В этот момент в кармане у него зазвонил мобильный. Посмотрев на дисплей, Коршунов чертыхнулся, процедил едва слышное «Достала!» и, прежде чем подойти, залпом опрокинул в себя виски.

– Что ты хотела? – рявкнул он через несколько секунд, не удосужившись поздороваться. – Нет, не приеду сегодня. И вообще больше не приеду. Мне всё известно про твои похождения, и я подаю на развод. Больше ни секунды не желаю тебя видеть. В суде вместо меня будет выступать адвокат. Ещё вопросы?.. Да, я твёрдо решил, уговоры бесполезны. Никаких вторых шансов! Я тебя не просто не люблю – я тебя презираю за то, что ты отравила мне столько лет жизни!.. О, нет, не начинай! Не надо больше этих долбанных истерик, с меня хватит! Дай мне сдохнуть спокойно!

Он сморщился и отдалил трубку от уха. Из динамика слышался громкий плач.

– Ну-ка, теперь моя очередь, – изловчившись, я выхватил у него телефон и поспешно проговорил. – Звёздочка, я первым же рейсом лечу к тебе! Радость моя, ты слышишь? Я очень сильно по тебе соскучился! Пожалуйста, не переживай. Мы вместе что-нибудь придумаем. А пока… тебе врач назначил лекарства? Отлично, тогда прими их и ложись отдыхать.

Я взглянул на наручные часы, которые настроил под московское время, и добавил:

– Ого, у вас уже пять утра! Спи сладко и не думай ни о чём. Всё будет хорошо! Люблю тебя!

В процессе разговора я с удивлением отмечал про себя, как менялось с каждым моим словом Сашино лицо. Он всё больше и больше злился: челюсти были плотно стиснуты, на скулах играли желваки, плечи приподнялись. В итоге, со всей силы треснув кулаком по столу, он вскочил на ноги и быстрым шагом покинул кухню.

В уборной сначала просто слышался плеск воды в раковине, потом я различил сдавленный кашель. Внутри у меня что-то оборвалось. Конечно, я догадывался, что рано или поздно Сашино терпение лопнет и он всё же настоит на расставании с Марианной, выкопав тем самым себе могилу. В какой-то степени я даже был готов к такому развитию событий. Но в то же время я, по простоте душевной, даже не предполагал, что это может произойти вот так – прямо на моих глазах.

Чёрные цветы за считанные секунды дали новые побеги и исполосовали его тело изнутри своими шипами. Когда он вышел ко мне – вернее, практически выполз, двигаясь по стеночке на полусогнутых ногах – я едва сдержал возглас удивления. Друг выглядел ужасно: его глаза потухли, лицо стало мертвецки-бледным, по подбородку стекала ярко-алая кровь.

– Предупреждал же тебя, что не надо пить! – шикнул я и, подхватив его, помог дойти до кровати. Впрочем, в то, что виной всему был алкоголь, я и сам до конца не верил. – Я сейчас вызову «скорую».

– Нет, – он поспешно остановил меня, дотронувшись ледяной рукой до моего запястья. – Не надо никаких врачей, мне надоело.

– Как не надо? А что тогда делать?!

– Ничего, – морщась от боли, прохрипел Алекс. – Лети в Москву. А я тут немного у тебя полежу, ладно? Сейчас переведу дух и тоже полечу куда-нибудь.

Последняя его фраза мне не очень понравилась, но я не стал на него давить и принялся молча собираться. Не могу сказать, что я сильно спешил (честно говоря, когда я увидел ухудшение в Сашином самочувствии, мне вообще расхотелось уходить), просто решил чем-то занять руки, чтобы меньше нервничать. Сложив в рюкзак вещи первой необходимости и документы, я застегнул молнию и замер в полной готовности посреди комнаты, не торопясь оставлять друга в одиночестве. Поняв, в чём дело, Саша приподнялся, чтобы на меня взглянуть, и настойчиво, насколько хватило сил, повторил: «Лети», – тем самым буквально выпроваживая меня из собственного дома. Он старался говорить спокойно и держать себя в руках, скрывая своё состояние, но как только я захлопнул входную дверь, из глубины квартиры до меня донёсся приглушённый стон.


Ещё из коридора я услышал судорожное прерывистое дыхание и к своему ужасу понял, что у друга началась агония.