Я смеюсь, когда Ара бросает песок в Лиама.

— Да, было бы здорово.

— У тебя счастливый голос, — замечает она.

— Я счастлива. На самом деле, я в отъезде до завтрашнего дня. Мы с Лиамом уехали на Внешние Отмели.

Она замолкает на секунду.

— У вас все хорошо? С Лиамом?

Я вздыхаю и улыбаюсь самой искренней улыбкой.

— Да, все действительно хорошо. Я довольна, Кэт. Он милый и любит Арабеллу. И меня. Все это странно. И мы привыкаем. Но я влюблена в него.

— Ох, это потрясающе. Серьезно! Я так рада за тебя. И это после того, как ты все выяснила?

Марк и Джексон узнали об интрижке, как я предполагаю, от Лиама или Куинна. Джексон отвел меня в сторону и заверил, что они ничего не знали. Они с Марком оба разозлились, хотя видели подобное не раз. Измена — не редкость среди военных ВМФ. Успокаивает, что я хотя бы не единственный человек, кого это ошеломило.

— Это отстой.

— Поверь мне, я понимаю. Знаю, как это ужасно. Но обещаю тебе, что со временем измена может даже стать благом. Когда я узнала, что мой бывший изменял мне со своей шлюхой, не думала, что смогу полюбить снова. Это было настоящим кошмаром. Но благодаря этому… я встретила Джексона. Возможно, Лиам — это твой лобстер, — мы обе смеемся над шуткой из сериала «Друзья» (Прим., в сериале «Друзья» герои упоминают, что лобстеры, когда находят свою пару, остаются с ней до конца жизни).

— Я думаю, что он мог бы им стать. Ты знаешь, я думаю, все должно идти постепенно. Ох, — я вспоминаю, что нужно бы рассказать ей о вечеринке Ары. — Через месяц у Арабеллы будет первый день рождения. Я знаю, что еще рано, но была бы рада, если бы вы с Джексоном смогли приехать.

— Ох, точно! Джексон не хотел бы пропустить это. Ладно, детка, мне нужно бежать. У меня вот-вот начнется встреча. Но я рада, что мы смогли немного поболтать, — говорит Кэтрин. Кажется, она торопится.

— Я тоже! Не могу дождаться, встречи с тобой.

— Я тоже. Поцелуй свою драгоценную маленькую девочку. Скоро еще поболтаем.

Я завершаю вызов и думаю о том, что она сказала. Ее бывший действительно обманул ее. По крайней мере, мне никогда не приходилось видеть Аарона и Бриттани вместе. Но Кэтрин не была замужем и не носила ребенка. Как ни крути — это отстойно. Супружеская неверность отнимает часть сердца и разбивает его навсегда. Я могу отшлифовать его, но на нем навсегда останутся темные пятна.

Лиам и Арабелла идут назад, и я оцениваю, как он двигается. Даже его походка грациозна. Мышцы на его руках напрягаются, когда он подбрасывает ребенка. Я встаю и направляюсь к ним.

— Папапапапа, — лопочет Арабелла и трет глазки.

Мы с Лиамом смотрим друг на друга, а затем вниз на Ару. Она смотрит на дом. А я думаю: она просто лепечет или действительно назвала его папой? В этом есть смысл. Он единственный мужчина в ее жизни. Ни один из нас ничего не говорит, ожидая, чтобы она произнесла это еще раз.

— Она?.. — спрашиваю я вслух.

— Мы, наверное, неправильно поняли.

Я киваю и отмахиваюсь. Она могла сказать что-то другое, а мы просто глупим. Несколько мгновений мы моча наблюдаем за ней, как будто она скажет что-то снова. Спустя пару минут Лиам тянется за моей рукой и переплетает наши пальцы.

Солнце согревает мое лицо, и я закрываю глаза.

— Тебе нужно надеть что-нибудь другое, — Лиам ворчит на меня, врываясь в мое умиротворение.

— Что не так с моим купальником? — спрашиваю я, глядя вниз.

Знаю, мое тело уже не то, что было до рождения ребенка, но я не считаю себя толстой. На мне бикини винного цвета без бретелек. Оно выгодно подчеркивает изменения в моем теле, но скрывает небольшой животик, от которого мне никогда не избавиться.

— Все нормально. Я просто мучаюсь от желания перебросить тебя через плечо и снова похоронить себя внутри тебя, — говорит Лиам, и я вздрагиваю.

Мой живот сводит, и мне нужна минута, чтобы подумать еще раз. Это было определенно не то, что я ожидала услышать.

— Ладно, — удается мне сказать. — Во сколько мы завтра уезжаем?

— Мне нужно собрать кое-какие вещи до отъезда. Так что, вероятно, после завтрака. И после утреннего секса.

— Уверен, что я собираюсь поддаться? — я немного заигрываю с ним.

— Думаю, я доказал, на что способен.

— Не уверена.

Он более чем доказал свои способности, но не в моей натуре позволить ему злорадствовать.

— Я бы поостерегся. Арабелла уже зевает, а я могу придумать, чем занять себя во время ее тихого часа.

Я смотрю на малышку и думаю о том, а не слишком ли рано для ее сна?

— У меня в планах были другие дела, которыми я хотела бы заняться. Например, посмотреть сериалы. Может, все же в другой раз.

Лиам стремительно подходит и практически сбивает меня с кресла.

— На твоем месте я бы начал разминаться, милая, — он целует меня в шею, и его горячее дыхание вызывает мурашки на коже. — Я заставлю тебя кончить много-много раз.

Я успокаиваю дыхание и беру себя в руки.

— Рассчитываю на это.

Он собирается помучить меня, но самым лучшим способом.

Час спустя мы собираем те несколько вещей, которые взяли с собой на пляж, и возвращаемся домой. Я кормлю Арабеллу и готовлю ее к дневному сну. Она устала, но после такого «полезного» завтрака уговорить ее пообедать было совсем не весело. Но вот все сделано, и я уложила ее. И что теперь?

Нужно ли мне пойти и поискать его? Я имею в виду его намеки на то, чем мы займемся. Но я чувствую себя неловко, потому что не уверена, нормально ли это. Ощущаю себя озабоченным подростком, снова и снова думая о сексе. У меня никогда не было взрослых отношений, где нужно ходить на свидания.

— Пытаешься избегать меня? — говорит Лиам, а у меня душа уходит в пятки.

— Что с вами всеми такое? Вас каждого тренируют пугать людей до смерти? Черт, — я стараюсь успокоить сердцебиение.

С его смерти прошел год… прошел уже год.

Год.

Сегодня.

И я этого даже не заметила. Сегодня ровно год с тех пор, как умер Аарон.

Смотрю на Лиама, а на глаза наворачиваются слезы. Я в отпуске с мужчиной — занимаюсь любовью, веселюсь, и даже не вспомнила, что сегодня годовщина смерти моего мужа.

— Я не хотел напугать тебя. Ты в порядке? — спрашивает Лиам обеспокоенно.

— Лиам, — говорю я, положив свою руку на его. — Я не знаю… Я имею в виду... сегодня год. Сегодня ровно год с тех пор, как он умер, — я поднимаю глаза в отчаянии. Я ужасный человек. Я даже не вспомнила. Я не думала об этом. Да, он сделал мне больно, но все же. Разве я не должна быть в Пенсильвании?

Меня внезапно начало тошнить.

Лиам стоит, не произнося ни слова. Чувство вины перед двумя мужчинами накатывает на меня. Я здесь, на отдыхе со своим парнем, и оплакиваю своего мертвого мужа. День назад мы впервые занимались сексом. Боже мой. Я потеряю его.

— Мне нужна минутка, — говорю я и сбегаю вниз по лестнице.

Нет ответов, которые освободят меня от этих мыслей. Все неправильно и, в то же время, правильно. Я смирилась с ситуацией с Аароном и сделала свой выбор в пользу Лиама. Но сейчас оба моих мира сталкиваются, и мне трудно найти правильное решение.

Я прорываюсь через дверь на пляж и падаю на колени. Меня больше расстроило, что я забыла. Я не знаю, как правильно переживать траур. Но не должна ли я была вспомнить?

Я думаю о записке с извинениями, которую нашла. Может быть, он сожалел об измене. Может быть, ему было жаль, что он на мне женился и был несчастлив. Хотя я так не думаю. Конечно, у нас были и тяжелые времена — у всех браков есть такие — но у нас было много и счастливых моментов. Мы смеялись, любили, и у нас была семья. Я сейчас здесь, на пляже, чтобы простить его и простить себя. Если вспомнить его письмо, он хотел, чтобы я была свободна и снова полюбила. Я тоже этого хочу.

И у меня это есть.

Я смотрю в сторону океана и вижу трех диких лошадей, бегущих рысью вдоль воды. Я никогда раньше их не видела на пляже. Такие величественные. На мгновение они замедляются.

Темно-коричневая лошадь, кажется, вожак, так как всех ведет. Светлая лошадь скачет между двумя темными. Третья лошадь выбивается вперед, она почти черного цвета, самая крупная из трех. Она проносится вперед, и светлая лошадь оживляется.

Я сижу и смотрю на них. Не могу не сочувствовать светлой лошади. Я решаю, что это кобыла. Два самца соперничают, чтобы вести ее вперед. Но она дикая и не хочет быть ведомой. Опять же, я представляю себе все это. Она хочет любить, но чувствует, словно разрывается между двух коней. Но затем темно-коричневая лошадь покидает их.

— Ты тоже прости меня, Аарон. Ты оставил меня.

Две лошади бегут в противоположном направлении. И я чувствую, словно он каким-то образом ответил мне.

Я встаю, счищаю песок с ног и решаю найти Лиама. Он заслуживает объяснений. Когда оборачиваюсь, замечаю его. Он стоит в нескольких метрах от меня. Его руки опущены, в глазах грусть.

— Лиам, — говорю я с мольбой в голосе.

Он поднимает руку, а затем сжимает пальцами переносицу.

— Я тоже этого не осознавал. И ни черта не вспомнил, — он делает шаг вперед.

— Прости, что так сбежала. Это не твоя вина. Я почувствовала себя ужасным человеком. Вот она я: счастливая и влюбленная. Засыпаю в твоих объятиях и хочу оказаться там снова. Это уже само по себе ошеломляет. И потом, когда я поняла, что сегодня за день, то почувствовала укол вины. Но я выбираю тебя, Лиам. Я хочу оказаться в твоих объятиях. Я хочу быть здесь, с тобой. Мое сердце принадлежит тебе.

Его глаза встречаются с моими, и он притягивает меня к себе. Ни один из нас ничего не говорит, а я спрашиваю себя, видел ли он лошадей. Аналогия между этими тремя лошадьми и нами говорит красноречивее всяких слов. Один из них всегда должен уйти. Им пришлось сделать выбор, кто должен вести, и за кем она должна следовать. Но мне не приходится выбирать, потому что один ушел, оставив мне четкий путь.

Я клянусь себе наслаждаться остальной частью нашей поездки. Позволить себе отдохнуть от жизни, которая ждет меня по приезду домой. Лиам — тот, с кем я хочу провести время. Он тот, кого я люблю. Я с нетерпением жду его звонков, приездов. И он дает мне все, что нужно. Мы с Лиамом, может, и были друзьями, но я не могу не задаться вопросом: должно ли это было так закончиться?


***

— Доброе утро, соня, — я чувствую горячее дыхание Лиама прямо у моего уха. Сворачиваюсь в клубок и отчаянно хочу еще поспать.

— Там все еще темно, — бормочу я. Приоткрываю глаз, и мне хочется врезать ему за то, что разбудил меня. Прошлой ночью мы все вместе провели время в гостиной, играя с Арабеллой. А потом он держал меня в своих объятиях несколько часов.

Мы не говорим о том, что было вчера. Я думаю, что каждому из нас нужно обдумать все самостоятельно. Этот год изменил для меня многое. Я многое узнала о любви, горе, и о том, что нет никаких конкретных ответов на вопросы, которые ставит перед нами жизнь. Любовь может ранить и исцелять. Аарон ранил меня глубже, чем я представляла себе возможным. Но Лиам показал мне, что это нормально — прощать. Горе съедало меня, формируя сгустки вины и гнева так глубоко, что я думала, не смогу найти выход. Но я нашла. Бывают моменты, когда я все еще злюсь, но не позволю этому определять меня. Каждый день я должна выбирать жизнь, которой хочу жить.

— Я собираюсь на пробежку. Но подумал, может, мы могли бы позаниматься вместе, — его голос проникает глубоко внутрь меня.

Боже, его голос такой сексуальный.

— Что у тебя на уме?

Его губы скользят по моему уху, и он откидывает назад мои волосы, обнажая шею. Нежно кусает кожу, и я стону. Его язык медленно скользит по укушенному месту.

— Может, немного кардиотренировки? Или растяжки… — говорит он, когда покусывает другую чувствительную зону.

— Я… — я замолкаю, когда его рука оказывается у меня груди. — Я… — я не могу подобрать слов.

Лиам сжимает мою грудь, продолжая губами исследовать мою шею и ухо.

— Что «ты»? — он выдыхает слова мне в ухо.

Сжимает мои соски, и я прижимаюсь к нему попой. Я уже мокрая и так сильно хочу его.

— Я хочу тебя, — говорю я голосом, который даже сама не узнаю. Я нуждаюсь в нем и умоляю, хотя он едва прикоснулся ко мне.

— Насколько сильно?

Я стону, когда он сжимает мою вторую грудь. Пытаюсь перевернуться, но его тело удерживает меня. Я полностью в его власти.

— Как сильно ты хочешь меня, Натали?

— Больше, чем сделать следующий вдох.

Он опускает руку ниже и раздвигает мои ноги. Пальцем он находит мой клитор, и я стону в экстазе. Он прижимается ближе, пока я лежу, тяжело дыша. Тянусь рукой назад, и стягиваю с него шорты и трусы. Сейчас я хочу вести.