На нужный этаж поднимаюсь, себя не помня. Все, что меня держит теперь — рука Рината. Сильная, мозолистая и ужасно горячая. Которой бы ему следовало придерживать коробку с сервизом, если на то пошло!

— Хочешь, мы не будем этого делать? — мягко интересуется Орлов уже у самой двери.

— Может, ты иди, а я… — договорить мне не дают. На лестнице раздаются голоса, а потом я вижу спускающуюся вниз по ступеням пару. Высокого крупного мужчину и симпатичную женщину с ребенком на руках. Господи, еще и ребенок! Маша… Как я могла забыть?

— Ох, а вот и наша красотка! Вы посмотрите, какой у неё зачетный фингал! — Ринат отпускает мою ладонь и тянет руку к малышке. Я улыбаюсь бескровными губами ее родителям.

— Привет, Ринат! Привет, Саша. Рада, наконец, с тобой познакомиться. Я — Ариша. Наши мужики мне все уши о тебе прожужжали, — улыбчивая молодая женщина, которая мне сама представилась, тепло улыбается и на секунду-другую сжимает меня в объятиях. У нее совершенно волшебные руки и улыбка. Жаль, что их недостаточно, чтобы справиться с напряжением полностью, но вот чтобы ослабить — вполне.

— Наши мужики?

— Ну, да! Миша, — Ариша кивает за спину, где, внимательно меня разглядывая, стоит тот самый здоровяк. — И, конечно, Артем.

— Слушайте, а чего мы здесь стоим?

— Действительно, звоните в двери.

— Тут, наверное, и не заперто.

И правда. Дверь гостеприимно открыта. Мы дружной толпой вваливаемся в тесный коридорчик.

— Да поставь ты куда-нибудь этот коробок!

— Погоди ты! Дай подарок вручить. Ма-а-ам!

— Значит, пройди куда-нибудь. Из-за тебя не протолкнуться. Разуться, вон, и то не могу.

— Никто не может, — смеется Ариша, — Лидия Сергеевна, ну, где же вы? Принимайте гостей! И внучку заберите, пока она еще не все тут облизала. Клянусь, Машка рождена, чтобы попробовать этот мир на вкус, — добавляет мрачно и все-таки первая умудряется изловчиться и скинуть туфли.

— Или на зуб! — смеется Миша. Нас еще не представили, но из рассказов Рината я понимаю, что это и есть его старший брат. Тот, который заведует травмой.

— Или на зуб. Думаю, это зависит от того, насколько мир будет благосклонен к нашей крошке. Да, маленький поросенок?

Всех так много, и они такие шумные, что я не успеваю переключаться с одного на другого. И только растерянно улыбаюсь. Мать Рината — симпатичную хрупкую женщину, замечаю, наверное, позже всех.

— Ох, мои хорошие, что ж вы тут стоите? Ну-ка, проходите скорей. Ринат… Ариша. А это Сашенька? Какая красавица, вы только посмотрите!

— С днем рождения, Лидия Сергеевна, — наверное, было бы лучше, если бы цветы матери подарил Орлов, но поскольку они в руках у меня, мне не остается ничего другого, как вручить их.

Мою неловкость трудно описать словами. Я не знаю, как лучше себя повести. Обнять? Здесь вроде все обнимаются, но ведь они — семья. Впрочем, долго ломать голову над этим вопросом мне не приходится. Лидия Сергеевна пресекает все мои сомнения одним махом, когда первой открывает объятия. И этим неожиданно затрагивает самые потаенные струны моей души. Моя мама умерла так давно, что… Ах ты ж, черт! Не хватало еще расплакаться.

— С днем рождения, мама!

— С днем рождения!

— Слушай, ма, куда мне все-таки приткнуть этот коробок?

— Да вон туда, на тумбочку ставь. Сашенька, давайте ваш плащ. Ринат, что ж ты за своей девочкой не поухаживал?

В носу все сильнее щиплет. Ну, какая я девочка, вот казалось бы? А ведь приятно…

— Так с бандурой этой, как тут поухаживаешь?

— Никак! Это сделаю я. Александра, не соблаговолите ли скинуть плащ?

Улыбаюсь Артему, который вышел из комнаты, и, театрально поклонившись, поворачиваюсь к нему спиной.

— Ты свои руки загребущие к моей женщине не тяни.

— А то что?

— А то вырву.

— Начинается! — закатывает глаза Ариша, прежде чем я успеваю испугаться.

— Часто у них такое?

— Постоянно. Но твой Ринат, кстати, тоже хорош.

— Эй! Попрошу…

— А что? Скажешь, ты не строил мне глазки, желая позлить брата? — воинственно подбоченивается Ариша.

— Неужели ты занимался такими ужасными вещами? — удивляется Лидия Сергеевна. — Взрослые мальчики, а ведете себя, как дети.

— Вот-вот! Слава богу, у нас дочь.

— Да она такая хулиганка, что любому пацану даст прикурить! — ухмыляется Ринат, притягивая меня к себе. На секунду прижимаюсь щекой к его груди и перевожу взгляд на Машеньку, которая, воспользовавшись тем, что взрослые о ней в кои веки забыли, взялась намазывать обувным кремом пол и с тех пор здорово преуспела.

Это же самое замечает и Миша.

— Вот ты ж черт! А я как раз хотел вступиться за твое доброе имя! — бормочет он, подхватывая дочь на руки. — Ну, ничего-ничего, правда, принцесса? Мы еще посмотрим, кого на свет родит твой дядя.

Моя улыбка медленно гаснет.

— Ну, что, давайте скорей за стол!

В суматохе проходим в комнату и рассаживаемся. Ужин накрыт в гостиной, но и здесь нам тесновато. Понимаю, что, в отличие от меня, Ринат рос в довольно скромных условиях. Может быть, поэтому ему и удалось сохранить в себе человечность, несмотря на то, кем он стал?

— Так что все-таки в этой коробке?

— Сервиз. Надеюсь, вам понравится.

— Это Саша выбирала.

— Ух ты! А мы в том году подарили маме супницу.

— Посуды много не бывает. Семья растет!

— И слава богу. Может быть, и Ринат с Сашенькой меня порадуют внуками. Я ведь сколько их ждала…

Я молчу. Только за бокалом прячусь. Холодок идет затылком, стекает по позвоночнику, и я ежусь. За столом звучит смех, кто-то, кажется, это Артем, вспоминает забавную историю из детства. А кто-то даже приносит старый альбом. Фотокарточки в нем и цветные, и черно-белые. Я скольжу по ним взглядом, но ничего толком не вижу.

— Саш… Эй! Скажи, что они совсем не похожи?

— Кто? — облизываю губы.

— Так ведь братья, — Ариша обеспокоенно сводит брови. — У тебя все хорошо?

— Да. Да… Конечно. Совсем не похожи. Если только глазами, — замечаю очевидное и в панике кошусь на дверь.

— Это точно! И у Машки, кстати, тоже Орловские глаза.

Нет, я все-таки не могу. Задохнусь, если это не прекратится.

— Извини, я отойду на минутку.

— Туалет по коридору направо, — шепчет мне Лидия Сергеевна. Я благодарно киваю, потому что как-то надо отреагировать, а уже в коридоре меня ломает. Я вжимаюсь ладонями в край комода и, опустив голову, делаю жадный вдох. В тот же миг на мою талию ложатся ладони. Те самые. Надежные и горячие. Вчера я… вчера я во многом ему призналась. Но кое в чем сознаться так и не смогла.

— Я не могу иметь детей, Ринат. Прости, я… должна была сказать тебе об этом раньше.

Глава 18

Ринат

Обычно я соображаю очень быстро. Это одна из тех особенностей моей психики, о которой Сашка мне твердила еще в учебке. Но прямо сейчас мне нужно немного времени, чтобы все осознать. Чуть больше времени, чем секунда.

Потому что я совру, если скажу, будто это ничего не меняет. Любой мужчина хочет своего продолжения в любимой женщине. И будь то рано, или поздно, я тоже его захочу. Отрицать это бессмысленно и жестоко.

Наши взгляды с Сашей встречаются в зеркале. В ее глазах непонятная смесь — вызова, боли, надежды… Я успеваю их заметить прежде, чем ей удается затолкать их вглубь себя.

— Возвращайся за стол. Я приду через минуту.

— Знаешь, наверное, нам лучше уехать.

Сашка зажмуривается. С ней опять что-то происходит. Там, внутри, под истлевшей маской самоконтроля. Но ее настроение настолько переменчивое, что я не всегда поспеваю за сменой ее эмоций. Как и на этот раз.

— Тебе совершенно не обязательно уезжать. Я могу вызвать такси.

Она отталкивается ладонями от деревянной поверхности комода и делает шаг назад. Я тоже вынужденно отступаю. И тут меня озаряет. Хватаю Сашку за руку до того, как она успевает уйти.

— Ты же не думаешь, будто это что-то меняет между нами? — в мой голос невольно прокрадывается холод. Нет, то, что она сказала, конечно, производит на меня должное впечатление. Но как бы там ни сложилось, я не собираюсь от нее отказываться. Ни за что. А ведь Сашка именно так и подумала. И это после всего, что я…

Вспышка злости ударной волной прокатывается по моему телу. Я живой человек, и как бы искусно я не контролировал свои эмоции, они живут во мне. Я не знаю, что мне еще нужно сделать, чтобы эта глупая баба мне поверила! Делаю шумный вдох. Иногда мне очень хочется ее встряхнуть. Или наорать на нее.

— А разве мне есть смысл оставаться? — голос Сашки звучит иронично и… вызывающе. И я вдруг совершенно отчетливо понимаю, что она просто в ужасе. Саша до усрачки боится быть со мной — это мы уже выяснили, но еще больше она боится, что наши отношения закончатся.

— Можешь не сомневаться.

Моя уверенность отнюдь не напускная. Я знаю, что безвыходных ситуаций не бывает. Просто, чтобы найти выход, мне нужно чуть больше информации. Обещаю себе вернуться к этому позже, а пока наклоняюсь к Саше и легко касаюсь её губ своими. Конечно, она тут же включает игривую кошечку. Закидывает руки мне на шею, ведет острыми ноготками вверх по шее.

— Кхе-кхе…

Отлипаю от Сашки и, нахмурив брови, перевожу взгляд на младшего.

— Чего тебе?

— Мама отправила меня на поиски зажигалки. Ну, знаешь, чтобы зажечь свечи на торте.

Нехотя пропускаю Артема вперед по коридору. Мы-то и впрямь всю дорогу перегородили.

— А может, и не надо зажигалки, а? — оборачивается тот. — От вас-то самих можно прикуривать, — ржет.

Саша прячет лицо у меня на груди, а я, как будто нам снова пятнадцать, тычу брату фак. Эта детская выходка чуть сбивает градус напряжения. Сашка тихо смеется.

— Думаю, на торт все же нужно остаться.

Когда мы возвращаемся в комнату, Ариша с мамой убирают грязные тарелки со стола. Саша вызывается помочь. Так она чувствует себя гораздо комфортнее, чем за просмотром наших детских фотографий. И теперь я понимаю, почему.

Погрузившись в свои мысли, я упускаю момент, когда на столе появляется торт. Весь в цветах из крема и марципана, он, конечно же, сразу привлекают внимание Машки. Ловко извернувшись на руках отца, она успевает здорово помять макушку своими маленькими загребущими ручками до того, как Мише удается ее оттащить.

— Вот же черт! Миш, ну, куда ты смотрел? — возмущается Ариша.

— Ничего, считайте, это мой кусок! — смеется тот и начинает с аппетитом слизывать крем с Машкиных пальчиков.

И мое сердце пропускает удар.

Именно в этот момент до меня почему-то в полной мере доходит, что со мной такого, похоже, никогда не случится. Я не поцелую своего ребенка, не возьму его на руки, не засмеюсь в ответ на его шалость. Какого черта? Какого, спрашивается, черта я об этом думаю именно сейчас? Но главное, почему мне так больно от этой мысли? Я же о детях вообще никогда не задумывался. Так, знал, что когда-то они у меня непременно появятся. И на этом все.

— Чай или кофе?

Закусываю изнутри щеку.

— Что?

Сашка тоже выглядит так, будто едва держится. Нужно с этим заканчивать, как можно скорей.

— Чай.

Она улыбается, пододвигает чашку и льет в нее заварку из чайничка. Вокруг суматоха и смех, а я всего отчетливей слышу, как дробно бьется носик чайника о фарфоровый край чашки, потому что руки Саши дрожат.

С проклятым тортом разделываюсь за пять минут. Целую мать и непрозрачно намекаю, что нам пора возвращаться домой. Но на то, чтобы со всеми проститься, уходит еще добрая четверть часа. Ариша с Мишей наперебой твердят, что нам нужно повторить встречу, Артем зовет к себе в деревню, а мама норовит всучить пару судков с салатами. Отнекиваться бесполезно. Терпеливо жду, когда она снарядит нам гуманитарку.

— У тебя отличная семья, — говорит Саша, когда мы, наконец, выезжаем со двора. — Я всегда хотела брата. Или сестру… У детей должны быть братья или сестры.

— Это последствия изнасилования? — вместо ответа я не слишком деликатно возвращаю нас к прерванному разговору.

— Ч-что?

— Твое бесплодие.

Сашка делает шумный вдох. И так же шумно выдыхает, отвернувшись к окну. На стекле тут же собирается белое облачко конденсата.

— Саш, ведь все равно придется об этом поговорить. Рано или поздно. Так, что? Это все из-за того давнего случая?

— Можно и так сказать, — шепчет она.

С моих губ срывается грязное ругательство. Одной рукой я подпираю лоб, второй бью по рулю. Саша вздрагивает и обнимает себя за плечи.