Он уронил кожуру банана и положил руки на стол. Затем ухмыльнулся.

— Ну, мисс, может быть, это вы так думаете, но я гарантирую вам, что очень много людей в мире подумают иначе. Сам тот факт, что ты осталась в живых, уже чудо. Разве ты не понимаешь этого? Кенда, ты же была один на один со стихией почти семь лет! Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что когда ты вернешься домой, то станешь чем-то вроде знаменитости. Я очень удивлюсь, если это будет не так!

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Разве ты не понимаешь, что остаться в живых было как раз и не особенно сложно? Сложнее было сохранить рассудок — в таком смятении я находилась. — Она убрала волосы с левой стороны лица и показала ему шрам под ними недалеко от виска. — Я едва припоминаю, как бродила целые дни — а может быть, и целые недели, — питаясь фруктами и орехами, которые могла добыть, пока наконец ко мне вернулись силы и голова снова стала соображать. Я знала, что меня посчитали погибшей… и какое-то время мне самой казалось, что я мертва. — Горькая улыбка искривила ее губы. — Затем я выздоровела и поняла, что не умру. Долгое время я не знала даже, что лучше: умереть в одиночестве или жить в одиночестве. — Она замолчала, и улыбка исчезла.

Джон вынул сигарету из кармана рубашки и закурил, стараясь не смотреть ей в глаза. Посветив фонарем на стол, заваленный книгами, он спросил:

— Все это и составляло тебе компанию?

Кенда снова улыбнулась.

— Да. — Она окинула взглядом старые выцветшие книги, аккуратно разложенные на столе. — Я прочитала их раз по десять каждую.

Он улыбнулся.

— Даже словарь? — и вопросительно посмотрел на нее.

Она со смехом кивнула.

— Даже словарь! Несколько лет назад я решила вызубрить его весь. Дошла до буквы "М", пока поняла, что уже не помню, что было на "А". С тех пор я даже не пыталась запомнить значения всех слов — разве только наиболее интересных для меня.

Джон вытянул ноги, и его ступня коснулась ее ноги.

— Извини, — пробормотал он, подбирая ноги. — Скажи, — в его голосе чувствовалось усилие на собой, — ты помнишь свой дом?

Взгляд ее голубых глаз стал отрешенным.

— Помню, — мягко, почти благоговейно сказала она. — Папа купил домик — небольшой, с тремя спальнями. В моей были стены пастельного зеленого цвета и желтая мебель. Внизу были гостиная и кухня. Ли, наша домохозяйка, поддерживала безупречный порядок. На мое шестнадцатилетие папа купил мне машину — темно-синий "мустанг". — Она покачала головой. — Мне немного удалось поездить на нем — всего два или три раза. — Внезапно она замолчала. — Почему ты извинился, когда коснулся моей ноги?

Казалось, Джон немного замешкался с ответом.

— Я думаю, нам не стоит поощрять физическую близость, какой бы мимолетной и случайной она ни была, Кенда. — Его загорелое лицо покраснело. — Это будет неразумно, поверь мне.

— Не возражаю.

Джон кивнул головой и немного повеселел.

— Не возражаешь? — На мгновение он стал как будто встревоженным. — Кенда, мне кажется, ты не понимаешь, насколько красива. Если мы позволим себе касаться друг друга… то есть я хочу сказать, если мы позволим себе кое-что, чего я так опасаюсь, — то я почти уверен, что… ты не готова к этому. — Он загасил сигарету, взял банан и наполовину содрал с него кожуру.

— Я не ребенок, Джон. Мое детство прошло много лет назад. Посмотри на меня. Мне двадцать три… а может быть, и больше. Какой сейчас месяц?

— Апрель.

— В прошлом месяце мне исполнилось двадцать три. Двенадцатого марта. Ты понимаешь, я знаю, что такое быть юной. Я очень отчетливо помню те дни. Дело в том, что я не знаю, что значит быть взрослой, а ведь я взрослая… — Кенда прикусила губу. — Я хочу быть взрослой с тобой, Джон. — Она плотно сжала пальцы вокруг его запястья. — Я хочу тебя…

Он резко оборвал ее.

— Кенда, прекрати! — Освобождая свою руку, Джон заставил себя подняться. — Я должен вернуться на "Бьюти". Как только начнет светать, я буду готовить яхту к отплытию. Кто знает, сколько времени это займет.

Он вышел, не говоря больше ни слова, и Кенда с болью почувствовала, как разочаровала его. Ей хотелось кинуться за ним, обнять его и сделать так, чтобы и он ее обнял… Ее охватило смятение, и она до боли заломила руки, чтобы помешать себе бежать за ним. В ней росло это незнакомое чувство…

Через какое-то время Кенда вышла из хижины и глубоко вдохнула сырой воздух. Она прошлась по песку к зарослям. Пальмы и каштаны казались таинственными при свете луны, темные облака исчезли. Кенда слышала слабый шорох моря. Из зарослей доносились крики попугаев и громкая болтовня обезьян. Ко всему этому она давно привыкла: до вчерашнего дня ничего другого она и не слышала. Сейчас же она слышала лишь громкий стук своего сердца и даже с закрытыми глазами видела человека, который будто слился со всеми звуками и образами ее прошлой жизни… Она вздохнула и медленно обернулась к лагуне. На "Бьюти" царила темнота.


Рано утром Кенда увидела Джона занимающимся починкой мачты, паруса и снастей. Он сидел спиной к пляжу. Было прекрасное чистое утро, и голубое безоблачное небо, казалось, никогда не знало шторма.

Рассвет казался внезапной вспышкой желтого света на горизонте.

Не сводя глаз с яхты, Кенда шла по воде. На ней были большой голубой пуловер и джинсы, которые она закатала до колен босых ног. Кенда ждала, что Джон повернется и поприветствует ее, махнет рукой или еще как-нибудь хотя бы даст ей понять, что видит ее.

Ей очень захотелось подплыть к яхте и взобраться на борт позади него, но что-то останавливало ее. Когда Джон встал, она почувствовала, как подпрыгнуло ее сердце, но оно сразу упало, когда он опять сел, даже не оглянувшись.

Кенда ощутила, что жгучие слезы наворачиваются у нее на глаза. И она гордо подняла голову.

— Джон Тэйлор! — громко сказала Кенда, но получился почему-то шепот. — Если ты не хочешь, чтобы я была с тобой, я не покину этот остров. — Она быстро повернулась и без оглядки побежала в заросли, не останавливаясь, пока не достигла долины.

Оставшаяся часть утра и полдень прошли как дурной сон. Кенда не могла понять, что с ней происходит. Она поплавала в теплой воде озерца, оделась и легла на мягкой траве, уставившись в небо широко распахнутыми, словно незрячими глазами. Она думала, что позволит ему уплыть таким же, каким он и приплыл, — незамеченным. Кто будет скучать по ней, даже если она никогда не вернется? Никто. Она уже и так мертва для людей целых семь лет. Кто обрадуется, когда узнает, что она жива? Он? Но все же в глубине подсознания Кенда хотела вернуться. Хотела вернуться с ним.

Почти весь день она боролась с этими мыслями. Наступил сверкающий расплавленным золотом закат, и его свет проникал сквозь крону деревьев. Вдруг она услышала крик:

— Кенда!

Она не шевельнулась.

— Кенда, где ты?! — послышалось снова.

Она осталась неподвижной, но мозг ее бешено заработал.

Больше ничего не было слышно. Наступило полное молчание.

Когда Кенда оглянулась и увидела его, то даже не попыталась заговорить.

Его глаза неотрывно смотрели на нее.

— С твоего позволения, я бы хотел узнать, что, черт возьми, ты здесь делаешь? Где ты была целый день? — Положив руки на бедра и расставив ноги, он гневно продолжал: — Мне нужна была твоя помощь, но где ты была? Я чувствую себя здесь как Робинзон! Ну, я тебе вот что скажу: если ты собираешься плыть со мной, то ты должна и работать вместе со мной!

Кенда села и, положив голову на колени, усмехнулась.

— Я не поплыву с тобой, — сказала она как-то замедленно. — Ты же не хочешь, чтобы мы плыли вместе.

Джон удивленно взглянул на нее, затем молча подошел к ней и посмотрел ей прямо в глаза.

— Нет, Кенда, ты непременно отправишься со мной! Судьба поставила тебя на моем пути, и ты будешь со мной.

Она подняла подбородок. Взгляд ее был озадаченным.

— Судьба?

Они оказались лицом к лицу.

— Да, таинственная леди, судьба. Иногда я думаю, что именно она преподносит мне сюрпризы. — Он поколебался. — Четыре года назад, когда я купил "Бьюти", я собирался взять годичный отпуск и планировал провести это время, плавая вместе со своей семьей среди этих островов. Я действительно взял отпуск и приплыл к этим островам — но один. Год моего отшельничества на архипелаге оставил такие сильные впечатления, что меня всегда неодолимо тянуло сюда. Я вообще-то нечасто вспоминал о местах, которые посетил и исследовал, но почему-то очень часто думал именно об этом острове. Теперь ты видишь, что, к счастью или, может быть, к твоему несчастью, судьба привела меня на этот остров и она же заберет нас отсюда вдвоем. — Он улыбнулся и встал.

Кенда смотрела на него прямо, удивляясь смелости своих мыслей. Ей было, например, интересно, есть ли еще в целом мире такой красивый человек, как Джон Тэйлор. Он был самый высокий из всех мужчин, которых она помнила, стройный и мускулистый, с грацией льва. Она внимательно изучала это притягательное лицо, отыскивая в нем малейший намек на борьбу, — такую же, какая происходила в ее душе. Но Джон не позволил ей долго этим заниматься, потому что быстро собрался уходить.

— Пошли, — сказал он и жестом попросил ее встать, — уже смеркается.

Кенда посмотрела на темнеющие джунгли, окружавшие долину, молча встала и пошла. Время от времени она оглядывалась через плечо, чтобы удостовериться, что Джон идет за ней. Опавших листьев было немного на хорошо утоптанной тропе, но в темноте казалось, что все переплелось в какой-то непроходимый зеленый лабиринт. Ей было приятно, что Джон зависит от нее, так как она знала, что, не будь ее рядом, ему пришлось бы провести ночь, плутая в этих густых зарослях. Она продолжала идти. Чувство легкого и быстрого движения рядом с Джоном было тоже приятным.

— Это дерево — баньян? — спросил он.

— Да, — со знанием дела ответила Кенда.

Заросли стали уже менее плотными. Она оттолкнула длинную густолиственную лиану и почувствовала свежесть морского ветра.

— А я думал, что это дерево растет только в Индии…

— Нет. Баньянов много на этих островах. Отец говорил мне, что для индусов они священны, но здесь баньян просто дерево.

Вместе они вышли к пляжу. Кенда посмотрела на яхту и спросила:

— Она готова?

— Нет. — И после паузы он добавил: — Я мог бы закончить, но не знал, что случилось с тобой, поэтому все бросил и пошел тебя искать.

Дьявольская улыбка появилась на губах Кенды: для нее эти слова были знаменем ее победы. Или белым флагом его капитуляции…

Вдруг Джон щелкнул пальцами.

— Есть идея! — весело воскликнул он. — Почему бы нам не приготовить ужин и, не устроить пир? У меня есть несколько рыбин. Мы приготовим их, ладно?

— Хорошо! — она засмеялась. — Действительно, это звучит очень заманчиво.

Они набрали дров и развели костер. Джон срубил две рогатины, послужившие подпорками для вертела, на котором жарилась рыба. Он что-то напевал, когда готовил.

Кенда сидела рядом, наблюдая за каждым его движением. Казалось, он расслабился и был вполне счастлив.

— Джон… — тихо позвала она.

— Что?

— Почему они не поплыли с тобой?

Он резко поднял голову.

— Кто?

— Твоя семья! Почему их не было с тобой, когда ты в первый раз приплыл на Фиджи?

Когда он ответил, его голос прозвучал резко, даже неприязненно.

— Это вряд ли тебя касается, Кенда!

Она замолчала, затем спустя некоторое время спросила:

— Кто ты?

В ожидании ответа Кенда смотрела в сторону "Бьюти" — эта яхта свяжет их. Они будут вдвоем, только он и она… ну, еще и море. Он не сможет ни сбежать от нее, ни игнорировать ее.

Для этого просто не будет места… Казалось, она вообще забыла, что задала вопрос.

Джон медленно перевернул рыбу. Поколебавшись, он ответил:

— Я архитектор, последние десять лет занимаюсь строительством.

— Что ты строишь?

— Все что угодно. Все: больницы… торговые центры… дома. Мы универсалы. — Говоря это, он разрыл угли, вынул клубни ямса, которые положил печься, и протянул ей один; затем снял готовую рыбину и тоже протянул ей. — Ну и как все это выглядит?

Кенда, сосредоточенно жуя и жадно глотая, покачала головой.

— Я не могу выразить это словами. У меня просто нет слов, которыми можно было бы это описать.

Он засмеялся.

— Несколько странный ответ из уст человека, знающего наизусть большую часть толкового словаря! Никогда бы не подумал, что ты не сможешь подобрать нужное слово.

— Я вызубрила их, Джон, — робко сказала она, — но это не значит, что я умею их употреблять.