— А вот и она. Плам, дорогая моя, могу я представить тебе мистера… мистера… Боже милостивый, Плам! Что ты с собой сотворила?

Викарий! Она совершенно забыла о визите викария! Плам в ужасе зажмурилась, пытаясь изгнать из памяти полные смятения лица викария и его жены. Еще какая-то женщина, обозревая Плам, поднесла к носу платочек.

Том, сидевшая позади Гарри и разливавшая чай, посмотрела на тетку с таким же изумлением.

— Ходила купаться, тетя Плам?

Гарри сделал шаг в сторону жены, унюхал запахи пруда и тут же отпрянул.

— Какого дьявола… простите, викарий… что происходит?

— Я… гм… — Плам отвела взгляд в сторону. Викарий, славный на вид маленький человечек, смотрел на нее с искренним беспокойством. Его жена яростно обмахивалась носовым платком, незаметно вытащив из ридикюля небольшой флакон духов. Незнакомая женщина, одетая во все красно-коричневое, в шляпке, напоминавшей перекошенное седло, смотрела на Плам с неподдельным злобным восторгом. Плам перевела взгляд на Гарри.

— На пруду случилось небольшое происшествие. Никто не пострадал, но я… гм… упала в воду. Если вы меня извините, я пойду переоденусь во что-нибудь более подобающее.

— Подобающее? — фыркнула женщина с седлом на голове. Плам остановилась в дверях, не зная, то ли извиниться за свой недостойный вид, то ли грациозно выплыть из комнаты и повести себя так, будто она выше любых мелочных волнений по поводу того, что от нее омерзительно воняет. — Думаю, трудно найти кого-нибудь менее подходящего к титулу маркизы Росс, чем шлюху Чарлза Спенсера.

Жена викария ахнула и уронила флакон. Гарри медленно повернулся и взглянул на гостью. Том с исключительным хладнокровием высвободила из его рук чашку и тарелку, встала и подошла к тетке.

Плам вздернула подбородок и посмотрела на незнакомку ледяным взглядом (настоящий подвиг для человека, с которого капает ил и вода).

— Должно быть, вы и есть мисс Стоун?

— Да, — громко и агрессивно ответила дама. — И я прекрасно знаю, кто вы такая.

— Разумеется, знаете, было бы странно, если бы вы не знали, — учтиво произнес Гарри, но Плам уже заметила, как дергается на его щеке мускул. Он рассердился, очень сильно рассердился, и хотя Плам понимала, что сердится он не на нее, лишь она одна была виновата в том, что эта злобная гостья смотрит на него с презрением и насмешкой. Плам затошнило — случилось то, чего она так боялась. — Это моя жена, мачеха моих детей. Маркиза Росс.

— А еще она любовница Чарлза Спенсера, младшего сына виконта Морли! — злорадно воскликнула мисс Стоун.

Жена викария лишилась чувств и (в пределах допустимого) обмякла на груди мужа. Викарий, ахнув от изумления, помахал под носом у жены флакончиком с духами.

— Она была любовницей Чарлза Спенсера, — спокойно поправил Гарри. Его напряженные руки совсем не соответствовали безмятежному тону.

Злобная ухмылка мисс Стоун слегка поблекла; она заметила, что Гарри абсолютно спокоен.

— Вы знаете о ее позоре?

— Я знаю о ее браке с Чарлзом Спенсером. И хотя не считаю, что прошлое моей жены касается кого-либо из присутствующих, и испытываю природное отвращение к обсуждению столь интимных вопросов с теми, кто не является членами нашей семьи, на этот раз я сделаю исключение.

Плам сморгнула несколько слезинок восхищения. Она никогда не слышала, чтобы Гарри говорил таким аристократически холодным тоном, но понимала, что он делает это ради нее. Плам просто разрывалась между желанием поцеловать своего ненаглядного ангела мщения и стремлением защитить его от презрения посторонних.

— Многоженство, — словно выплюнула мисс Стоун. — Он уже был женат, когда она нырнула в его постель.

— Да я понятия не имела, что Чарлз женат… — начала Плам, но тут же замолчала — Гарри взял ее за руку и начал поглаживать большим пальцем бьющийся на запястье пульс.

— Тебе совсем не нужно оправдываться перед этими добрыми людьми, — произнес он, не отводя взора от злобной мисс Стоун. — Хотя очевидно, что они слышали самую примитивную ложь, но думаю, что, как добрые христиане, будут счастливы услышать наконец правду. И, разумеется, их сердца исполнятся радости, когда они узнают, что на тебе нет никаких грехов, кроме слишком любящего сердца. Они будут потрясены, когда им расскажут о жестокости, которую проявил по отношению к тебе тот отвратительный, подлый человек, и, я уверен, сделают все возможное, чтобы исправить ложное впечатление, созданное клеветническими измышлениями, которые распространяли какие-то глупцы, ошибочно считавшие, что говорят правду. Несомненно, каждому из присутствующих здесь известно, что я боготворю землю, по которой ты ступаешь, и что никогда, ни при каких обстоятельствах, никому не позволю отзываться о тебе дурно, а если кто осмелится, то за этим последует исчерпывающая и жесткая расплата.

Плам задержала дыхание, глядя прямо в глаза Гарри, многозначительно поблескивающие за очками. Куда мисс Стоун тягаться с ним. Под его угрожающим взглядом ее глаза забегали. Она потупилась и плюхнулась обратно в кресло, словно из нее, как воздух из воздушного шара, выпустили весь яд и злобу.

Гарри повернулся к викарию и его жене. Оба тотчас же поклялись в своем искреннем стремлении рассеять все ложные представления о прошлом Плам.

Плам застыла в каком-то горестном оцепенении и внимательно смотрела на Гарри. Он повернулся, поднес обе ее руки к губам, подмигнул и поцеловал пальцы.

— Моя дорогая, наверное, ты хочешь надеть что-нибудь другое, чуть меньше напоминающее выгребную яму.

— Да. — Плам моргнула. Ее сознание тоже оцепенело. Он что, в самом деле ей подмигнул? И действительно сумел с такой легкостью выбить почву из-под ног мисс Стоун? И всего несколькими словами стер позорное пятно с ее прошлого?

— Вероятно, сейчас самое подходящее время для этого? — Его глаза весело сверкали. Плам молчала. Он может весело подмигивать после всего, что только что случилось? Весело подмигивать? — Я уверен, что вы все извините мою жену. Том?

— Я уже здесь. Пойдем, тетя Плам. Тебе нужно принять ванну и смыть с себя весь этот пруд.

Рука Том тепло легла на мокрый рукав, но Плам все еще не могла отвести взгляд от Гарри. Он подмигивал, причем весело? Он что, с ума сошел?

— Было приятно познакомиться, леди Росс, — произнес викарий, вставая и кланяясь.

Или это она сошла с ума?

Жена викария поспешила присоединиться к любезностям:

— О да, очень, очень приятно. Надеюсь, что в воскресенье мы с вами увидимся.

Может, они тут все рехнулись, но еще не догадываются об этом?

— Приятно, — угрюмо и недовольно буркнула мисс Стоун. Ее лицо побагровело от злости, но Плам ей ни капли не сочувствовала.

– Плам?

Ее имя, сорвавшись с уст Гарри, прозвучало так мягко. Она повернулась к нему:

− Да?

Гарри махнул рукой в сторону двери.

Плам моргнула, и вдруг рассудок, благословенный рассудок, вернулся. Она поняла, что муж только что совершил невозможное и выполнил свое обещание. Плам хотелось его поцеловать, но ей показалось, что для одного дня викарию уже достаточно потрясений, поэтому удовольствовалась тем, что посмотрела на Гарри с любовью. Он чуть слышно произнес:

— А я тебе говорил.

После чего Том все-таки сумела вывести тетку из комнаты.

— Какая противная, злющая кошка эта мисс Стоун, — сказала Том, когда они поднимались по лестнице.

— И до чего чудесный, восхитительный, дивный человек Гарри, — отозвалась Плам и счастливо вздохнула. — Разве может существовать на свете более совершенный мужчина?

Она замужем за буйнопомешанным.

— Мы — что? — десять дней спустя вскричала Плам.

— Через три дня уезжаем в Лондон. — Гарри засунул в кожаный саквояж еще одну стопку бумаг. — Герти уверяет, что к этому времени детские вещи будут упакованы… надеюсь, у тебя не возникнет никаких сложностей?

— Нет, конечно, нет! В смысле — еще какие! В Лондон? Мы все? Да зачем? — Плам прекрасно осознавала, что последнее слово она буквально провыла, но сейчас не время волноваться из-за таких глупостей. Он хочет уехать в Лондон? Сейчас? Неужели недавней позорной сцены (надо признать, что они ее пережили только благодаря способности Гарри принудительно стирать прошлое) было недостаточно? Он хочет, чтобы его и в Лондоне высмеивали и презирали? Ну почему нельзя подождать каких-нибудь лет десять — двенадцать, пока она по-настоящему привыкнет к тому, что стала его женой?

Гарри перестал заталкивать бумаги в саквояж и скорчил гримасу.

— Нужно поехать в Лондон, чтобы встретиться с главой министерства внутренних дел. Я вовсе не хочу с ним встречаться, Плам, но это мой долг, дело касается расследования, связанного с моим прошлым.

— Расследования? Что еще за расследование?

Он поставил саквояж.

— Я рассказывал тебе, что выполнял кое-какую работу для правительства?

— Да, хотя так и не сказал, какую именно. — В эту минуту Плам было глубоко наплевать на то, чем он занимался в прошлом, лишь бы только не возвращаться в Лондон.

— Сейчас это совершенно не важно. Суть в том, что я должен представить результаты своих изысканий новому главе министерства и обсудить с ним возможные последствия. И поскольку я вовсе не желаю оставлять свою жену в одиночестве и знаю, что ты не захочешь оставить тут детей, я решил, что мы все вместе переедем в Лондон. Боюсь, что город уже никогда не восстановится, после того как в нем порезвятся мои дети, но мы все же должны воспользоваться этой возможностью.

Плам заломила руки и попыталась убедить мужа оставить ее и детей здесь, но он решительно отказался.

— Плам, я не хочу оставлять детей одних, потому что… в общем, один раз я их оставил, когда получил в наследство это имение и поехал его осмотреть, и в мое отсутствие случился пожар. Сгорело целое крыло, то самое, где находилась детская. Дети спаслись только благодаря сообразительности Герти и Джордж. Ты знаешь, что гувернантка девочек погибла?

— Да, но…

— Она погибла в том пожаре. Дети переживали несколько месяцев. — Он провел большим пальцем по линии ее скулы. — Я понимаю, это глупо, но больше оставлять их одних не хочу. Однажды я их чуть не потерял, и не собираюсь снова испытывать судьбу.

Сердце Плам растаяло под его взглядом.

— Гарри… скандал…

— Какой скандал? — спросил он, чмокнув ее в шею. Плам сдалась. Она знала, что ни под каким видом не сможет устоять перед его поцелуями в шею, поэтому даже не пыталась. Вместо этого она отдала (весьма неохотно, а значит, и бестолково) распоряжения насчет упаковки вещей, и через три дня они в нескольких каретах отправились в путь.

— Ты придаешь этому слишком большое значение, — сказала ей Том спустя два дня после начала путешествия, как раз когда они собирались выйти из гостиницы, где ночевали. — Возможно, тебя просто никто не узнает — прошло двадцать лет, тетя! А сколько времени прошло после смерти того человека, за которого ты выходила замуж? Год?

— Шесть месяцев. Даже если никто не помнит сам скандал, меня-то все равно узнают, и тогда все выплывет наружу, — мрачно произнесла Плам, одним глазом присматривая за детьми — те носились по двору гостиницы, гоняя гусей. — Снова раздуют всю эту кошмарную историю, надо мной все будут насмехаться, опозорят Гарри, погубят жизни детей, и тогда он пожалеет о том, что женился на мне, может быть, даже начнет меня ненавидеть, а кончится все это тем, что он пойдет в палату лордов и попросит развода, а я умру без дома и друзей, я буду жить в сточной канаве с единственным товарищем, дождевым червем по имени Фред. Надеюсь только, что Гарри будет тогда счастлив.

Том засмеялась и потрепала ее по плечу.

— Не будь такой пессимисткой. Я уверена, что ты чудесно проведешь время, и никто не узнает, кто ты такая, если ты сама не подскажешь. Двадцать лет — долгий срок.

— Недостаточно долгий, но по крайней мере я смогу кое-что сделать для тебя, — задумчиво произнесла Плам, заметив, как идет Том новое платье. Ее темные кудри блестели здоровьем, щеки порозовели, глаза сверкали весельем и счастьем. — Наконец-то я смогу выполнить свой долг в отношении твоего будущего. Ты станешь дебютанткой. Будешь ходить на балы, рауты и завтраки, а может быть, и в оперу, если я сумею все организовать до того, как меня узнают и наша жизнь рухнет окончательно и бесповоротно.

— Нет! — побледнев, воскликнула Том. — Я не хочу ходить на балы, рауты и завтраки, и особенно не хочу ходить в оперу! Даже придумать не могу, что ненавижу сильнее, чем это! Я стану несчастной! Я это возненавижу! Для меня нет ничего ужаснее!

— Добро пожаловать в мой мир, — сказала Плам и поспешила прочь, чтобы спасти гуся, зажатого в угол близнецами и Мактавишем.