— Хелмсли предупреждал меня о вашем кокетстве, — Моксли снисходительно улыбнулся ей.

— Я не кокетничаю с вами, — она сопротивлялась сильному желанию закричать. Почему этот маленький человек не понимает? — Я честна с вами. У меня нет ни малейшего желания выходить замуж!

— Вы уверены? — лоб Моксли покрылся морщинами. — У меня создалось явное впечатление, что вы ищите спутника жизни.

— Уверяю вас, ваше мнение совершенно ошибочно.

— В самом деле? — Мужчина задумался на мгновение, лицо его скукожилось, когда он пытался обдумать неожиданный поворот событий. — Получается, я зря терял время?

— Да, — Марианна испустила облегченный вздох. — И примите мои искренние извинения. Лорд Хелмсли был не вправе поощрять вас. Поверьте, имей я малейшее подозрение, что вы или кто–либо другой пребываете во власти заблуждения, будто я нахожусь в поисках мужа, я бы без колебаний развеяла его.

— Ничего. Это не ваша вина, насколько я понимаю. Придется переговорить об этом с лордом Хелмсли, но мы никогда не были особенно дружны. Вращаемся в разных кругах, знаете ли. Не исключено, что я неправильно понял лорда Хелмсли.

— Ага, вы и еще дюжина других, — буркнула Марианна.

— При таком положении дел я даже думаю, что именно мне следует извиниться перед вами.

Он взглянул вверх, на нее, и сердце Марианны сжалось. Он мог быть невероятно глупым и чуточку напыщенным, но все же еще и довольно милым.

— Хотя я едва ли ошибался, преследуя такую прекрасную женщину как вы, — усмехнулся Моксли.

Марианна рассмеялась.

— Пустяки. — Она протянула ему руку и мысленно попросила небеса простить ей эту ложь. — Я наслаждалась все то время, что мы провели вместе, милорд, и при других обстоятельствах…

Он взял ее руку и прижал к губам.

— Если бы только… — он вздохнул. — Могу я проводить вас в бальный зал?

— Нет, спасибо. Я предпочла бы остаться здесь ненадолго. Хочу насладиться бризом и возможностью побыть наедине с собой.

— Ну что ж, хорошо.

— Милорд, — Марианна дотронулась до его рукава, — я уверена, что вы найдете прекрасную спутницу жизни. Женщину, для которой вы будете, — она заставила себя закончить, — солнцем и луной.

— Вы действительно так думаете? — Моксли слегка приосанился.

— Несомненно, и она будет чрезвычайно удачливой леди, — Марианна одарила его сияющей улыбкой.

— Благодарю. — Он направился к дверям, затем вернулся к ней с надеждой в лице. — Полагаю, ваши сёстры не…

— Думаю, нет, — мягко ответила она.

— Я так и думал, — он пожал плечами и зашагал в сторону бального зала.

Марианна отвернулась, положила руки на балюстраду, окаймлявшую террасу, и невидящим взором уставилась в ночь.

Итак, Томас так далеко зашел в своих поисках, что начал упрашивать поклонников ухаживать за ней. Да вдобавок, с помощью писем. Как он мог? Бесспорно, это уж слишком! Она готова была мириться с тем, что он представлял её всяким лордам Моксли светского общества, но последним поступком Томас хватил через край.

Это следует остановить прямо сейчас.

И подумать о том, во что она начала верить… Марианна пожала плечами. Вряд ли важно то, во что она начала верить.

Марианна боролась с желанием оглянуться и мельком взглянуть на дверной проем, где стоял Томас. Наверное, он оставил свой наблюдательный пост, заведомо зная, что с Моксли на террасе она в такой же безопасности, как и в обществе тети Луэллы.

Ее пальцы сжали холодный камень балюстрады. Как она устала от его абсурдного поведения. Это его покровительственное отношение, вкупе с высокомерной верой в то, что он знает, что для нее лучше. Будь у неё возможность, она б объяснилась с ним прямо здесь и сейчас. Но конфронтация на публике — это явный скандал, а она должна была думать о репутации своих сестер, даже если своя собственная ее мало заботила. Нет, она встретится лицом к лицу со львом в его собственном логове, а когда дело будет сделано, то его шкуры не хватит и на приличный коврик.

— Держу пари, вы так же хорошо проводите время, как и я. — Рядом с ней с горестным видом пристроился лорд Беркли.

Марианна взглянула на него. Мужчина явно выглядел несчастным и, очевидно, ошибочно принял ее злость за печаль.

— И что случилось с вами, милорд?

Беркли прислонился спиной к балюстраде, скрестив руки на груди.

— То же, что и с вами, как я полагаю. Странные, сбивающие с толку нюансы отношений между мужчинами и женщинами.

Марианна фыркнула в самой неподобающей для леди манере.

— Они не были бы такими странными и сбивающими с толку, если бы не присущие мужчинам самонадеянность и высокомерие.

Он резко вскинул бровь.

— Я тоже среди тех, кому предъявлено обвинение?

— Возможно, — она изучающее разглядывала его. — Совершали ли вы что–нибудь, что я могла бы назвать грубым и оскорбительным, а также высокомерным и наглым поведением?

— Так вот сразу на ум ничего не приходит… Но если поразмыслить, — он ухмыльнулся, — вполне возможно.

Марианна улыбнулась в ответ.

— Ну, вы хотя бы честны. — Она задумалась на мгновение, после чего внимательно посмотрела на собеседника. — Скажите, милорд, что повергло вас в такое уныние этим прекрасным весенним вечером?

— Любовь, — глубоко вздохнул Беркли. — Боюсь, что я, как и вы, влюбился.

— Как и я? — Девушка выпрямилась и воззрилась на него. — Но я не влюблена.

— Ну–ну, — усмехнулся он. — По какой ещё причине красивая леди будет в одиночестве стоять на тенистой террасе вместо того, чтобы наслаждаться праздником, если она не переживает последствий несчастной любви?

— Вздор. Существует бесчисленное множество причин, почему женщина предпочтет моменты уединения толкотне переполненного бального зала. И свежий воздух занимает не последнее место среди этих причин.

— Это то, во что вы хотите заставить меня поверить.

Он пожал плечами, очевидно, не поверив ей ни на мгновение.

— Лорд Беркли. — Она повернулась к нему, ее голос приобрел твердость. — Если любовь вообще существует, то она всего лишь инструмент, с помощью которого женщина и мужчина связываются узами, которые не приносят им ничего, кроме боли и страданий. — Она помедлила в нерешительности. Неужели она действительно хотела рассказать этому относительно незнакомому человеку о своем прошлом? Она сделала глубокий вдох и отбросила осторожность. — У моей матери был, как его с улыбкой называют, брак по любви. Он принес ей чуть больше пригоршни детей и измотал душу и тело. Она умерла, когда я была еще довольно юной, и я не припомню ни одной картины, свидетельствующей о настоящей любви между моими родителями. Вполне вероятно, и я допускаю это, что подобные нежные чувства они проявляли лишь наедине друг с другом, но все же…

Марианна пожала плечами, словно всё это было не важно.

— Несомненно, вы не можете полагаться на воспоминания ребенка.

— А я полагаюсь.

Марианна замолчала, мысленно возвращаясь к событиям давно ушедших лет. Ее прекрасная мать. Равнодушный отец. Она уже давно простила или, по крайней мере, смирилась с безразличием отца к собственным детям. Но она никогда не понимала и, наверное, не сможет понять, бесчувственное — а это было для неё очевидным — отношение отца к своей жене.

— Милорд, вы помните улыбку вашей матери?

— Как раз недавно лицезрел, — он тихонько засмеялся. — Конечно, она лишь демонстрирует мне этим свою благосклонность, если не отчитывает за тот или иной проступок.

Она проигнорировала попытку Беркли поднять ей настроение.

— Я отчетливо помню улыбку матери. Очаровательная, но такая грустная и задумчивая. — Марианна тряхнула головой. — Если это и есть любовь, то мне и капли её не надо. Этому чувству место в выдуманных историях и книгах, оно далёко от мира, в котором мы живём.

Беркли неодобрительно нахмурился.

— Но что вы скажете о вашем брате и сестре Хелмсли? Насколько я понял, это союз по любви.

Марианна отмахнулась от его замечания.

— Исключение. Редкое, как бриллиант «чистой воды», и поэтому еще более ценное.

— Тогда вы принадлежите к тем женщинам, которые выходят замуж не по любви, а из иных соображений? — Его сухой тон сказал ей больше, чем простые слова о том, что он встречал подобных женщин ранее.

— Естественно, нет. Я не имею намерений выходить замуж.

— Но все женщины стремятся к браку.

— Если я услышу это еще раз, я закричу, — отчеканила Марианна.

— А, так я задел вас за живое? — Его поддразнивающая усмешка была настолько заразительна, что она неохотно улыбнулась в ответ.

— Похоже, последнее время эта тема является превалирующей в моей жизни.

Она наклонила голову и задумчиво посмотрела на него.

— Отчего так трудно осознать, что женщина не желает, чтобы ее жизнь, ее будущее, ее финансовое благополучие зависели от прихоти мужчины?

— Потому как это такое же редкое явление, как и ваш бриллиант. А вот становится ли он от этого более ценным или просто необычным… — Он тряхнул головой. — Это не тот путь, по которому идет человечество, моя дорогая.

— Но это должен быть мой путь, — возразила Марианна с уверенностью, которой не ощущала.

Она никогда ранее не подвергала сомнению свое стремление к независимости, свою потребность полагаться только на саму себя. Она вслепую прыгнула в неизвестное будущее со своими Приключениями провинциальной мисс, своими последними сбережениями, своим планом на жизнь. Но последнее время, днём на досуге или чаще ночью, когда голова её не была занята решением более важных дел, она ловила себя на том, что пытается определить, почему так не хочет зависеть от мужа.

Беспочвенными её мотивы никак нельзя было назвать. Мужчины, за редким исключением, не были особенно надежными или заслуживающими доверия. Кроме того, как она могла бы пережить большие приключения, если бы была прикована к мужу?

Но почему бы ей не получить и то, и другое. Почему она не может встретить мужчину, с которым могла бы отправиться на поиски приключений. Который мог бы путешествовать с ней по разным экзотическим местам, вроде Италии и Египта? Мужчину, который не управлял бы ее жизнью, а разделял ее? Который будет считаться с ее мнением в вопросах литературы, искусства и всего остального, даже, и, в особенности, когда оно не будет совпадать с его мнением. Который будет смеяться вместе с ней, будет ее лучшим другом. И разделит с ней постель.

Мужчина, для которого она будет и солнцем и луной.

— Осознаете ли вы, что избранный вами путь не из легких? — спросил Беркли.

— А ваш разве легче?

— Любовь, миледи, это самый тяжелый и трудный путь из всех возможных.

— Выходит, что объект вашей привязанности не разделяет ваших чувств?

— Она не знает о них, — Беркли драматично вздохнул. — Мы никогда не встречались, но она украла не только мое сердце, но и мою душу.

— Мой Бог, вот это действительно сложный путь, — Марианна успела сдержать улыбку.

Мужчина насупился.

— Вы дразните меня?

— Нисколько. Разумеется, не мне давать советы в подобных обстоятельствах, но мне кажется, что вы должны встретиться, прежде чем объявлять ее своей вечной любовью.

— Нет, вы дразните меня, — Беркли вздохнул, но потом улыбнулся. — Хотя ваше предложение заслуживает одобрения. И я делаю только то, что могу довести до конца.

— Желаю вам удачи в вашем нелегком деле. Когда–нибудь вы должны подробно объяснить мне, как кто–то может полюбить человека, которого никогда не встречал.

— Когда я сам пойму это, обязательно поделюсь с вами. — Он расхохотался и встряхнул головой. — Вы, несомненно, необычная женщина, и я подозреваю, вы можете достигнуть той степени независимости, которую так жаждете.

Теплая волна удовольствия окатила Марианну.

— Это самые приятные слова, что мне когда–либо говорили. Благодарю вас, милорд.

— Нет, это я должен поблагодарить вас. Вы подняли мне настроение. — Беркли выпрямился и предложил ей руку. — Не окажете ли мне величайшую честь, позволив сопроводить вас обратно в бальную залу?

Марианна положила руку на сгиб его локтя.

— Только если вы окажете мне ответную любезность и потанцуете со мной.

Он просунул ее руку под локоть.

— Вы отдаете себе отчет в том, что наше возвращение вдвоем не останется незамеченным Хелмсли?

— Конечно, да.

Они направились к залу.

— Он также не обойдет вниманием наш танец.

— Или два наших танца. И еще один, следующий за нашим, я буду танцевать с Пеннингтоном.

Беркли, изогнул бровь.

— Хелмсли это не понравится.

Марианна сверкнула ослепительной улыбкой.