“Поросеночек” звонко рассмеялся и щедрой рукой размазал остатки вкусняшки по дядиному костюму.

— Подписала? — тихо спросила я, одновременно вытаскивая из сумки влажные салфетки. С горем пополам оттерла Тони и даже возмущенно пищавшую малышку.

— Да, все хорошо. — кивнул Тони и, выразительно покосившись на пятно на груди, добавил. — А ещё, у нас появилась уважительная причина для отъезда. Как ты на это смотришь?

— Положительно, — практически расцвела я.

Да, как ни странно, теперь меня стало тяготить большое количество людей. Раньше я пряталась среди них от себя, заглушала шумом больших городов тихий голос своего одиночества, ну а теперь мне это не нужно. И чтобы найти своего мужчину мне пришлось уехать на край света и остаться здесь. О чем я ни капли не жалею.

Попрощавшись с молодыми, мы вернулись на свою ферму.

Дом был пустым, наверное, Диего ушел в свой флигель, и нас встречал лишь неудержимый Пуся, который совершив круг почета, унесся в темноту за дверью.

— Эээ? — я потерла висок.

— Не переживай за него, — хмыкнул Тони и решительно закрыл дверь. — Во-первых, он у нас настоящий степной и очень одинокий волк, а во-вторых, как только ему захочется стать домашним животным – в задней двери есть дверца для кошек, и он давно ее освоил.

Я потерлась щекой о его плечо и отправилась переодевать девочку.


***

Летели дни.

Они в чем-то были похожи на наш прежний ритм жизни, но я, буквально, порами кожи ощущала перемены. В себе, в Энтони, в работниках на ферме.

Меня уже не воспринимали как чужую, я стала своей, а Тони каждый вечер спешил домой для того, чтобы обнять нас с Хлоей в дверях. В его объятиях я ощущала себя бабочкой в янтаре. Оцепеневшей, забывающей о дыхании, вне времени и пространства.

А еще Энтони… успокоился, что ли. Перестал быть нервным и дерганым, и все чаще на его лице светилась улыбка. После того, как мы укладывали Хлою, он утаскивал меня или вниз, в гостиную, или в свою комнату, и мы подолгу читали, разговаривали, а то и просто молча смотрели на заходящее солнце, золотящее траву до самого горизонта. И глядя на эту картину, прижимаясь к сильному телу мужчины, я понимала, что нашла свой клад. Только это не золото и драгоценности, а нечто гораздо более ценное.

Постепенно я смогла рассказать ему о своем детстве и учебе, а после и взрослой жизни, которая и привела меня к статусу свидетеля, а после встрече с Энтони. Он обнимал меня, целовал в макушку и гладил по щекам, смахивая, непонятно откуда взявшиеся, слезы. В моем прошлом оказалось много горечи, но настоящее настолько светлое, что слепило глаза.

Сегодня утром Тони снова уезжал на дальнее поле и предупредил, что будет поздно, поэтому я, не торопясь, готовила девочку ко сну.

Когда Хло плескалась в ванной, а я играла с ней, сидя рядом, дверь открылась, и на пороге появился Тони. В одних домашних штанах, с голым торсом… настолько привлекательный, что у меня перехватило дыхание, а кончики пальцев заныли от потребности прикоснутся к гладкому, загорелому телу.

Я до сих пор не могла поверить, что этот мужчина – мой. Что он признает это и, более того, сам хочет, чтобы я была его женщиной. Красивый, умный, волевой и невероятно добрый. У него было такое большое сердце, что в нем смогла спрятаться даже насквозь замерзшая во внешнем мире девочка Элли.

В глазах мужчины было странное, задумчивое выражение. Он медленно скользил по мне взглядом и едва заметно улыбался.

— А ведь я очень соскучился, мисс Ридли.

Мой взор помимо воли скользнул по его груди и животу до паха, и я покраснела, увидев насколько он истосковался.

За все время после моего возвращения у нас не было секса. Я даже попробовала комплексовать на эту тему, пока меня однажды не прижали к стене коридора, и не впились в губы коротким, но страстным поцелуем, со словами: “Мне совесть не позволяет сразу набрасываться на недавно пережившую такое женщину. Хотя хочется, Элли, ты бы знала, как хочется”.

И вот сейчас, судя по всему, не только хочется, но и можно. По телу прокатилась волна дрожи, и я, неосознанно, облизнула губы.

Атмосферу взаимного желания нарушила третья, но не лишняя – Хлоя. Возмущенная тем, что взрослые не обращают на нее внимания, она громко захныкала и нам сразу же пришлось исправляться.

Закончив купание, я вытащила девочку из ванной и передала Тони, который уже держал наготове полотенце. Измученная долгим днем, полным впечатлений, она быстро уснула, стоило нам положить ее в кроватку и включить аудиосказку.

— Да, неужели? — шепотом выдохнула я, на цыпочках отходя к стоящему в дверном проеме Энтони.

— Самому не верится, — почти неслышно ответил он и, схватив меня за талию, притянул к себе. Провел носом по виску и, коснувшись уха губами, прошептал: — Ведь окончательная выписка — значит то, что я думаю?

— А о чем ты думаешь?

— М-м-м… — мой горячий ковбой аккуратно закрыл дверь в детскую и прислонил меня к ней спиной, продолжая шептать на ушко севшим голосом с характерной хрипотцой. — О том, что уже неделю мешает мне спокойно спать с тобою рядом? О том, что в моих объятиях самая желанная женщина на свете, а я вынужден держать при себе руки… и не только руки.

От его слов и от интонаций, в которых ощущалось откровенное желание, по моему телу прокатилась дрожь, а внизу живота сладко заныло.

Я ведь тоже безумно его хотела.

— А о чем еще? — с трудом смогла выдавить я, и закусила губы.

Тони усмехнулся и медленно обвел их по контуру, растирая влагу по коже и выбивая землю у меня из-под ног одним этим движением.

— А еще о том, что я буду любить тебя очень медленно. Ведь ты у меня сейчас очень хрупкая…

Я начинала задыхаться от такого обещания, что светилось в глазах мужчины. Он склонился и невесомо коснулся ртом моей верхней губы, после нижней, и медленно провел по ней языком.

По моим венам потекла лава. Испепеляющая, огненная, невыносимо горячая. А Энтони целовал меня настолько неторопливо и нежно, что это превращало ноги в желе, и стоять я могла только потому, что он аккуратно поддерживал меня за талию.

Пальцы второй руки Тони коснулись моей шеи и медленно провели по ней вниз, до скромного выреза рубашки. Он несколько секунд покружил вокруг первой пуговички, а после ладонь неожиданно сместилась вбок, обхватывая грудь и сжимая вершинку через тонкий слой одежды. Я тихо застонала ему в губы и поцелуй мгновенно стал гораздо более властным и голодным.

— Безумно хочу тебя, — хрипло простонал Тони, проводя ртом по моей щеке и, достигнув уха, аккуратно прихватил мочку. — Девочка моя… нежная, хорошая, чувственная. О да, безумно чувственная.

Тихий смешок, и он пощекотал языком местечко под ухом, неторопливо целуя мою шею спускался все ниже и ниже, причем погруженная в свои ощущения, я даже не поняла в какой момент он ловко расстегнул пуговицы на моей рубашке. Осознала это только когда Энтони распахнул полы и, рывком сдвинув кружева бюстгальтера, накрыл ртом изнывающую по ласке горошину.

Я вцепилась в его волосы, выгнувшись всем телом вперед, даже не обращая внимания на легкую боль в ребрах.

Так отчаянно я его не хотела даже в наш первый раз. Тогда еще было слишком много мыслей, сомнений и неловкости, плюс неуверенность в завтрашнем дне. А сейчас… о, сейчас я плавилась в его руках как мороженое на полуденном солнце. Я знала, я помнила, каким он может быть. На что способны его руки, которые сейчас властно обхватывают мои ягодицы, и горячие губы, вновь сводящие меня с ума поцелуями.

Тони потрясающий. Целиком и полностью.

Он мягко подхватил меня на руки и положил на кровать. Склонился, не прикасаясь, а просто рассматривая, но под этим жадным взглядом я рассыпалась на части и возрождалась вновь.

— Ты безумно красивая, — тихо сказал он, медленно переплетая наши пальцы и заводя мне руки за голову. — Настолько, что больно смотреть, и до сих пор не верится, что ты моя и что ты… такая. Обычно, девушки с твоей внешностью думают только о том, как получше устроиться в этой жизни, а ты всегда полагалась на себя. А ещё ты хорошая. И любишь Хлою… это тоже меня до сих пор удивляет.

— Она же чудесная. Как можно ее не любить?

— И ты чудесная, — его темные глаза горели так, что меня начала бить мелкая дрожь, когда Энтони отпустил мои пальцы и медленно провел вниз по рукам, едва-едва касаясь кожи. — Я с ума схожу только от того, что ты рядом. Если бы я дал себе волю, ты бы из спальни не выходила Элли. Если бы я дал себе волю, вся твоя нежная кожа была бы засосах и укусах. В следах, что ты моя. Я никогда не ощущал такого болезненного желания метить женщину, крича на весь мир, что у нее уже есть мужчина.

Руки Тони переместились мне на грудь, невесомо кружа по ткани лифчика, а после двинулись вниз по животу. Я лихорадочно хватала ртом воздух и сходила с ума.

— Я очень хочу брать тебя жёстко и сильно. Прижимать к кровати всем телом, наматывать на кулак твои длинные, роскошные волосы, заставляя изгибаться подомной… и это все будет, малышка. Но, сегодня я буду очень нежным. А ты даже от трепетной ласки будешь стонать в голос.

Я уже была готова это делать. Слова заводили так же, как и действия.

За руками по телу начали путешествовать его губы и да, Тони сдержал обещание. Я потеряла счет времени, я практически забыла свое имя, пылая от удовольствия в его руках. Не помню, что я шептала в этом хмельном угаре, но глаза Тони сверкали торжеством. Когда он, наконец-то, накрыл меня своим телом, я скользнула руками по его плечам, спине и усмехнулась, почувствовав, что он совершенно мокрый от пота.

Совращение няни давалось непросто совратителю?

Он даже любил меня невыносимо медленно… двигался настолько неторопливо, что я уже просто металась под ним, запуская ногти в гладкую кожу и умоляя, наконец-то, дать мне желаемое.

Чтобы быстро… сильно… резко.

Когда ковбой не выдержал и, зарычав, сделал первый сильный удар бедрами, я выгнулась и громко застонала.

— Девочке нужно было совсем немного? — со смешком спросил Тони, прикусывая мочку уха и вновь резко подаваясь вперёд. — Элли, тебе интересно сколько раз ты можешь кончить за ночь?

— Что?.. — я растерянно посмотрела на него расфокусированным взглядом.

— А вот мне – интересно.

Что сказать? Тони удовлетворил свое любопытство. Мы не спали всю ночь, и я в полной мере ощутила, насколько он соскучился.

Уже под утро, после душа, мы стояли на балконе и сонно смотрели на восходящее солнце. Все тело приятно ныло, а душа пела, так как даже сейчас Тони периодически целовал меня в висок.

— Элли…

— Да? — я чуть повернула голову и коснулась губами его шеи.

— Выходи за меня замуж, — также буднично и спокойно глядя на светлеющий горизонт попросил Энтони, а после взглянул на меня и добавил: — Я хочу, чтобы все было правильно. А жениться на любимой женщине — это очень правильно.

— Любимой женщине? — эхом повторила я.

— Очень любимой, — спокойно кивнул Тони и развернул меня к себе, обхватывая лицо обеими ладонями. — Женщине, которой я показал один закат и хочется сделать это снова. Женщине, с которой мне очень нравится засыпать и просыпаться, и я хочу делать это до конца своих дней. Женщине, от которой я…

Он замолк, улыбнулся и добавил:

— Про это потом, а то вдруг испугаешься.

— А может сейчас? — тихо спросила я, не в силах сдержать счастливую улыбку.

— От которой я хочу детей.

— Ещё детей, — поправила я, привстав на цыпочки и целуя его в губы. — Одна общая дочка у нас уже есть.

— Это “да”? — спросил мой самый любимый ковбой с самыми оригинальными предложениями руки и сердца.

— Это да.

Уже чуть позже, когда Тони оделся и собирался идти на работу, я прижалась к его боку и спросила:

— А почему ты сказал, что меня любишь, а у меня про это не поинтересовался?

Тони усмехнулся и подмигнув ответил:

— А ты это ночью раз двадцать простонала на все лады. Потому я был полностью уверен во взаимных чувствах!

Я невольно покраснела, вспомнив, что творилось ночью, и стукнула Тони по плечу. Он со смехом поймал мою руку, поцеловал в раскрытую ладонь и уже более серьезно спросил:

— Хочешь, я тебе Диего сегодня в помощь оставлю?

Я было хотела отказаться, в конце концов, что я с Хлоей не справлюсь, а после взглянула на часы и уверенно ответила:

— Оставь!

Все же, не спала я всю ночь именно по его милости и, чую, уже через несколько часов буду вырубаться на ходу. Тут и пригодится Диего.

Я вдруг вспомнила поведение старика с самого начала нашего знакомства с Энтони. Ведь хитрый мексиканец сразу что-то понял и, явно, приложил немало усилий для нашего с Хоупом счастья. За что я была ему особенно благодарна.