Нет, все же я ожидала совсем другого. Может быть, поэтому то, что происходит в реальности, производит на меня настолько неизгладимое впечатление. Самое смешное, что мне всё-всё в этом вечере нравится. И бар, оказавшийся на самом деле довольно-таки неплохим, и улыбчивые лица друзей Рината. Их простота, незамысловатые разговоры о жизни и даже не всегда удачные шутки, над которыми все равно смеялись. Видно, что эти люди друг за друга горой. Сейчас такую дружбу нечасто встретишь. И совершенно невольно я проникаюсь этим всей своей сутью.

Все портит лишь финал. Ожидание смерти всегда хуже ее самой. Ринат наверняка это знает. И зачем-то специально держит меня в напряжении. Зачем?

Вздыхаю. Сгорбившись, иду в спальню. Раздеваюсь и ложусь в кровать. Знаю, что не усну без таблетки снотворного. Запиваю пилюлю водой, устанавливаю будильник и, несмотря на жару, укрываюсь с головой одеялом. К черту все. Я хочу просто выспаться, чтобы с новыми силами встретить завтрашний день.

Просыпаюсь по сигналу ровно в четыре утра. Могла бы поспать и подольше, если бы собрала вещи в дорогу с вечера, а так приходится пожинать плоды собственной лени. Плетусь к гардеробу. На этот раз я, по крайней мере, в курсе планов Рината. Кладу в спортивную сумку купальник, смену белья, кофту, сарафан и на случай, если вечером тот решит вывести меня в ресторан — коктейльное платье. Я готова. У меня остается пятнадцать минут на то, чтобы, никуда не спеша, выпить кофе. На кофемашине по умолчанию установлен режим «латте», я замираю и в последний момент меняю его на «эспрессо». Густой напиток горчит намного сильнее предательских слез. Я пью и глажу пальцами лепестки ирисов, которые чуть подвяли, потому что я забыла поставить их в воду.

Ровно в пять Ринат звонит в домофон. Впускаю его, в последний раз окидываю взглядом свое отражение в зеркале.

— Привет.

Он улыбается уголками губ и на секунду отворачивается, чтобы закрыть за собой дверь. В просторном коридоре мне в тот же миг становится тесно. На самом деле рядом с ним мне тесно даже в собственной коже. Хочется сбросить ее, как это делает змея. Стать другой, лучшей версией самой себя. И от осознания этого становится ужасно страшно. Ведь что бы я ни сделала теперь — моего прошлого не изменишь.

— Привет.

— Ты в прошлый раз забыла у меня сумочку. А вчера уже я забыл её тебе вернуть.

— Ох… А я даже и не заметила.

Забираю потеряшку и, зачем-то распахнув молнию, заглядываю внутрь. Что хочу там увидеть? Не знаю. Просто тяну резину.

— Так ты готова?

— Угу.

Откладываю сумочку и тянусь к баулу с вещами, но Ринат меня опережает. Взваливает сумку на плечо, отчего его мышцы обозначаются сильней и выступают вены. Во рту пересыхает. И нет, никакой он не культурист, чтоб там Юлька ни говорила. Но он… идеален. Худой, но не тощий. Мускулистый, но не раскачанный до смешного. Заматеревший, но не обрюзгший, как тот же Жданов.

Наши взгляды встречаются. Я сглатываю, однако во рту действительно настолько сухо, что этим я делаю только хуже. Горло немилосердно дерет.

— Все в порядке? — мне кажется, его глаза под непроницаемыми стеклами солнцезащитных очков смеются. А я, наверное, и есть смешная. Именно так себя ощущаешь, когда после долгих никому не нужных метаний решаешь себя продать, а потом выясняешь, что ты и даром никому не нужна.

— Да, можем идти.

От моего голоса веет могильным холодом. Настроение опускается до нуля.

— Пробок быть не должно. Может, доедем даже быстрее, чем планировал. Это действительно хорошее место для отдыха.

— Ты планируешь там со мной спать?

— А это все, что тебя волнует? — мне кажется, что Ринат крепче вцепляется в руль.

— Я хочу знать, что меня ждет.

— Говоришь так, будто я веду тебя на заклание. Хотя на деле…

— На деле я тебе сама предложила себя. Можешь не напоминать. Я это прекрасно помню.

Ринат резко выворачивает руль. Съезжает на поросшую пыльной давно не кошеной травой обочину и бьет по тормозам. Оглушенная волнами исходящей от него ярости, я в страхе вжимаюсь в кресло.

— Хотя на деле там отличное место. Тебе понравится. Я заказал курс массажа и СПА-процедур.

Он не говорит — он цедит. Мое тело охватывает дрожь. Я часто возвращаюсь к нашему прошлому и, возможно, поэтому забываю о настоящем. О том, что он больше не тот влюбленный в меня мальчишка, с которым я бешено целовалась, забывая вообще обо всем. Он — человек, наделенный едва ли не безграничной властью. Безжалостный и опасный. Человек, от которого зависит судьба моего отца. И моя судьба тоже. И, кстати, вполне возможно, что этот человек до сих пор на меня обижен. Мужчины злопамятны, а в свое время я здорово проехалась по его гордости. Такое простит не каждый. Так почему, даже осознавая это, рядом с ним я забываю, кто я, а кто он? Не потому ли, что сам Орлов ведет себя так, будто решил по-настоящему за мной поухаживать? Взять хотя бы эти цветы, или встречу с друзьями… Или злосчастный СПА.

— И-извини.

Ринат бросает на меня еще один долгий взгляд, кивает чему-то своему и снова выезжает на дорогу. Его глаз я не вижу, они надежно спрятаны за стеклами очков, а потому трудно судить, что он на самом деле чувствует. Пока я мечусь, не зная, как поступить, чтобы сгладить ситуацию, Орлов включает радио громче. Намек более чем прозрачный. Остаток дороги молчим. Так что к месту отдыха я приезжаю взвинченной до предела. Ринат прав — мне надо расслабиться. Но его присутствие этому не способствует. Особенно, когда я понимаю, что для нас заказан-таки один на двоих номер.

— Красиво. Не возражаешь, если я займу эту половину шкафа?

— Валяй. Я-то вещей, считай, и не брал.

Разговор прерывает звонок телефона. Он достает последней модели айфон, смотрит на экран и, бросив мне «Я на минутку», выходит на балкон, ясно давая понять, что этот разговор не для моих ушей. Пожимаю плечами и берусь за сумку. Я не из любопытных. Как раз успеваю разложить свои немногочисленные пожитки, пока он наговорится.

— Все нормально? — спрашиваю, когда Ринат возвращается.

— Угу, — отводит от меня равнодушный взгляд и сверяется с часами, — завтрак начинается в семь, так что мы как раз вовремя.

— Ты пойдешь так?

— Нет, пожалуй. Сразу шорты надену. Да и ты можешь переодеться в купальник. После завтрака у нас по плану бассейн.

От этого его «у нас» у меня теплеет внутри. Опасное… Очень опасное чувство.

— Сразу после еды не рекомендуют плавать, — бурчу из вредности, а сама глаз не могу отвести от его тугой задницы. Собственно, почему бы и нет? Раз уж он решил переодеться при мне, наверное, глупо скромничать. Хорошо хоть спиной повернулся.

Интересно, означает ли это, что мне тоже не стоит стесняться? Тянусь к краю сарафана, но в последний момент понимаю, что не могу вот так… Не могу! Хватаю купальник и трусливо сбегаю в ванную.

* * *

В ресторане с удивлением понимаю, как же на самом деле голодна. От поджаренного хрустящего бекона исходит изумительный аромат. Жадничая, я нагружаю себе полную тарелку. Сверху — яичницу, тосты, побольше зелени. Набрасываюсь на еду. И осекаюсь, наткнувшись на его взгляд. Откладываю приборы. Нащупываю салфетку.

— Я выпачкалась?

— Нет.

— Тогда почему ты так смотришь?

— Любуюсь. Люблю, знаешь ли, когда у женщины хороший аппетит.

За хороший аппетит я расплачиваюсь безжалостными тренировками в зале. После тридцати уже невозможно есть и не поправляться. Если ты, конечно, не ведьма.

— Вполне возможно, я умру в планке, сгоняя это добро.

— Тебе не понадобится стоять в планке.

— Это почему же?

— Потому что есть масса более приятных способов согнать жирок.

Приборы, которые я вновь взяла, звякают о тарелку. Хорошо, что я ничего не жевала в этот момент — не то бы наверняка подавилась. Чувствую, как вверх по груди растекается жар. Обычно у брюнеток более смуглая кожа. Румянец на такой практически незаметен. Я же, как та Белоснежка. Кровь с молоком.

— Я тебя смущаю? — тихо спрашивает Ринат.

— И не надейся. Нет такого, что бы могло меня смутить в разговорах о сексе. Собственно, как и в нем самом.

Я не знаю, зачем это говорю! Хоть убейте — не знаю. Наверное, не хочу, чтобы он питал какие-то иллюзии на мой счет. Потому что, когда они развеются, мне будет больно. Мучительно больно. Невыносимо. Смертельно. Как уже было однажды, когда я узнала, что Ринат на меня поспорил. Я ведь тогда почти поверила в целительную силу его любви.

— А кто вообще говорит о сексе?

— Нет? — не знаю, куда себя деть со стыда. — Тогда о чем ты говоришь?

— О массаже и СПА-процедурах.

Ринат касается губ салфеткой, хотя они безупречно чистые, откладывает в сторону и медленно встает.

— Ринат… — выдыхаю я ему в спину, но он даже не оборачивается.

— Пойдем, Саша… Я, кажется, вижу свободные шезлонги. Надо успеть занять, пока никто другой этого не сделал.

Более идиотской отговорки найти трудно. СПА-отель, в который он меня привез, наверняка очень дорогой. Никаких толп отдыхающих здесь нет и близко. Я опять все испортила. У бассейна между нами устанавливается натужное молчание.

Дура! Ну, какая же я дура…

Ринат стаскивает через голову футболку. Снимает шорты. Чуть в стороне от нас плещется стайка девиц. Их интерес я замечаю сразу. Потому что сама женщина, и до того, как со мной случилось несчастье, изменившее меня навсегда, я точно так же, как они, заглядывалась на красивых парней, обсуждала с подружками их достоинства и глупо хихикала… Это было так давно, но с тех пор ничего не изменилось. Так что я ничуть не удивляюсь, когда самая бойкая девица — милая рыжуля с пышными формами, провожаемая смешками подруг, выбирается из бассейна и походкой от бедра шагает прямиком к Орлову.

Нет сил на это смотреть. Нет сил и желания. Меня душит глупая ни на чем не основанная обида. Обида не на Рината, и даже не на себя. На жизнь… Почему мужикам подчинены все времена года, тогда как женщине в распоряжение дана лишь весна?

Понимаю, что плачу. Плачу! Я… взрослая тетка, обросшая, казалось бы, непрошибаемой броней. Пряча слезы, закрываю глаза, разбегаюсь и с разгона сигаю в воду. Теперь моих слез никто не увидит, и даже красноту глаз можно списать на воздействие хлорки.

Плаваю долго. Разными стилями, пока не выбиваюсь из сил. Как будто я не на отдыхе, а как минимум готовлюсь к олимпиаде.

— Наплавалась?

— Угу, — забираю из рук Рината полотенце и, делая вид, что вытираю волосы, тайком оглядываюсь по сторонам.

— Кого-то ищешь?

— Нет!

— Хорошо. Тогда вытирайся поскорей. Уже пять минут, как начался наш сеанс в СПА.

— Почему же ты меня не поторопил?

— Кажется, плаванье доставляло тебе удовольствие, — отвечает он тихо. И опять его слова, эти странные интонации… заставляют мое сердце биться чаще, разгоняя кровь.

— Спасибо, — срывается с языка. Хотя ему вряд ли понятно, за что я его благодарю, и вообще… как-то не в тему звучат мои благодарности. Зато от души. Если честно, я даже не помню, чтобы какой-то другой мужчина относился ко мне и моим желаниям с такой чуткостью. Я думала, что в бассейне выплакала все глаза, но навернувшиеся на них слезы убеждают меня в обратном.

Глава 8

Саша

— Сюда, мадам…

Несмотря на плохое настроение, улыбаюсь девочке-балийке. Она очень приветливая и услужливая. У нее милый акцент. Да и это её «мадам», которое она повторяет при каждом удобном случае — сплошное умиление.

— Вы можете принять душ, после чего вас ждет джакузи. Вы уже выбрали, какой экстракт будем добавлять в воду?

— Нет… А из чего выбираем?

— Лаванда, роза, валериана и хвоя. Наверное, роза, да? — улыбается девушка еще шире и косится в сторону другой комнаты, в которой переодевается Ринат. Ее предположение понятно. Я с мужчиной. Ванна с лепестками роз — наверное, самая популярная в таких случаях.

— Нет. Я бы предпочла валериану.

Мне не помешает немного успокоиться. Валериана — то, что нужно, да.

Если балийка и удивляется, то виду не подает. Низко поклонилась и, снова заулыбавшись, напоминает:

— Первым делом душ, мадам. Все необходимое я приготовила.

Под необходимым подразумеваются халат, шапочка, одноразовые трусики и тапки. Моюсь, разворачиваю трусы. Ну, уж нет. Черта с два. Я ни за что не решусь появиться перед Ринатом топлес. Интересно, а Орлов наденет это сомнительного вида бикини? Представив его в таком виде, начинаю давиться смехом. Подобные скачки настроения явно не к добру. Усилием воли беру себя в руки. Натягиваю на тело мокрый купальник и иду в комнату с королевских размеров джакузи. Залипаю на открывающийся из окна во всю стену вид. Лес, излучину реки, переливающуюся серебром на солнце.