– Что я наделала? – произнесла она вслух.

– О, скорее всего, вы просто полюбили, – отозвалась дейм Памела. – Как и все мы в свое время.

– Я все испортила.

– Ничего, мы это уладим. Идемте со мной.

Дейм Памела повела Робин вверх по лестнице, потом по коридору, пока они не остановились у двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен». В другое время Робин пришла бы в восторг оттого, что хозяйка показывает ей комнаты, недоступные другим, но сейчас она ощущала только пустоту и бесконечную усталость, ей все было безразлично. Робин едва взглянула на алый пушистый ковер, устилавший коридор и напоминавший «красную дорожку» на какой-нибудь премьере, не заметила фотографий дейм Памелы с богатыми и знаменитыми людьми. Вот она в компании двух других великих актрис – Джуди Денч и Мэгги Смит, с великолепным Рупертом Пенри-Джонсом в недавней постановке «Как важно быть серьезным», с ослепительной принцессой Дианой. Но Робин, погруженная в свои мысли, ничего этого не видела.

Дойдя до двери в дальнем конце коридора, дейм Памела открыла ее.

– Здесь нам никто не помешает, – объявила она торжественно.

Робин вошла и поняла, что оказалась в библиотеке. Она нахмурилась. Ведь библиотека внизу?

– Это моя личная библиотека, – объяснила дейм Памела, словно угадав ее мысли. – Здесь я храню свои любимые книги, которые часто перечитываю.

«Часто перечитываю, – мысленно повторила Робин. – А те книги, что внизу, – зачем они?»

С другой стороны, у Робин было по нескольку изданий каждого романа Остин. Некоторые, самые любимые, она перечитывала бесконечное число раз до тех пор, пока корешок не ломался и страницы не начинали выпадать. Возможно, здесь дейм Памела держит именно зачитанные до дыр книги.

Робин заметила в дальнем конце комнаты стол, заваленный сценариями, нужными бумагами и всяким хламом.

– Извините за беспорядок, – произнесла дейм Памела, проследив за ее взглядом. – В бумажной работе я не сильна. А сейчас, мне кажется, нам не помешает выпить немного бренди.

– О нет, дейм Памела, правда, не нужно…

– Чепуха, дитя мое. Присядьте, – пригласила она, указав на красивый диван, обитый потускневшим розовым шелком.

Робин села. Ей никогда не приходилось сидеть на таких диванах, и, вместо того чтобы расположиться поудобнее, она устроилась в уголке.

– Я люблю по вечерам выпивать немного бренди, – заметила дейм Памела и, подойдя к одной из бесчисленных книжных полок, сняла с нее толстый том в кожаной обложке – «Сон в летнюю ночь» и достала два хрустальных бокала и бутылку бренди. – Только не говорите об этом старине Хиггинсу, – попросила она с улыбкой. – Он считает, что распоряжается запасами спиртного в доме, и мне грозит суровый выговор, если он обнаружит этот тайник.

Щедрой рукой она налила бренди в бокалы.

– Берите.

– Спасибо.

Робин взяла бокал и сделала глоток, по телу разлилось блаженное тепло.

Дейм Памела в свою очередь отпила из бокала и опустилась в желтое кресло напротив.

– Итак, вы влюблены в моего младшего брата? – (Робин едва не поперхнулась.) – Я вас прекрасно понимаю. Он такой симпатичный, правда? И у него доброе сердце. Не то что у кошмарного Джулиуса или у этого ужасного Джарвиса. Знаете, у меня несколько братьев, но девушке я могу порекомендовать только Дэна, – заявила актриса.

Робин невольно улыбнулась.

– О да! – продолжала дейм Памела. – Любовь – это такое прекрасное чувство. Я столько раз бывала влюблена. О, столько раз! И до сих пор помню каждого из своих возлюбленных.

Взгляд ее затуманился, и она понизила голос, словно собиралась поделиться секретом.

– Но всегда существует тот, единственный, правда? Для меня это был… нет, я не буду называть его имени. Но он был совершенством. Мы так чудесно проводили время. Радовались каждой минуте и когда поднимались в Гималаи, и когда шли в овощную лавку. Мы смеялись – все время. Это было блаженство. Да, истинное блаженство. Но нельзя сказать, что у нас не было проблем. Они были. Мы ссорились, как Ричард Бартон и Элизабет Тейлор. Такова жизнь, не правда ли? И разумеется, мы расстались, – со вздохом закончила она свой рассказ. – Он женился, его сын довольно знаменитая личность, но вам это неинтересно.

Робин захотелось послушать, что было дальше.

– Но вернемся к вам, моя дорогая, – сказала дейм Памела.

– Мне так неловко из-за всего, что произошло, – начала Робин. – Я уверена, Джейс тоже жалеет о том, что натворил. Он просто не подумал, что делает. У нас сейчас непростое время, понимаете?

– И вся эта чепуха с предложением! – воскликнула актриса. – Что это значит? Я хочу сказать, он сделал все как надо. Никогда в жизни не видела ничего более оригинального. Но он должен понимать, что вы его не любите.

Робин грустно кивнула:

– Думаю, именно поэтому он все и устроил.

– И вы сказали «да»!

– Знаю, – смущенно пробормотала Робин. У нее снова возникло то же чувство неловкости, что недавно в разговоре с Дэном. – Не знаю, что вам ответить.

– Что значит – не знаете? Вы же должны понимать, почему согласились?

Робин тяжело вздохнула:

– Все ждали от меня именно этого.

– Черт возьми! – (Робин поморщилась.) – Как можно поддаться на такую провокацию, думать о кучке чужих людей, когда сами прекрасно понимаете, что этого делать не следует? Но я не могу вас осуждать. Страшно представить, что натворил бы сегодня ваш приятель, если бы вы отказали ему. Но сейчас вы обязаны подумать о своем будущем, и если вы его не любите – скажите об этом.

– Я знаю, – сказала Робин. – Знаю, что должна сказать.

– Послушайте, дорогая моя, простите за откровенность, но вы попали в непростую ситуацию, и только вы сами можете найти из нее выход. Я хотела бы вам помочь, но не могу. Такие проблемы каждый человек должен решать самостоятельно. А теперь допейте бренди и отдохните как следует. Возможно, утром все покажется не таким уж страшным.

Робин кивнула, надеясь, что дейм Памела права.

– А как Джейс? – спросила она.

– За него не волнуйтесь. Спит как убитый в Западной гостиной.

Глава 30

Уорвик? – прошептала Кэтрин и прикоснулась к его плечу.

– Сколько времени? – спросил он, уткнувшись в подушку.

– Пора вставать.

– Не может быть.

– Может.

Уорвик вздохнул и перевернулся на спину, волосы упали ему на лицо.

«Как замечательно он выглядит», – подумала Кэтрин, надеясь, что она сама спросонья не совсем страхолюдина.

Но, несмотря на замечательный вид, ему надо возвращаться в свою спальню.

– Иди ко мне, – прошептал Уорвик, заключая ее в жаркие объятия, которым невозможно было противиться.

– Мне нужно вставать, – твердо заявила Кэтрин, не делая, однако, попыток подняться. – У меня скоро доклад.

Уорвик посмотрел ей в глаза:

– Верно, доктор Робертс.

– Не называй меня так.

– Почему нет? Это звучит сексуально. Я в постели с доктором.

– Уорвик!

– Ум и красота!

– Уорвик!

Она запустила в него подушкой.

– Ладно-ладно, ухожу! – засмеялся Уорвик, спрыгивая на пол.

Кэтрин наблюдала, как он одевается.

«Кто же он, этот прекрасный незнакомец, который вошел в ее жизнь, – подумала она. – Интересно, во времена Остин героини наблюдали за тем, как одеваются их герои?»

– Увидимся позже, доктор, – пробормотал Уорвик, застегивая ремень, и подмигнул ей.

Кэтрин упала на подушки и вздохнула. Как она будет делать доклад, когда в голове у нее только мысли об Уорвике? И он тоже будет в зале, станет смотреть на нее своими насмешливыми карими глазами. Придется временно выбросить его из головы, если она хочет выступить и продемонстрировать нечто, хоть отдаленно напоминающее профессионализм.

Кэтрин приняла душ и надела строгую белую блузку и черную юбку-карандаш, сделала макияж и задумалась, как поступить с волосами. Обычно перед выступлением Кэтрин собирала их в хвост, но Уорвик сказал, что она гораздо лучше выглядит с распущенными волосами. Собрать? Оставить? Собрать? Оставить?

– Оставлю распущенными, – в конце концов решила Кэтрин, и темные кудри рассыпались по плечам.

Она нанесла еще один слой блеска для губ и, перелистывая заметки к докладу, села у окна с видом на озеро. Выступление и было целью ее приезда в Перли-холл, но после встречи с Уорвиком она почти забыла о работе. На этот раз любовь определенно одержала победу над литературой.

Несмотря на то что Робин забылась только перед рассветом, проснулась она около семи часов утра и ощутила странную бодрость. Бренди дейм Памелы действительно помог уснуть, и сейчас, когда наступил новый день, она чувствовала себя готовой к борьбе за свою личную жизнь.

Выбравшись из постели, Робин натянула джемпер, который надевала вчера ночью, – блеснула серебряная брошь, и она погладила лошадку, вспоминая лицо Дэна перед расставанием. Пришлось закрыть глаза, потому что эта картина причиняла боль.

– Дэн, – прошептала Робин.

Но существовало еще кое-что, точнее, кое-кто, о ком она должна подумать в первую очередь, и это был Джейс. Как теперь поступить с Джейсом?

– А что сделала бы Элизабет Беннет? – обратилась Робин к пустой спальне.

Она взяла подушку с кресла у окна и, отыскав книги, которые выиграла, села на широкий подоконник и выбрала чудесное издание «Гордости и предубеждения». Провела кончиками пальцев по белой с золотом обложке и подумала, что на свете нет ничего прекраснее нового издания любимой книги.

Робин пропустила лекцию на тему «Чему нас может научить Джейн Остин», но ей не нужны были чужие советы: она сама знала, где искать ответ. «Гордость и предубеждение» – роман о предложениях руки и сердца, удачных, неудачных, нелепых. Робин помнила почти все эпизоды слово в слово и сейчас, листая новенькие страницы, нашла главу, которую хотела перечитать. Речь шла об отказе Элизабет Беннет выйти замуж за мистера Коллинза.

«Вы не можете сделать счастливой меня, и, по моему глубокому убеждению, из всех женщин на свете я меньше всех могла бы составить счастье такого человека, как вы».

Робин очень нравились уверенность и сила воли Элизабет, которую она проявила в этом разговоре. Это была одна из черт, располагающих к ней читателя. Кроме ума, проницательности и привязанности к сестре, Элизабет обладала смелостью и независимостью суждений. В эпоху, когда брак был единственной карьерой, доступной женщине, Лиззи рискнула всем, отвергнув претендента, готового обеспечить ей безбедную жизнь.

А за этим последовало потрясение от согласия Шарлотты Лукас. Робин, вспоминая эти строки, всегда испытывала ужас и отвращение, несмотря на то что роман был прочитан множество раз. Брак был единственным шансом Шарлотты получить собственный дом, собственную жизнь. Что же она сказала тогда Лиззи? «Я ищу крова над головой».

Робин перевела взгляд на изумрудно-зеленую лужайку за окном и поблагодарила свою счастливую звезду за то, что родилась в двадцатом веке. Она, конечно, любила читать о дамах эпохи Регентства, воображать себя в узорчатом муслине, но на самом деле жизнь женщины тогда была гораздо тяжелее. Да, в двадцать первом веке исчезли хорошие манеры и старинные обычаи ухаживания, но, по крайней мере, женщина в наши дни может самостоятельно решать, как ей жить, без страха остаться нищей.

Она не нуждалась в Джейсе, чтобы обрести крышу над головой: у нее был собственный дом и, в отличие от Шарлотты Лукас из «Гордости и предубеждения», перед ней открывались широкие возможности. Ей не нужно выходить замуж за Джейса. Так почему же она согласилась? Неужели только из-за того, что все смотрели на нее и ждали слова «да»? А что, если бы она сказала «нет»? Что произошло бы после этого? Она представила себе вчерашнюю сцену, Джейса, сидящего высоко на спине Персея, и невольно улыбнулась. Он был уверен в ее согласии. Наверное, поэтому мужчины так часто делают женщинам предложение в общественных местах – в таком случае гораздо больше шансов на то, что она согласится из страха перед неприятной сценой. Но ведь нельзя же связывать себя на всю жизнь с нелюбимым человеком только ради того, чтобы избежать нескольких неприятных минут?

Робин вздохнула. Дело ведь не только в этом. Ее терзало прежнее чувство – ощущение того, что она навеки связана с Джейсом. У нее никогда не было другого мужчины. Она в нем уверена. Допустим, при виде его сердце у нее не трепетало от счастья, напротив, большую часть времени он ее чертовски раздражал, но они прекрасно знали друг друга, и в этом, как ни странно, было что-то комфортное, уютное.

– Как с моей работой, – призналась Робин самой себе.

Все в ее жизни было так просто. Она ходила в ту же самую школу, что и ее мать. Поступила на первое же место, куда ее приняли, и с тех пор там и работала. Она не встречалась ни с кем, кроме Джейса. Всегда выбирала легкий путь, потому что было страшно что-то менять. Но перемена тоже может принести радость – этому ее научила Джейн Остин. Элизабет и Дарси пришлось столько узнать о самих себе, изменить свой образ мыслей, взгляды на мир, и только после этого они смогли обрести счастье. Энн Эллиот превратилась из зависимой и наивной девушки в женщину, которая знает себя и не боится принимать самостоятельные решения, а милая Кэтрин Морланд смогла отбросить свои детские представления о жизни и принять реальность – и в том числе своего возлюбленного Генри Тилни.