Анна Дубчак - Умереть от любви, или Пианино для господина Ш.

– Какой фирмы пианино? – задала конкретный вопрос хозяйка, чем мгновенно облегчила положение своей посетительницы.

– «Petroff».

– Если не секрет, откуда оно у вас?

– Купила по случаю у одного человека.

– Вы сказали, что для вас это очень важно. Могу я спросить: почему?

– Да потому что, – оживилась Наталия, – мы из-за этой старой развалины постоянно ссоримся с мужем. Он говорит, что это хороший инструмент и что надо только найти специалиста, который мог бы его настроить и отремонтировать. Но я-то хочу купить спальню, а пианино занимает много места. Словом, я решила продать его втайне от мужа. Вы понимаете меня?

– Очень даже хорошо. Скажите, а вы не могли бы описать его? В объявлении написано, что оно светло-коричневого цвета, с инкрустацией и канделябрами, это действительно так?

– Да, совершенно верно. И инкрустация, и канделябры.

– Мне бы надо посмотреть на него. И еще: какой рисунок… я имею в виду инкрустацию.

– Как какой? Растительный, с ангелочками.

– А чем инкрустировано, деревом или перламутром?

– Деревом… темных и светлых тонов. А канделябры из чистого серебра.

– Вы можете оставить мне свой адрес, чтобы я приехала и посмотрела?

– А зачем вам адрес? Я на машине и могу подвезти вас прямо сейчас.

– Да что вы говорите? Прекрасно. Только давайте сначала хотя бы приценимся. А то вдруг вы запросите слишком большую сумму.

– Миллиона три вас устроит? – не моргнув глазом сказала Наталия, чувствуя, как краснеет. От ста тысяч сразу перескочить на три миллиона – это же не «Сотбис» и не «Кристи».

Оленина побледнела.

– Надо посмотреть, – произнесла она чуть слышно. И Наталия подумала, что все коллекционеры – а Ольга Константиновна наверняка была из их племени – немного ненормальные люди и что, если действительно она заинтересуется инструментом, который Наталия купила у пьяницы Борисова, цену придется, конечно, сбавить. «Во всем должна быть мера».

Оленина собралась за минуту, накинула плащ и надела на маленькую птичью головку черный драповый берет. Когда они садились в машину, из-за угла дома вывернула высокая женщина в белом пальто и красной шляпе. Лицо ее показалось Наталии знакомым. И только когда они выехали со двора, она поняла, что только что видела Дору Бланш.

Она не знала, как отнесется Валентина, которая могла быть еще дома, к приходу Олениной. Ей такое потрясение ни к чему, а потому Наталия решила сделать так, чтобы они не встретились.

– Знаете, мой муж вообще-то должен быть на работе, но всякое может быть… Вы подождите меня в машине, а я быстренько поднимусь и проверю. Если он дома, то я представлю вас как свою клиентку.

– Какую еще клиентку?

– Понимаете, я парикмахер, делаю прически на дому.

– Бога ради, говорите все, что угодно. Я подожду, не переживайте. Но только если у вас есть еще покупатели на инструмент, то скажите мне об этом прямо, пожалуйста. – Она говорила предельно серьезно, и это удивило Наталию.

Валентина была дома. Она как раз собиралась выходить из квартиры.

– Как хорошо, что ты пришла. К тебе приходил один мужчина. Он оставил записку.

«Наталия Валерьевна! Таня будет дома в восемь часов. Она в поликлинике. Желаю Вам удачи. Филимонов».

«Да это же Филимонов, эксперт, который посоветовал мне поговорить со своей женой относительно Елены Жуковой. Надо же, какой ценный человек. Сам пришел, чтобы предупредить… Удивительно».

– Он был один?

– Вообще-то их было трое: твой Игорь-прокурор, еще какой-то Сергей и Паша. Вот этот Паша-то и написал тебе записку. Они сначала вышли втроем, но потом Паша вернулся и сказал, что ему нужно срочно тебя повидать. Но не дождался и ушел, минут пять назад. Ты его могла встретить на лестнице.

Нет, они, видать, разминулись. Итак, приехали втроем: Логинов, Сапрыкин и Филимонов. Интересно.

– Пожелай мне ни пуха ни пера, – услышала Наталия голос Валентины, который вывел ее из раздумий.

Она стояла в прихожей, готовая к выходу. Глядя на это юное существо в скромном, песочного цвета плаще, с распущенными волосами и бледным лицом, которое оживляли большие карие глаза с каким-то медовым оттенком, Наталия подумала о том, что меньше всего ее можно было себе представить поющей на ресторанной сцене.

– Конечно, Валя, ни пуха тебе ни пера. Я заеду за тобой, как мы и договорились, в одиннадцать.

Она рассчитывала на то, что они вместе выйдут из подъезда, Валентина пойдет в сторону автобусной остановки, а Наталия – к своей машине и встанет таким образом, чтобы загородить сидящую в машине Оленину. Это дело одной-двух минут, не больше. Затем они с Ольгой Константиновной поднимутся в квартиру, где Наталия предложит ей кофе или что-нибудь покрепче, поговорят о пианино… Главное, войти в доверие к Олениной и вывести ее на откровенный разговор: начать с квартиры и закончить ее отношениями с Родионовым. Она-то как раз и может знать, кто и за что мог его убить.

Но вышло все совершенно неожиданно. И нелепо. Да, действительно, Валентина быстрым шагом направилась к остановке, и Оленина ее не увидела. Но не потому, что ее загородила Наталия, а потому, что возле машины стоял Филимонов. Склонившись, он мирно беседовал с Олениной, и эта сцена спутала все планы Наталии.

– А вот и Наталия Валерьевна, – обрадовался Филимонов, увидев приближающуюся к машине Наталию, – вот что значит оказаться в нужном месте в нужное время. Представьте, я ждал вас дома, а потом не выдержал и вышел за сигаретами, а когда вернулся, увидел вашу машину. Подхожу, а в ней Ольга Константиновна.

– Вы знакомы? – Наталия несколько растерялась.

– Не то слово! Конечно. Бывшие соседи. Она, кстати, тоже достаточно хорошо знала Жуковых и Родионова. Вы и представить себе не можете, как вам повезло! Это же просто чудо какое-то, что вы вышли на нее… Она уже мне рассказала, что собирается купить у вас пианино. Нет, господа, как же все-таки тесен мир. А я-то что, собственно, вас ждал? Моя Татьяна сейчас в поликлинике и будет дома часам к восьми.

– И ради этого вы столько меня прождали? – Она сказала это с невольным раздражением, не в силах скрыть своего разочарования по поводу того, что Филимонов в присутствии Олениной произнес фамилию Жуковых. Все ее старания казаться нейтральной пошли насмарку. Оленина может догадаться, что она не случайно зашла именно к ней, а когда узнает, что Наталия занимается расследованием убийства Родионова, так и вовсе замкнется в себе, как раковина-беззубка.

– Кстати, – услышала она голос Филимонова и сжала кулаки, словно предчувствуя, что сейчас случится что-то непоправимое, – Наталия Валерьевна как раз и занимается…

Наталия сделала вид, что оступилась и повисла на плече Филимонова, который поддержал ее и, не обращая внимания на ее выразительный взгляд, невозмутимо продолжил:

– …занимается расследованием убийства вашего друга. Боже, как тесен мир…

Разозлившись, Наталия поняла, что больше никогда в жизни не подаст руки этому недоумку.

– Хорошо, Павел, я зайду к вам сегодня в восемь. Спасибо, что заехали, это так не-ожиданно.

Филимонов, очевидно, понял, что разговор окончен, пожал в каком-то душевном порыве руку Наталии и, пожелав ей удачи, зашагал в ту же сторону, что и Валентина.

– Ну что ваш муж? – наконец подала голос Оленина, которая во время этого разговора молчала как рыба. – Он дома?

По ее тону невозможно было понять, удивлена ли она создавшимся положением, обрадована ли, или же ей глубоко на все это наплевать.

– Его нет, поэтому мы можем спокойно пойти ко мне и посмотреть инструмент.

Оленина вышла из машины, дождалась, пока Наталия запрет двери, и они поднялись в квартиру.

Увидев пианино, Ольга Константиновна принялась рассматривать инкрустацию. По выражению ее лица Наталия поняла, что пианино она покупать не будет. Даже за сто тысяч.

– Что, не понравилось?

– Это несколько не то, что я себе представляла. – Оленина подошла к роялю и коснулась клавиш. – Так что, вы действительно расследуете дело Сергея Ивановича?

– Да нет, это сильно сказано. Я всего лишь преподаватель музыки. Просто я очень хорошо относилась в Родионову, и один человек, который занимается этим убийством, попросил меня кое-что выяснить.

– Это касается его сестры?

– Чьей сестры? – Наталия сделала вид, что не понимает, о ком идет речь. Она обратила внимание на то, что Оленина почти не смотрит ей в глаза, а постоянно отводит взгляд в сторону. Так обычно поступают люди с нечистой совестью.

– Его сестры, Лены Жуковой.

– Да нет, не совсем. Если бы я была профессионалом, тогда другое дело, а так… Сплошная самодеятельность. А что, вы можете мне что-нибудь рассказать о ней? Вы думаете, что Жуковы и Сергей Иванович… вы думаете, что его убийство как-то связано с ними?

Оленина резко повернулась и посмотрела на нее в упор:

– Неужели вам непонятно, что Родионова убили случайно? Что целились в эту девицу, а попали в него. Почему никому не приходит это в голову? Ведь у нее же был выпускной. Все интернатские напились и устроили пальбу.

– Какую еще пальбу?

– Такую. Фейерверк, например. А под этот шум можно расстрелять целую толпу. Ведь его же там не должно было быть. Он оказался там случайно.

– А разве они с Валентиной не договаривались?

– Договаривались о чем? О том, чтобы встретиться в полночь? Зачем? Все прекрасно знали, что после выпускного все отправятся на автобусе на набережную… Это же традиция. Зачем же ему было появляться там в такое неподходящее время? Он был человеком в высшей степени рассудительным и никогда не тратил времени зря. Эта девица… – Наталия заметила, что Оленина упорно не желает называть Валентину по имени, что она просто ненавидит ее. И винит в смерти Родионова. – Девица должна была ночевать в интернате, как и все, а уж потом приехала бы к нему.

– Она не нравится вам?

– Бесстыжая нахалка, каких еще поискать. Из грязи – в князи, слыхали? Это про нее. Возомнила о себе бог знает что. Проститутка…

Наталия поняла, что разговор предстоит более чем серьезный.

– Знаете что, давайте-ка с вами выпьем. Помянем Сергея Ивановича.

Оленина посмотрела на нее с недоверием, но потом машинально стянула с головы берет, расстегнула плащ и сама направилась на кухню. Когда Наталия вошла за ней следом, то успела заметить, как покраснели ее глаза. Она явно собиралась расплакаться. Ее можно было понять: она ревновала своего любовника к новоиспеченной племяннице и тяжело переживала не только его смерть, но и то, что его шикарная квартира теперь принадлежит не ей, а Валентине.

– Водку я не буду, а вот крепкого кофейку с удовольствием.

Пока Наталия варила кофе, Оленина рассказывала:

– Мы жили с ним душа в душу. Он собирался оформить наши отношения, потому что всякое может случиться, все под Богом ходим. И тут вдруг он находит эту девицу.

– Скажите, она действительно так похожа на его сестру, как говорят? – спросила Наталия и поняла, что проговорилась: откуда ей, собственно, знать об этом? Но Оленина не заметила. Очевидно, эта история настолько крепко врезалась в ее сознание, что ей казалось, будто все окружающие посвящены в нее и понимают друг друга с полуслова.

– Я бы не сказала, – произнесла она неуверенно.

Наталия оценила эту явную ложь как элементарное нежелание принимать их родство. В принципе, схема этих отношений была предельно проста: Валентина, по сути, отняла Родионова у Ольги Константиновны, затмила ее существование и всколыхнула в своем дяде неистребимую любовь к погибшей сестре. Именно любовь к Елене Родионов и перенес на Валентину. И Оленина не смогла им обоим этого простить.

– А вы знали Елену?

– Нет. Мы не были знакомы. Я видела ее лишь на фотографиях. Скажите, а зачем вам встречаться с Татьяной Филимоновой?

Наталии это не понравилось: она не любила, когда ей задавали подобные вопросы. Но показаться невежливой ей тоже не хотелось, поэтому она ответила:

– Кажется, они с Павлом были дружны с Жуковыми, вот я и хотела кое-что для себя выяснить. – Она не могла солгать, потому что сам Филимонов в присутствии Олениной произнес фразу, свидетельствующую о том, что ее визит имеет отношение к Жуковым. Поэтому придумывать что-то на ходу было глупо и могло вызвать у Олениной подозрения. – Кстати, а вы не могли бы мне сказать, кто этот человек? – И Наталия показала Олениной снимок, где Елена была изображена в обществе своего мужа и, как теперь она узнала от Наталии Петровны Бланш, любовника. Даже если Олениной эта фотография ни о чем не скажет, попытаться понаблюдать за выражением ее лица в момент, когда она будет смотреть на фотографию, все-таки стоит. А вдруг…

И она увидела, как Ольга Константиновна побледнела. Как бы она ни держала себя в руках, физическая реакция ее организма на снимок была более чем явной. Человек не в силах управлять некоторыми внутренними процессами, происходящими с ним в момент волнения. Но волнение здесь могло быть вызвано разными причинами, вернее, разными людьми: Леной, Валентином Сергеевичем и, наконец, брюнетом, любовником Жуковой.