– Значит, поете? – в полнейшем отчаянии настаивала герцогиня.

– Да, но совершенно не в тон. Боюсь, Господь не наградил меня слухом.

– Право, мисс Стоун, – процедила Ванесса, – в наше время весьма нечасто встретишь прилично воспитанную девушку, которую не научили играть и петь. Может, поведаете нам о ваших талантах?

– Уитни – законченная кокетка, – вмешался Клейтон, послав девушке испепеляющий взгляд – Она знает несколько языков и даже способна довольно бегло говорить на них. Хорошо играет в шахматы, плохо – в солитер, прекрасная наездница, особенно, если вовремя отобрать у нее хлыст. Хвастается, будто неплохо управляется с рогаткой, – хотя этого, впрочем, не могу подтвердить, и непревзойденная актриса, свидетелем чего был я сам и не раз. Я все точно перечислил, Уитни? Ничего не забыл?

– Не совсем, ваша светлость, – мягко возразила Уитни, улыбаясь, хотя жестокие слова Клейтона ранили глубоко. – Думаю, мое умение играть в шахматы заслуживает лучшего эпитета, чем просто «хорошо», а если сомневаетесь в моих способностях стрелять из рогатки, буду счастлива продемонстрировать их вам при условии, что вы согласитесь стать моей мишенью, как я только что служила вашей.

Стивен непочтительно громко рассмеялся, а его мать в изнеможении прохрипела:

– Вы часто выезжали с тех пор, как вернулись из Франции?

Уитни боялась поднять голову из опасения встретиться глазами с Клейтоном.

– О, да, почти каждый вечер. Хотя никто ни разу не устроил маскарада, а я так их люблю. Кажется, и милорд герцог тоже…

– А свадьбы вы любите? – вкрадчиво осведомилась Ванесса. – Если так, мы будем рады пригласить вас на свою.

И снова тишина древней гробницы воцарилась за столом. Уитни безуспешно пыталась что-то проглотить, но еда застревала в горле. Она с мучительной мольбой взглянула на Стивена, но тот лишь невозмутимо пожал плечами и поднял брови, указывая на Клейтона. Уитни понимала, что Стивен велит ей продолжать, но не могла. Все кончено. И больше оставаться она не может, хотя нелепо притворяться, что ей неожиданно стало плохо. Она слишком измучена, истерзана этой бесчеловечной пыткой, чтобы задумываться над тем, что все прекрасно все поймут причину ее внезапного ухода.

Она сняла с колен салфетку, положила на стол у тарелки и попыталась отодвинуть тяжелый стул, но в этот момент на пальцы неожиданно легла женская ладонь. Герцогиня коротко, ободряюще сжала ее руку жестом, явно говорившим: «Оставайся и доверши все, что начала».

Уитни нерешительно улыбнулась. Поколебавшись, она снова положила салфетку на колени и только тогда осмелилась посмотреть сначала на Клейтона, угрюмо уставившегося в бокал, а потом на Ванессу. Она не могла себе представить, что Клейтон держит в объятиях эту гордую красавицу, осыпает ее жгучими поцелуями. Лишь одна мысль об этом, вызвавшая гнев и бешеную ревность, заставила Уитни остаться.

– Надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что выдала наш секрет посторонним? – Ванесса с виноватой улыбкой дотронулась до руки Клейтона.

– Уверена, что он ничуть не рассердился, мисс Стенфилд, – спокойно перебила Уитни, не отводя глаз от Клейтона. – Все мы иногда делаем глупости, особенно когда влюблены, не так ли, ваша светлость?

– Разве? – возразил Клейтон. – Не замечал.

– В таком случае, у вас либо очень короткая, либо слишком услужливая память, – с вызовом ответила Уитни. – Вероятно, вы просто никогда не любили.

Бокал Клейтона со стуком обрушился на стол.

– И что, спрашивается, все это означает?! – выдавил Клейтон.

Уитни мгновенно увяла под ледяной яростью его взгляда.

– Ничего, – тихо солгала она.

Позвякивание столовых приборов постепенно возобновилось. Уитни видела, как судорожно сжимались и разжимались пальцы Клейтона на ножке фужера, и понимала, как сильно он хочет почувствовать под рукой вместо хрустального стерженька ее шею. Прошло несколько минут, прежде чем ее сиятельство, нервно откашлявшись, осведомилась у Уитни:

– Скажите, дорогая, вы нашли Англию сильно изменившейся?

Уитни хотела ответить какой-то банальностью, но в этот момент сообразила, что герцогиня бессознательно предоставила ей благоприятную возможность, в которой так нуждалась девушка. Поскольку Клейтон не собирается позволить ей все объяснить с глазу на глаз, возможно, она сумеет заставить его хотя бы понять кое-что прямо здесь, за столом?

– Да, чрезвычайно, – с чувством ответила Уитни. – Видите ли, вскоре после моего возвращения я узнала, что, пока была во Франции, мой отец заключил от моего имени помолвку с человеком, которого я почти не видела и при встрече даже не узнала.

– Какой ужас, – пробормотала герцогиня, начиная наконец что-то понимать.

– Совершенно верно, особенно еще и потому, что я обладаю довольно странным свойством характера: если мной начинают командовать и требуют безоговорочного повиновения, я мгновенно восстаю, иду наперекор и всячески сопротивляюсь. А мой будущий муж, хотя и оказался по-своему добрым и нежным, ужасно вел себя во всем, что касалось помолвки, свысока и деспотично, словом, так, будто у меня вообще не было права голоса.

– Да, в браках по расчету трудно привыкнуть друг к другу, – согласилась герцогиня. – И что же вы предприняли?

– Обручилась с другим, безвольным идиотом, промотавшим все состояние, – объявил Клейтон сквозь зубы.

– Возможно, но не тираном и диктатором, – парировала Уитни. – И я вовсе не обручилась с Полом.

Оба молчали до тех пор, пока Стивен не выдержал.

– Господи, да не держите нас в напряжении, – засмеялся он. – Что произошло потом?

– Поскольку в Лондоне немало подходящих женихов, – пренебрежительно бросил Клейтон, – мисс Стоун решила посмотреть, скольких она сумеет повергнуть к своим ногам и заставить сделать предложение!

Уитни не смогла вынести подобного тона. Закусив губу, она коротко качнула головой:

– Нет, я была обручена всего с одним человеком, но он так сердит на меня, что не хочет дать возможности объясниться. И уже разорвал помолвку.

– Негодяй! – жизнерадостно заметил Стивен, накладывая себе вторую порцию утки в апельсиновом соусе. – Ну и злобный же он малый! Возможно, даже к лучшему, что вы от него избавились.

– Я… я тоже довольно вспыльчива, – призналась Уитни.

– В таком случае хорошо, что он от вас избавился, – рявкнул Клейтон, зловеще уставясь на младшего брата. – Стивен, я нахожу, что разговор на подобные темы не только невероятно скучен, но и крайне дурного тона. Я ясно выразился?

Стивен с притворным недоумением пожал плечами и кивнул, но даже он не осмелился вновь сказать что-то.

Слуги разносили все новые блюда, однако из пятерых собравшихся за столом людей лишь Стивен ел с аппетитом. Уитни сказала себе, что еще всего лишь раз, последний, попробует вызвать Клейтона на разговор наедине. Правда, теперь она просто не представляла, как сумеет убедить его, если добьется успеха.

– Стивен задал тебе вопрос, Клейтон, – прошептала Ванесса.

– Что? – буркнул Клейтон, неприязненно оглядывая брата.

– Я спросил, как пришли твои лошади в последних скачках?

– Неплохо, – коротко ответил герцог.

– Неплохо или отлично? – упорствовал Стивен и с легкой улыбкой объяснил Уитни: – Мы заключили пари, что две мои лошади и три Клейтона окажутся первыми. Мои две, как и две Клейтона, выиграли заезды, а вот третья отстала. Это означает, что мой братец проиграл пари и теперь должен мне триста фунтов. – И многозначительно подмигнув Уитни, пояснил: – Для него не деньги важны, просто не любит признавать, что проиграл. Он не из тех, кто смиряется с поражением.

Клейтон отложил нож и вилку, готовясь безжалостно отчитать Стивена за все совершенные в этот вечер грехи. Однако Уитни, поняв намек, мгновенно отвлекла огонь на себя.

– Странно, что вы так считаете, – удивилась она. – Я обнаружила, что ваш брат готов сдаться без малейшей борьбы. При первой же неудаче выкидывает белый флаг и…

Ладонь Клейтона врезалась в стол с такой силой, что подпрыгнули блюда. Он вскочил из-за стола, рывком отодвинув стул. Щека напряженно подергивалась.

– Мисс Стоун и мне необходимо кое-что сказать друг другу, и лучше не на людях, – процедил он, швырнув на стол салфетку, и, быстро обойдя кругом стола, встал за спиной Уитни. – Поднимайтесь, – приказал он низким, ужасным голосом, видя, что Уитни словно примерзла к сиденью. Девушка сжалась, но его пальцы больно впились в ее запястье, и Уитни нерешительно поднялась.

Герцогиня в беспомощном смятении посмотрела на Уитни, но Стивен поднял бокал в приветственном тосте и счастливо заулыбался.

Силой таща Уитни за собой, Клейтон пересек мраморный холл. Проходя мимо входа, он успел крикнуть дворецкому:

– Велите через три минуты подать карету мисс Стоун к подъезду!

И, повернув в боковой коридор, коротко кивнул слуге, распахнувшему дверь роскошного кабинета, уставленного книгами, полускрытыми резными арками полированного дуба. Втянув Уитни в комнату, Клейтон с силой отбросил ее руку и отошел к камину. Он явно старался взять себя в руки и держать в узде нарастающую ярость, но это ему плохо удавалось – во взгляде по-прежнему полыхала неприкрытая ненависть.

Неожиданно его голос разрезал тишину:

– Даю вам ровно две минуты, чтобы объяснить цель этого неожиданного и нежеланного визита. Ну а потом я провожу вас к экипажу и извинюсь за ваш неожиданный отъезд перед матерью и братом.

Уитни с трудом втянула в себя воздух, зная, что всякое проявление страха может быть использовано против нее самой.

– Цель моего визита? – еле слышно переспросила она, лихорадочно отсчитывая про себя бегущие секунды. – Я считала ее вполне очевидной.

– Значит, ошибались!

– Я… пришла… объяснить, почему вела себя так на банкете. Видите ли, – бормотала она, запинаясь и спеша уложиться в отведенное Клейтоном время, – встретив вас в церкви, я думала, что мы все еще помолвлены, и…

Клейтон резанул ее пренебрежительным взглядом.

– Никакой помолвки, – уничтожающе бросил он. – Все кончено! И никогда не должно было начинаться! Признаю, что сама идея насчет обручения оказалась безумной, и проклинаю тот час, когда она пришла мне в голову.

Истерзанная сознанием полной неудачи и собственного поражения, Уитни вонзила ногти в ладони и отчаянно затрясла головой:

– Между нами никогда ничего не начиналось, потому что я не позволяла.

– Ваши две минуты почти истекли.

– Клейтон, пожалуйста, выслушай меня, – в отчаянии взмолилась девушка. – Ты… ты как-то сказал мне, будто хочешь, чтобы я пришла к тебе по доброй воле… что не желаешь холодную… неприступную… жену…

– И? – в бешенстве вскричал Клейтон.

– И… – дрожащим голосом пробормотала Уитни, – я здесь… По доброй воле.

Клейтон мгновенно застыл, напрягся, как натянутая тетива, как только смысл ее слов проник сквозь броню гнева. Несколько секунд он просто смотрел на нее, стиснув зубы, но тут же прислонился головой к каминной доске и закрыл глаза.

Уитни поняла, что он пытается сопротивляться ей, тихому признанию, нежным словам, тем чувствам, что еще горели в душе. Парализованная страхом, она выжидала, не сводя с него глаз. Но тут веки Клейтона приподнялись. Их взгляды встретились, и Уитни задохнулась от счастья. Она победила! Лицо Клейтона слегка смягчилось! Она победила!

Клейтон взглянул сначала на широкую гладь ковра, разделявшую их, потом на Уитни. Резкость в голосе исчезла, но слова по-прежнему звучали унизительно.

– Я не собираюсь облегчать тебе ни единого шага, – спокойно объявил он.

Расстояние между ними казалось почти непреодолимым, но Уитни сознавала, что, если хочет добиться своего, должна пересечь всю комнату и Клейтон не встретит ее на полпути… потому что даже сейчас не совсем доверяет.

Клейтон, не отрывая глаз, смотрел, как Уитни шла ему навстречу на подгибавшихся ногах. Не дойдя до него всего шага, она была вынуждена переждать, пока сердце перестанет колотиться, а колени – дрожать. Наконец она приблизилась, готовая каждую минуту рухнуть на пол, и остановилась в дюйме от Клейтона, едва не касаясь его грудью.

Она ждала, склонив голову, но шли минуты, а Клейтон не шевелился. Не выдержав, девушка подняла нефритово-зеленые глаза, сиявшие любовью и покорностью.

– Пожалуйста, – прошептала она с болью, – обними меня… сейчас…

Клейтон потянулся было к ней, замер… но тут же схватил ее за руки и, дернув на себя, с безумной силой прижал к груди, жадно припав к нежному теплому рту.

Уитни с приглушенным радостным восклицанием вернула поцелуй, наслаждаясь ощущением его губ на своих…

Обхватив Клейтона за шею, она притянула его к себе, растаяв в его объятиях. Дрожь сотрясла Клейтона, когда Уитни прислонилась к нему, а руки властно сжались на ее спине, бедрах, словно он хотел раздавить ее податливое тело.

– Боже, как я тосковал по тебе! – хрипло прошептал он, стискивая Уитни изо всех сил.