Бэнкс сунула руки в карманы.

– Лифты питаются от другой сети.

– И ты знала об этом, когда мы были здесь в прошлый раз?

Она отвела глаза.

Конечно.

Я почуял слабый запах гвоздики и сразу же его узнал.

Дэймон в основном курил «Давыдов», но порой баловал себя «Джарум Блэк». Их специфический аромат был очень стойким, незабываемым.

– Тебе ведь известно, что я никогда не откажусь от него ради тебя? – Голос Бэнкс прозвучал печально. – Я знаю, на что ты и твои друзья способны.

Резко повернувшись, я не смог сдержать презрительную гримасу.

– На что я способен? Получается, он теперь жертва? – воскликнул я, приближаясь к ней.

Мне надоело одностороннее мышление этой девушки и то, что она видела мир вокруг в черно-белом цвете.

– Я был ему другом, всегда стоял с ним плечом к плечу, но Дэймон всеми силами пытался нам навредить. Он опасен.

Развернувшись, я стремительно двинулся в глубь пентхауса, один за одним преодолевая коридоры. Во всех спальнях я заметил тонкий слой пыли, помятое постельное белье на кроватях и затхлый запах, скорее всего, вызванный тем, что ими давно не пользовались.

Когда добрался до комнаты с балконом, сразу же заметил пепельницу на комоде и подошел рассмотреть ее поближе.

Я поднял черный окурок Дэймона, выделявшийся среди кучи белых, и принюхался. Землистый, пряный аромат был таким же невыносимо сладким, как в моих воспоминаниях. Бросив его обратно, обратил внимание на белые окурки «Давыдов». Две его любимые марки.

Окинув спальню взглядом, увидел скомканные простыни и подушки у изножья кровати, бутылки «Короны» в мусорном ведре. Пол был усыпан вкладышами из фольги от сигаретных пачек – у Дэймона имелась навязчивая привычка, словно у какого-нибудь серийного убийцы, складывать их в крошечные квадратики столько раз, сколько получится.

– Пусть его нет сейчас, но он здесь был, – сказал я, повернувшись лицом к Бэнкс.

Удерживая мой взгляд, она молчала.

– Где Дэймон? – спросил, подходя к ней.

– Не знаю.

Склонив голову набок, я повторил свой вопрос:

– Где он?

– Не знаю.

Очередной шаг ей навстречу.

– Где он?

– Не знаю!

Я оттеснил девушку к стене, едва контролируя себя от злости.

– Он очень ревностно к тебе относится, не так ли?

Она закусила губу. Я до сих пор не понимал: почему Дэймон был настолько привязан к ней, а Бэнкс была так предана ему? Я не имел ни малейшего представления, кто она, черт побери, такая, но одно знал точно. Сколько бы я ни вставлял палки в колеса Гэбриэлу, как бы ни дразнил Дэймона Рикой, словно приманкой на крючке, мне никогда не удалось бы ничего добиться, потому что только эта девушка доводила Дэймона до безумия.

Она была его слабостью.

– Пожалуй, мне вообще не нужно его искать, – произнес я. – В конце концов, у меня есть ты, и он сам придет за мной, да? Если получит правильную мотивацию.

Взгляд Бэнкс метнулся ко мне, и я уловил промелькнувшее на ее лице беспокойство, прежде чем она взяла свои эмоции под контроль.

Однако этой маленькой трещинки в ее непробиваемой броне было достаточно. На мгновение я совершенно забыл о Дэймоне Торренсе.

– Попроси меня пощадить его, – сказал я неожиданно надломившимся голосом.

Вздрогнув, она непонимающе уставилась на меня.

Я придвинулся еще ближе и ощутил тепло, исходившее от ее тела.

– Тебе ни разу не приходило в голову, что нужно всего-навсего попросить?

Найти Дэймона я хотел только для того, чтобы выпытать у него местонахождение проклятого тела. Но затем он решил использовать эту информацию против меня. У меня не было необходимости причинять ему боль. Все зависит от него. И, возможно, от Бэнкс.

Она что-то искала в моем взгляде; ее бездонные зеленые глаза заблестели, подбородок дрогнул, и девушка медленно покачала головой, терзаемая внутренними сомнениями.

– Ты не можешь, верно? Не станешь меня ни о чем просить.

Бэнкс потупила взгляд, тяжело выдохнув.

– Ты его любишь? – спросил я.

– Да, – не поднимая головы, прошептала она, но я все равно расслышал ее поспешный ответ.

– Да, – повторила она более уверенно. – Я очень его люблю. И никого не полюблю сильнее, никогда. – Когда она вновь взглянула на меня, в ее глазах стояли слезы. – Я смогу его контролировать, если найду. Просто дай мне шанс.

Но я едва обратил внимание на последние слова девушки.

Да. Я очень его люблю. И никого не полюблю сильнее, никогда.

Похоже, она открыла свое сердце, но только для него.

Я выпрямился и расправил плечи, ощущая сковывающий изнутри холод.

– Ты плачешь? Из-за Дэймона?

Пусть Бэнкс не произнесла это вслух, все ясно читалось в ее глазах. Сейчас она принадлежала ему так же, как и шесть лет назад.

– Хорошо… – Приблизившись к ней, я с издевкой продолжил: – Можешь плакать из-за него сколько угодно, но ты должна умолять меня. Моли оставить его в покое, и я это сделаю.

Ее желваки заиграли, щеки вспыхнули от ярости.

– У тебя есть шанс спасти ему жизнь, Бэнкс. Тебе нужно лишь попросить. Давай. Я хочу это увидеть. Как далеко ты готова зайти ради Дэймона? – Я злобно оскалился. – Умоляй!

Девушка выкрикнула; рука, облаченная в перчатку, хлестнула меня по щеке.

Моя голова метнулась в сторону, жгучее ощущение от пощечины распространилось по коже к губам.

Сердце чуть не выскочило из груди.

Еще.

– Твою мать, какая ты жалкая, – продолжил я, нахально улыбнувшись, и снова повернулся к ней лицом. – Ты его карманная собачонка, да? Если хорошо себя ведешь, он позволяет тебе как следует вылизать свой член после того, как трахнет настоящую женщину?

Бэнкс закричала и снова отвесила мне пощечину. На сей раз внезапный удар спровоцировал тупую боль в шее, и я резко втянул носом воздух, наслаждаясь ею.

А она сильная.

Я облизал уголок рта, почувствовав металлический привкус крови в том месте, где зубы пронзили кожу.

– Ты всегда будешь такой же никчемной, как сейчас… – Нагнувшись, я остановился в нескольких сантиметрах от ее лица и оперся руками на стену позади Бэнкс. – Подстилкой, которой пользуются мужчины. На большее ты не способна. А лет через пятьдесят останешься совсем одна, так и не познав этого чувства. – Я стер каплю крови со своей губы большим пальцем и провел им по ее щеке.

Она дернулась и оттолкнула мою руку. Как будто находясь под кайфом, я не мог разобрать, был ли я взбешен, возбужден или отчаянно жаждал какого-то противоборства, но все равно бросился в омут и утратил контроль. Мое тело сейчас существовало отдельно от меня.

Одной рукой я схватил ее за шею, другой – за задницу, и прижал девушку к себе.

– Так и не познав этого чувства, – прорычал я, нависая над губами Бэнкс, и вжался в ее пах своим членом, уже твердым и изнывавшим от желания.

Девушка тихо застонала, ее тело напряглось, словно от испуга, но это не помешало ей схватить меня за плечи и впиться пальцами в кожу.

– И этого чувства, – прошептал я, просунув руку под ее джинсы и сжав мягкую, гладкую ягодицу.

Бэнкс поймала ртом воздух и зажмурилась, однако от моего внимания не ускользнуло то, как она немного раздвинула ноги и подалась вперед.

Не знаю, было ли это движение осознанным или, возможно, она тоже позволила инстинктам взять верх.

– Я ни о чем не буду тебя умолять, – ответила Бэнкс. Слеза скатилась по ее щеке.

– К черту Дэймона! – Приподняв ее, я прижал девушку к стене и потерся членом у нее между ног. – Это касается только тебя и меня.

Часто дыша, она обвила мое тело ногами. Полоса, нарисованная на ее коже моей кровью, блестела из-за выступившей испарины. Я не стал сбавлять обороты и продолжал трогать Бэнкс – если дать ей хоть секунду на раздумья, она все остановит.

– Ты мне нравилась, – прошептал я. – До сих пор помню, какими приятными были те моменты, тайком проведенные с тобой.

Со сколькими бы женщинами я ни был, мои мысли всегда возвращались к ней.

Я больше не мог ждать. Поймав губы Бэнкс, я поцеловал ее, стараясь заглушить все слова, эмоции, тревоги и прочую ерунду, проникая языком все глубже, чтобы ощутить ее вкус, словно она какой-то деликатес.

Холодная, равнодушная девушка… Почему я так зациклился на ней? Почему ревновал, думая о том, скольким мужчинам в том доме она, вероятно, отдавалась, а со мной с трудом могла обмолвиться одним словом?

К черту все. Бэнкс хотела меня, и плевать на любые отговорки, слетавшие с ее губ. Мы уже давно не подростки. А я никогда не был хорошим парнем. Она сделает для меня то же, что делала для Дэймона, или Давида, или кого бы то ни было из шайки Торренсов, и узнает, что я не менее жесток, чем они. Бэнкс недооценила меня и теперь никогда об этом не забудет. Что я владел ею так же, как и другие.

Я распахнул ее куртку и дернул вниз.

– Сними рубашку.

Я поставил девушку на ноги, ее шапка съехала с головы, волосы рассыпались по плечам. Сняв свой пуловер и футболку, бросил их на пол.

Она замешкалась, обхватив руками свое тело, по-прежнему скрытое под одеждой.

– Я…

Не дав ей договорить, я прижал Бэнкс к себе и вновь поцеловал. Она застонала. Я рванул ее фланелевую рубашку, из-за чего пуговицы посыпались в разные стороны, и отстранился, застыв в удивлении, когда увидел, что ее грудь была замотана эластичной повязкой.

Какого черта?

Нужно будет расспросить ее позже, когда ко мне вернется ясность мыслей.

Бросив взгляд на стол, я заметил нож для писем. Схватил его, сунул холодное латунное лезвие под бинты и резко дернул, разрезав материал и освободив ее красивые груди. Тяжело дыша, бегло оглядел следы, оставленные на коже слишком тугой повязкой, после чего стянул с девушки рубашку и снова набросился на нее.

– И этого чувства ты тоже не узнаешь, – выдохнул я, наклонившись к уху Бэнкс. От прикосновений к ее затвердевшим соскам у меня закружилась голова.

Я обнял ее, теряя разум от необыкновенно мягкой кожи и от того, как гладкие волосы ласкали мои руки, посылая по ним волну мурашек.

Девушка вцепилась в меня, часто дыша и явно нервничая.

– Я принадлежу ему.

Кивнув, я подтолкнул ее к кровати.

– Повтори это.

Затем впился в шею Бэнкс, покрывая ее поцелуями.

– Я принадлежу ему! – Она издала стон удовольствия и запрокинула голову назад. – Я никогда не буду твоей, потому что ненавижу тебя.

– Но хочешь.

Я толкнул Бэнкс еще раз, и она упала на кровать. Не сводя с нее глаз, расстегнул ремень, рывком опустил молнию и стянул с себя последнюю одежду.

Она дышала все чаще, ее зрачки расширились от возбуждения. Девушка опустила взгляд на мой твердый член, вставший еще в тот момент, когда она ударила меня.

Сейчас я нуждался в этой страсти – неважно, что она была порождена гневом. Главное, чтобы чувства оставались сильными.

Глаза Бэнкс наполнились слезами. Глядя на ее груди – идеального размера, чтобы уместиться в моих ладонях, – я с нетерпением жаждал овладеть каждым сантиметром ее тела.

– Ты хочешь, чтобы я остановился? – Я бросил ей вызов, подступив к кровати и глядя на девушку сверху вниз. – Это твой последний шанс. Попроси меня остановиться, и я сделаю это.

Некоторое время Бэнкс молчала, потом сжала челюсти. Ее глаза полыхнули яростью, и она ехидно выпалила:

– Да, я знала, что ты болтун. Валяй, останавливайся, слабак.

Я расплылся в улыбке.

Нагнувшись, ухватился за пояс ее мешковатых джинсов, подцепив трусики, и стянул с нее одним рывком, без особых усилий. Девушка вскрикнула и зажмурилась, но я не сомневался – в ней говорила уязвленная гордость.

Бэнкс побывала в руках более грубых парней, но я постараюсь сделать так, чтобы этот раз навсегда остался в ее памяти. Маленькая шлюшка Торренсов будет моей столько, сколько сможет удерживать свои ноги раздвинутыми.

Я опустился на нее, застонав от контакта наших разгоряченных тел. Приподняв колено девушки, вернулся к покусываниям губ и пристроился у нее между бедер. Боже, от ощущения жара и влажности мое тело задрожало.

Накрыв рот Бэнкс поцелуем, я почувствовал вибрацию от ее стонов на своих губах. Затем опустил руку и, направляя себя, начал входить.

Она судорожно вздохнула, ее мышцы внезапно напряглись.

– Мне страшно.

– Не бойся. Дэймону не обязательно знать, что тебе больше понравилось трахаться со мной, чем с ним.

Я зарычал и погрузился в ее тугое отверстие одним жестким, глубоким толчком, едва заметив разрыв тонкого барьера.

Запрокинув голову назад, с исказившимся от боли лицом, Бэнкс закричала.

Какого дьявола? Я замер.

Ее тело дрожало, она впилась ногтями мне в плечи и часто дышала. От боли, а не наслаждения.

У меня перехватило дыхание.

Нет, нет, нет…