Пенелопа Дуглас - Убежище

– А теперь?

– Я не… – запнулась я, пытаясь привыкнуть. – Не знаю.

Одним толчком Кай вошел до конца и задел какую-то точку, так что у меня даже закатились глаза. О черт.

– Кай…

– Бэнкс, господи! – Он поцеловал меня. – Так приятно.

Сжав его талию, я наслаждалась тем, как парень покусывал мои губы, двигаясь все выше к шее. Спустя некоторое время чувство дискомфорта совсем исчезло.

– Положи одну руку мне на плечо, – приказал Кай, отстранившись назад. – Я хочу, чтобы ты ощущала мои движения.

Я выполнила его просьбу, и он медленно вышел из меня. Прежде чем я успела почувствовать, как между ног стало влажно, Кай качнул бедрами и опять погрузился внутрь.

– О боже, – простонала я.

Боли больше не было.

Держась за него, я наблюдала, как двигалось его тело, а комнату наполняли звуки нашего прерывистого дыхания и стонов. Он входил и выходил из меня все быстрее, его взгляд метался между моими глазами, губами и телом.

– Что ты чувствуешь? – спросил парень.

– Похоже на пальцы, скользящие по волосам, – выдохнула я. – Такой гладкий-гладкий и твердый… Я хочу больше и глубже… О да, вот здесь.

Резко вздохнув, я зажмурилась. Я была готова кончить.

Раньше я уже доводила себя до оргазма, но сейчас все ощущалось по-другому. Мышцы сковывало сильнее, внутри словно бушевал циклон, поднимаясь все выше. Я жаждала развязки.

Приподнявшись, я обхватила его шею и крепко, жадно поцеловала. Его волосы промокли от пота.

– Заставь меня кончить, Кай, – улыбнувшись, прошептала я ему на ухо. – Сделай это, и я позволю тебе наблюдать за мной и за тем, что я делаю в душе, когда думаю о тебе. Ты ведь любишь наблюдать, верно?

Он хрипло зарычал, схватив мои запястья и прижав их одной рукой к кровати у меня над головой. От неожиданности мне стало смешно. Я нервничала и была безумно возбуждена.

– А я-то думал, что проявил любезность, осторожничая с тобой. – Кай сжал мою задницу, другой ладонью насадив меня на свой член.

Я застонала от удовольствия.

– Да!

Его толчки ускорились, стали более резкими. Кажется, он сходил с ума, исступленно двигаясь сверху, а мне оставалось только наслаждаться, вцепившись в него обеими руками. Я чувствовала себя игрушкой, созданной специально для Кая, но сейчас меня это абсолютно устраивало.

Мне нравилось, что он видел меня такой и при этом хотел быть со мной.

С каждым его проникновением мои колени поднимались все выше, тело охватывало жаром. Наконец внизу живота возникли приятные ощущения, которые начали распространяться по ногам. Мое тело оцепенело, я вскрикнула и, держась за Кая, отдалась оргазму.

Не сбавляя темпа, он хрипло застонал. Наконец, после сильного финального толчка парень замер и запрокинул голову назад.

– Боже, детка. Твою мать!

Кай рухнул на меня. Наши потные, пылающие тела слились в эйфории.

Я знала, чего была лишена все это время, но… не думала, что не устою перед соблазном. А теперь, наверное, и подавно не смогу устоять.

Мое дыхание постепенно пришло в норму, однако я не отстранилась от Кая, губы которого все это время ласкали мою шею. Вскоре мы вернемся обратно в реальность, поэтому хотелось насладиться последними приятными мгновениями.

Мы просто лежали. Мне нравилось ощущать эту близость и его тепло.

– Почему ты эпилирована? – внезапно поинтересовался Кай.

Эпилирована?

А, он имел в виду там, внизу.

Кай провел носом по моей щеке и отстранился. Его лицо все еще было красным, а глаза выдавали усталость.

– Я не жалуюсь, – уверил он, улыбнувшись. – Просто это неожиданно. Особенно для… девственницы, которая не планировала никаких действий в той области.

Я закатила глаза, на сей раз не приняв близко к сердцу его шутку.

Но от веселья не осталось и следа, когда я задумалась, как ему ответить. Может, теперь это вообще его касается?

Я делала эпиляцию годами. Поначалу было трудно, однако со временем боль стала терпимой. К тому же, теперь мне приходилось повторять процедуру всего-то каждые пару месяцев.

В подростковом возрасте первые появившиеся на лобке волоски я пыталась сбривать, но они быстро отрастали и были очень жесткими. Вскоре понадобилось заниматься ногами и подмышками. Я делала все, что было в моих силах, чтобы не превратиться в женщину окончательно: одевалась как мальчик, прятала волосы, сдавливала грудь повязкой…

– Я не должна была измениться, – произнесла я тихо. – Не должна была повзрослеть.

– Ты была права, – ответил Кай.

Я рассеянно кивнула, не веря собственным глазам. Мы смотрели, как танцующая женщина порхала по паркету, напоминая бабочку своей невинностью и хрупкостью. Она была прекрасна.

Такая красивая и… знакомая. Кто она такая?

Ее волосы взмыли вверх, и я уловила черты лица. Сердце болезненно сжалось, а в легких внезапно закончился воздух.

О боже. Не может быть.

Эта музыка. «Ночной туман». Я уже слышала ее раньше.

Отпрянув от шторы, я поежилась. Не может быть, что это она.

– Я думал, это просто легенда, – тихо произнес Кай, все еще наблюдая за ее невесомыми, грациозными движениями. Она летала. Она всегда летала и парила, будто для нее не писаны законы гравитации. И по-прежнему оставалась воплощением изящности. – Ты знаешь, кто она такая? – спросил он.

Мой взгляд метнулся к нему. Парень казался обеспокоенным.

Я быстро кивнула. Живот свело, я была слишком потрясена, чтобы придумать какую-нибудь легенду.

– Это Наталья Торренс, мать Дэймона.

– Его мать? – Кай непонимающе уставился на меня, а затем снова повернулся к женщине. – Но…

Она исчезла три года назад, когда терпение Дэймона наконец-то лопнуло. Он вредил себе, заставлял меня причинять ему боль и был одержим тем кошмаром, который творился в его голове, пока однажды ночью она окончательно не довела его до срыва.

Длинные, шелковистые черные волосы Натальи парили волнами во время танца. Я не очень хорошо ее знала, но мы два года прожили в одном доме, прежде чем эта женщина сбежала, опасаясь ярости Дэймона после той ночи. И больше не появлялась.

Она совершенно не утратила свою красоту. Это было неудивительно: сейчас ей должно быть всего около тридцати четырех. Гэбриэл впервые увидел тринадцатилетнюю Наталью в Санкт-Петербурге, когда она танцевала в балете, и сразу же ее возжелал. К тому времени, как девушке исполнилось шестнадцать, она уже стала его женой и родила Дэймона. Сын был ближе ей по возрасту, чем муж.

Сомневаюсь, что она потрудилась выяснить хоть какую-то информацию обо мне. Я была для нее пустым местом. Наталья знала, кто я такая и кем приходилась Гэбриэлу, но ей, похоже, было все равно. Я была для нее не интереснее пылинки под раковиной в ванной. Она вообще жила в своем собственном мире.

– Да, ты права… – Внимательнее присмотревшись, Кай тоже узнал танцовщицу. – Но ведь она уехала несколько лет назад. Что она здесь делает?

Я едва заметно покачала головой. Боже, я понятия не имела. И не знала, что случится, если Дэймон увидит ее тут. Ей было запрещено к нему приближаться.

Однако этот отель принадлежал мужу Натальи, а они с Гэбриэлом до сих пор состояли в браке, насколько мне было известно… Вот только мой брат распорядился, чтобы она держалась подальше. Он пообещал убить мать, если когда-нибудь увидит ее снова.

Я должна отвлечь его, пока он ее не увидел.

– Расскажем ему? – поинтересовался парень.

– Нет, – быстро выпалила я, взяв его за руку. – Нет, он не захочет с ней встречаться.

То есть ему нельзя с ней встречаться. И прямо сейчас мне нужно было добраться до брата и найти какую-нибудь причину, чтобы увести его из отеля. Отец сможет разобраться с ней, не посвящая Дэймона в курс дела.

Вытянув Кая из-за шторы, я быстро, но тихо двинулась вдоль стены в сторону дверей.

– О! – послышался удивленный голос Натальи.

Я остановилась, закрыв глаза. Проклятье.

– Не знала, что здесь кто-то есть, – заметила женщина. – Что вы тут делаете, детишки?

Отпустив руку парня, я медленно повернула голову к ней. Она стояла посреди бального зала, застыв в процессе вращения со слегка разведенными руками.

– Тебе запретили появляться в Тандер-Бэй или Меридиан-Сити, – твердо сказала я, сделав шаг вперед.

Минуту Наталья разглядывала меня, вероятно, пытаясь вспомнить мое лицо, скрытое под гримом, но затем на нее снизошло озарение, и она произнесла:

– Ты.

Она меня помнила.

Прежде чем я успела приблизиться к ней, женщина развернулась к двери, ее глаза по-детски заискрились.

– Мой сын здесь? – спросила она. – Прошло столько времени…

– Держись от него подальше! – Я сделала еще несколько решительных шагов ей навстречу. – Я серьезно.

Взгляд Натальи метнулся ко мне; она с жеманной улыбкой теребила пальцами свою пачку.

– Тебе нравится? – Женщина с надеждой посмотрела на меня, словно не услышала ни слова из сказанного мной минутой ранее. – Мои старые костюмы все еще мне впору. Я до сих пор хорошенькая, правда?

Что? Хорошенькая? Кажется, она сходит с ума.

– Что происходит? – Кай подошел ко мне сзади, но Наталья лишь мельком взглянула на него, после чего опять уставилась на дверь.

Она хочет отправиться на поиски Дэймона.

– Он теперь мужчина, – мечтательно произнесла Наталья. – Молодой и сильный.

Я покачала головой, подтолкнув Кая плечом, и двинулась к выходу.

– Она ненормальная. Нам лучше уйти.

Развернувшись, я взяла парня за руку и потянулась к дверной ручке.

– Передай, что мамочка его любит, – воскликнула женщина. – Единственная, кто его любит.

Я резко обернулась, отпустив Кая, и прорычала:

– Это не любовь!

Горло сдавило от сдерживаемых рыданий. Несмотря на гнев, я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Она больше не сделает ему больно. Она не сможет. Дэймон ей не позволит.

Но Наталья опять пропустила мои слова мимо ушей. Она казалась умиротворенной, даже немного радостной.

– Я слышала, он стал сущим животным, – произнесла она игриво. – Ни одной девушке в этом городе от него не спастись. Да, он такой, мамочкин большой мальчик.

– Господи, – пробормотал Кай, стоявший сбоку, – что она с ним сделала?

– Он тебя трогал? – спросила Наталья.

Я скрипнула зубами.

– Обязательно тронет, знаешь? – Женщина приблизилась на шаг. – Он разрушитель, как и его папочка.

Я едва заметно покачала головой. Этого никогда не случится. Мой брат никогда так меня не обидит.

– Я хотела, чтобы он тебя взял… – Тихие слова, слетевшие с ее губ, просочились в мою душу и заставили вздрогнуть от ужаса. Она пристально смотрела мне в глаза. – Ты спишь в его комнате, и ему не удастся устоять перед запахом его драгоценной девочки. – Протянув руку, Наталья нежно провела костяшками по моему подбородку. – Его маленького сокровища.

– Эй, эй! – Кай оттолкнул ее кисть и притянул меня к себе.

Наконец она перевела взгляд на него.

– Я помню тебя. Ты друг моего сына. Значит, он тоже здесь?

У меня перехватило дыхание. Дэймон.

Вдруг двери сзади нас распахнулись. Оглянувшись через плечо, я увидела брата, ворвавшегося в зал. Его лицо было напряжено, глаза яростно сверкнули, когда он заметил меня.

– Я так и знал, что видел тебя внизу, – злобно прошипел он. – Что происходит, черт побери? Как ты сюда попала?

Молниеносно развернувшись, я попыталась закрыть ему обзор своим телом.

Но тщетно.

Голос Натальи пропел:

– Дэймон.

Я закрыла глаза и сжала кулаки. О нет.

– Пожалуйста, Ник, – молил он; его губы дрожали.

Слезы катились по моим щекам. Я стояла над своим братом, сидевшим на краю кровати. Она уже ушла, получив от него то, что хотела.

Но от него все еще несло ее парфюмом. Дэймон всегда сразу принимал душ. Почему же не сделал этого сейчас?

– Я гнию изнутри, – прошептал он, словно на последнем издыхании. Опустив голову, он смотрел в пол.

Мой взгляд был обращен к свежим порезам на его бедре – там, где большинство окружающих никогда не заметит. Он нанес их несколько дней назад. После ее прошлого визита.

Теперь она наведывалась в его комнату все чаще. Он так быстро вырос за последний год, стал выше и больше. Его скулы и челюсть теряли юношескую округлость и обретали мужественные черты. Летние баскетбольные тренировки сделали мускулатуру Дэймона более рельефной, а плечи – широкими.

Несколько лет назад, сразу после переезда, я узнала о том, что творилось в этих стенах, но брат отказался кому-либо рассказывать. И мне запретил. Однако меня не покидала надежда, что Наталья потеряет к нему интерес, когда он повзрослеет.