JoKeR Dark - Улыбка, изменившая мой мир…

Было 31 декабря. Канун нового года. Учеба уже закончилась, и все наслаждались заслуженным отдыхом.

У меня же не было никаких планов на каникулы, ровно до тех пор, пока Мередит не предложила мне встретить Новый год вместе. Она сказала, что Маргарет хочет устроить грандиозный ужин в честь праздника и порадовать детей подарками. А какой же праздник без Санта Клауса? Поэтому, было решено, что им стану я. Мне эта идея показалась довольно занятной, потому что, во-первых, Маргарет очень вкусно готовит, во-вторых, это, несомненно, обрадует детишек и, наконец, в-третьих это возможность побыть с Мередит, поэтому я согласился. Мы договорились встретиться в шесть вечера возле приюта.

В назначенное время, я уже стоял около ворот. Мередит пригласила меня пройти внутрь. В доме было пусто, так как Маргарет увела детей на прогулку, предоставив нам немного времени для переодевания. Закончив переодеваться и сложив все подарки в мешок, я поспешил спрятаться в холле за книжным шкафом. Мередит же отправилась на кухню, готовится к ужину.

Спустя какое то время, в коридоре раздался топот детских ног и послышались голоса. Как только зажегся свет, и они вошли в холл, я, издавая фирменное "хо-хо-хо", выпрыгнул из шкафа. Реакция детей была просто неописуемой.

Они все с криками "Санта, Санта, это же Санта", бросились ко мне. Я спросил их, стараясь как можно лучше спародировать голос Санта Клауса, хорошо ли они себя вели в этом году, на что все хором ответили звонкое "Да!", глядя на меня щенячьими глазками в ожидании подарков. "Верю, верю", – сказал им я, открывая заветный мешок.

Для Мэтью был уготован большой металлический конструктор с подвижными деталями, из которого можно было собрать гоночную машину; Элизабет и Мелисса получили по новому платью и набор игрушечного сервиза; близнецам достались два самолетика на радиоуправлении, а так же 2 игрушечных рации, для игры в шпионов. " Отличные подарки для таких непосед", – отметил я про себя. Ну и наконец, Мэри пополнила свою коллекцию книг большой энциклопедией с говорящим названием "Все и обо всем", которой она был несказанно счастлива.

Потеряв ко мне всякий интерес, дети разбежались изучать свои подарки. Я встал, попрощался с ними до следующего года и покинул зал. После переоделся и снова вернулся. Почти никто из детей, поначалу, не обратил на меня внимания, все еще поглощённые своими подарками, лишь только Мэри, оторвав глаза от своей новой книги, поприветствовала меня и вновь погрузилась в чтение.

Прошло некоторое количество времени, прежде чем меня все-таки заметили. Они стали хвастаться своими подарками, а я делал вид, что впервые их вижу. До ужина у нас еще было немножко времени, поэтому я помог Мэтью с его машинкой, попил воображаемого чая с Элизабет и Мелиссой, похвалив их новый облик, притворился суперзлодеем, а Фред и Пит пытались меня остановить, и послушал несколько интересных фактов, которые Мэри успела вычитать. В общем, прекрасно проводил время. Немного погодя послышался голос Мередит, зовущий нас к столу.

Пройдя в столовую, нашим глазам предстал празднично накрытый стол. Чего на нем только не было: запеченная индейка, начинённая каштанами, луковый суп, гоголь-моголь, кукурузная каша, пудинг и прочие вкусности. От такого зрелища у меня потекли слюнки. Мы, рассевшись за столом, приступили к трапезе. Ничего вкуснее я не ел в жизни. Что Маргарет, что Мередит в готовке просто не было равных.

Расправившись с ужином, мы собрались около телевизора, ждать, когда диктор начнет отсчет. Все были возбуждены и взволнованы одновременно, в предвкушении гадая, что принесет нам следующий год. В 11.59 из телевизора донесся заветный отсчет: 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1… С улицы послышались хлопки фейерверков. На несколько секунд небо то и дело озаряли сотни красиво переливающихся разноцветных шаров, расходящихся в радиусе нескольких метров на мириады крошечных огоньков, быстро сгорающих в воздухе. Это могло означать только одно – новый год наступил.

И вот на часах уже давно за полночь. Маргарет увела детей спать. Я уже было собирался уходить, как меня перехватила Мередит. Она предложила мне немного посидеть на веранде, поболтать с кружкой горячего какао, укрывшись теплым пледом. От такого предложения отказался бы лишь безумец, поэтому я, ощущая легкое волнение, без раздумий согласился. Взяв все необходимое, мы вышли на веранду.

Фейерверки отгремели свое, и на улице воцарилась тишина. Было прохладно, поэтому мы поспешили закутаться в плед. Я старался сохранить дистанцию, но Мередит прижалась ко мне вплотную, сказав, что так будет теплее. Мое сердце неистово забилось, готовое вот-вот выскочить из груди. Сквозь тонкую ткань рубашки я ощущал тепло ее хрупкого тела. Локоны ее волос касались моего плеча. От них исходил тонкий приятный аромат, отдаленно напоминающий запах сирени. Кровь начала приливать, куда только возможно. Я почувствовал, что ситуация начинает выходить из-под контроля. Неизвестно, чем могло все это закончиться, если бы не вопрос, нарушивший затянувшееся молчание:

– У тебя есть мечта?

– Нет. А у тебя?

–Есть.

– И о чем же ты мечтаешь?

– Ты же знаешь, что приют снесут, как только все дети покинут его? – я кивнул. – Я хочу этому помешать.

– И как же ты это сделаешь?

– Я стану политическим деятелем, и тогда у меня будет достаточно власти и влияния, чтобы не только отменить снос приюта, но и вдохнуть в него новую жизнь.

– Но зачем? Маргарет получит новое жилье и компенсацию, и сможет жить спокойно.

Мередит печально вздохнула:

– Не все в жизни можно измерить деньгами. Маргарет очень любит детей, но не может их иметь. В ранние годы, это ее очень сильно печалило, поэтому она устроилась на работу в этот приют. Его владельцем был ее покойный муж. Спустя какое то время они поженились, и она обрела дом полный детей, о которых всегда мечтала. Если его снесут, Маргарет снова останется одна. Я не могу этого допустить.

Как я ни пытался понять ее мотивацию, я всегда заходил в тупик. Поэтому я решил спросить ее прямо:

– Почему ты такая, Мередит?

– А разве для этого нужны причины? – на мгновение ее лицо приобрело задумчивый вид. – Хотя, одна все же есть. Я пообещала этой своей маме. Понимаешь, она была прекрасным человеком: добрая, чуткая и веселая. Никогда не отказывала никому и никогда не требовала ни от кого чего-либо взамен. Все ее знакомые любили маму и всегда обращались к ней за помощью. Она тоже работала в этом приюте, и они с Маргарет были лучшими подругами. Но, с самого детства, у мамы было слабое здоровье. Когда мне было семь, болезнь приковала ее к больничной койке. Прогнозы были неутешительными, однако, мама никогда не падала духом и всегда продолжала улыбаться, хотя, я и знала, что в те моменты, когда она оставалась одна, по ее щекам стекали горькие слезы. Те, люди, которым она помогала, почти не навещали ее. Я злилась на них, потому что не понимала, почему они бросили ее именно тогда, когда она больше всего нуждалась в поддержке, поэтому, однажды, я спросила ее: "Почему к тебе, кроме тетушки Маргарет, больше никто не приходит?", на что мама ответила: «Мередит, понимаешь, все мы справляемся с горем так, как умеем. Возможно, им тяжело видеть меня в таком состоянии, и они просто не в силах заставить себя прийти. В любом случае, им нужно время, чтобы это принять. Пообещай мне, что не потеряешь из-за этого веру в человечество и не перестанешь улыбаться, не смотря ни на что». Тогда, я пообещала ей, хоть и не совсем понимала истинный смысл этих слов. А спустя несколько дней мамы не стало. Никто, даже Маргарет, не пришел на ее похороны. Я осталась совсем одна. Ненависть бурлила внутри меня. Я уже была готова отречься от обещания, если бы на следующий день на пороге моего дома не появилась тетушка, с бумагами на мое удочерение. Она рассказала мне, что незадолго до смерти, моя мама назначила ее моим опекуном, на случай, если ее не станет. По иронии судьбы, процесс удочерения выпал на день похорон, поэтому тетушка не смогла прийти и попрощаться, занятая бумажной волокитой. Она упала на колени и, обняв меня, заплакала, извиняясь за то, что не оказалась рядом в такой трудный час и не поддержала меня, оставив совсем одну. Позже меня стали навещать и другие мамины знакомые. Все они много извинялись, коря себя за свою беспомощность и трусость. Ведомые виною перед мамой, они всеми силами пытались загладить свою виной перед ней, поэтому заботились обо мне и всегда были готовы предложить свою помощь. Они были хорошими людьми, просто им было тяжело смириться с этим. Все так, как и говорила мама. Поэтому я твердо решила, что буду до конца верить в людей и помогать им, по мере своих сил.

Мередит замолчала. У меня не было слов. В глазах стояли слезы. К горлу подступал ком. Раздался такой знакомый мне треск, но в этот раз он отличался от предыдущих. Словно бы он был последним. С ним пришло облегчение и некая уверенность в том, что все было не напрасно.

И, хоть я и был подавлен ее историей, я был восхищен ею. Восхищен тем, какой она стала, несмотря на прошлое. Она была моей полной противоположностью. Той, кто не сдался. Той, кто не спрятался от мира. Той, кто протянула мне свою руку, в попытке вытащить меня из кокона, в который я спрятался. Да, тот треск, что я слышал на протяжении последних месяцев, издавала пустая оболочка прошлого меня, рушившаяся под влиянием происходивших событий. Если бы не Мередит, я бы никогда не смог бы пробиться наружу. Конечно, Маргарет и дети тоже приложили к этому руку, но все началось с Мередит, а именно с ее улыбки. Наверное, еще тогда, впервые увидев ее, я сразу все понял, но не хотел себе в этом признаваться, ища повод откреститься от этих мыслей. Но сейчас в этом не было никакой необходимости, поэтому, в порыве чувств, я произнёс слова, которые давно хотел сказать:

– Мередит, я люблю тебя!

Мередит посмотрела на меня. На ее лице была улыбка, но в глазах я увидел печаль. Повисло неловкое молчание. А после я услышал слова, к которым был совсем не готов:

– Я очень рада твоим словам, но не могу ответить на них взаимностью, – внутри все сжалось. Я почувствовал себя абсолютно опустошённым. Клянусь, в том момент, я очень пожалел, что моего кокона больше нет, так как мне очень хотелось забраться в него и больше никогда не высовываться. – Прости меня.

– Но почему?

– Понимаешь, после окончания школы я уеду учиться в другой город. Мы не сможем видеться долгое время. Я не хочу обременять тебя такими отношениями.

Эти слова поселили во мне огонек надежды.

– А если я тоже поеду учиться туда?

– А ты сможешь поступить? – недоверчиво спросила она. – В том вузе очень высокие требования. Далеко не каждый сможет сдать вступительные экзамены.

– А что насчет тебя? Почему ты уверена, что сдашь?

– Наша школа тесно связана с тем институтом, и мне посчастливилось получить от нее грант на обучение. Так что с поступлением проблем у меня не возникнет.

– Значит, не возникнет и у меня.

– Вот как? – голос Мередит заметно оживился. – Тогда давай так: если ты поступишь, и твои чувства ко мне не остынут, я дам тебе свой ответ.

Она протянула мне руку, хитро улыбаясь, а ее глаза блестели. Никогда еще мне не доводилось видеть такую ее сторону. Но это лишь значило, что мы стали чуточку ближе, поэтому это меня даже обрадовало. Я протянул ей свою руку, и наше маленькое пари вступило в силу…

После нового года я только и делал, что занимался. У меня, конечно, никогда не возникало сложностей с учебой, ну или мне так казалось до тех пор, пока я не раздобыл пробный вариант вступительных, который свел на нет всю мою уверенность. Я осилил лишь половину заданий, а институт рассматривал кандидатов от 80% и выше. Однако я твердо решил, что доведу дело до конца, поэтому пришлось торчать в библиотеке до поздней ночи, а в выходные дополнительно заниматься с репетитором.

Из-за этого у меня почти не было времени помогать в приюте, но в те дни, когда я все-таки навещал их, Маргарет настаивала на том, чтобы я не отвлекался от учебы, и они сами со всем справятся. С Мередит тоже не удавалось нормально поговорить. Она словно избегала меня. Ну, видимо на то у нее были свои причины. Я решил не заострять на этом внимание. Но, где то глубоко внутри поселилась тревога, поэтому, стараясь её отогнать, я с утроенной силой погрузился в учебу. Время пролетело очень быстро, и наступил день Х.

Я был весь на нервах и не смог нормально выспаться. Волнение и страх преследовали меня все то время, что я собирался. В какой-то момент мне показалось, что я забыл все, к чему готовился. Ноги предательски подкосились, и я чуть было не потерял равновесие. Понадобилось несколько минут, чтобы мысли в голове прояснились, и я взял себя в руки.

Выйдя на улицу, я увидел Мередит. Пока я недоумевал, она, подойдя ко мне, взяла меня за руки и, глядя прямо в глаза, сказала: «У тебя все получится. Я в тебя верю!». А после на ее лице появилась такая теплая и искренняя улыбка, подобная той, что я видел при первой нашей встрече. Страх и волнение отступили, и на их место пришла уверенность, а мир заиграл новыми красками. Я поблагодарил Мередит и отправился сдавать экзамены.