании поговорить о трагической смерти своего сына. Даже путешествие на личном вертолете было утомительно для миссис Калг-ривз. — Я сам с ней встречусь.

— Спасибо, — слабым голосом отозвалась Фиона. — Когда увидишь ее, скажи, что больше я ни в чем ее не виню. Я свалила на нее всю ответственность за случившееся, а ведь ей в ту пору было всего двадцать. Но мне необходимо знать, что же на самом деле произошло в тот роковой день.

Пусть мать простила Мэрианн Маккелли, но Дерек не собирался этого делать. Именно она, ее медные волосы и лицо колдуньи привели Эдди к смерти.

Фиона спросила после некоторого колебания:

— Дерек, а ты не заметил, что Эдди переменился после аварии, в которую попал незадолго до смерти?

— Как именно?

После некоторого молчания она нехотя ответила:

— Он стал как-то раздражительнее. Я бы даже сказала — еще упрямее.

— По-моему, это сказались последствия травмы головы. К тому же, побывав на грани жизни и смерти, человек не может не измениться.

— Да, конечно, — согласилась мать и повесила трубку, предварительно вырвав у сына обещание пообедать с ней.

Сейчас, глядя на фотографию, он улыбнулся холодно и угрожающе. Наконец-то ему доведется увидеть Джентиану Мэрианн Маккелли.

Пять лет назад приступ тропической лихорадки приковал его к больничной койке на другом конце света. Во время гибели Эдди и долгого изматывающего следствия Фиона осталась без поддержки старшего сына. Больше всего Дерека мучило, что он оказался не способен помочь матери ни тогда, ни после. Потому что Мэрианн Маккелли скрылась, не оставив никаких следов.

И теперь он был готов добиться от нее правды любым способом — пусть даже силой… или соблазном.

Мэрианн, то есть Джентиана Маккелли свела Эдди с ума, но он сделан из более прочного материала, чем его смешливый, легкомысленный и порочно обаятельный братец. Дерек бросил фотографию в стол и захлопнул ящик.

Через два часа, устав от работы над новыми договорами, он раскрыл утреннюю газету. В глаза тут же бросилось имя «Джентиана». Сердце учащенно забилось, но Дерек заставил себя успокоиться, прежде чем принялся читать статью. Журналист рассказывал об открытии выставки в одной из модных галерей города, где посетителям предлагалось не только осмотреть, но и приобрести понравившиеся экспонаты. Все представленные изделия из глины, стекла, фарфора отличались большим изяществом, но особенно выделялись деревянные скульптуры одной художницы. На ее изделиях стояла подпись «Джентиана», и больше ничего.

Искусствовед рассыпался в похвалах «новой звезде в мире художников», восхищаясь «точностью и плавностью линий, удивительным чувством гармонии, тонкостью исполнения».

Глядя на напечатанную в газете фотографию одной из скульптур Джентианы, Дерек поневоле восхитился ее слегка диковатой красотой и подумал о странном внутреннем сходстве с автором.