Обручение или помолвка в прежние времена совершались отдельно от венчания. Во время этого обряда священник объявлял девушку и юношу женихом и невестой, в знак данного друг другу слова они обменивались кольцами. Причем жениху полагался серебряный перстень, невесте — золотой.

В аристократических семьях Европы помолвка до сих пор предшествует свадьбе.

Сегодня в православной церкви обручение совершается непосредственно перед венчанием в притворе храма.

Священник, облаченный в епитрахиль и фелонь (специальное церковное облачение священника), выходит из царских врат и полагает крест и Евангелие на аналой.

Он трижды благословляет зажженной свечой сначала жениха, потом невесту, вручая им свечи. Здесь стоит заметить — второбрачным свечи не полагаются.

После этого священник творит обычное начало: «Благословен Бог наш…» — и произносит мирную ектению (специальная церковная молитва), в которой содержатся прошения о брачующихся и о спасении их, о ниспослании им любви совершенной и сохранении их в единомыслии и твердой вере.

После ектении священник вслух читает две молитвы, в которых испрашивается обручающимся благословение Божие, единомыслие, мирная и непорочная жизнь и проч. При этом воспоминается брак Исаака и Ревекки как образец девства и непорочности.

В это время диакон идет в алтарь и приносит с престола перстни. Священник, взяв сперва золотой перстень, трижды осеняет жениха на его главе, произнося (трижды): «Обручается раб Божий (имя) рабе Божией (имя) во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь!» — и полагает перстень на палец правой руки (обыкновенно на четвертый). Точно так же вручает серебряный перстень невесте с произнесением слов: «Обручается раба Божия (имя) рабу Божию…». После этого кольца трижды переменяются, и, таким образом, перстень невесты остается как залог у жениха, а перстень жениха — у невесты.

После обмена кольцами священник произносит молитву обручения, в которой просит Господа, чтобы Он благословил и утвердил обручение, подобно тому как Он утвердил обручение Исаака и Ревекки, «благословил положение перстней благословением небесным, сообразно с силою, явленною перстнем в лице Иосифа, Даниила, Фамари и блудного сына, упоминаемого в евангельской притче, утвердил обручающихся в вере, единомыслии и любви, и даровал им Ангела Хранителя во все дни их жизни».

Наконец произносится краткая ектения: «Помилуй нас, Боже…», какая бывает в начале утрени, с присоединением прошения об обручающихся. Этим оканчивается обручение.

Венчание начинается с возглашения священника: «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе». При пении 127-го псалма: «Блажени вси боящиися Господа», восторженно рисующего блага богобоязненной семьи, жених и невеста с зажженными свечами следом за священником подходят к поставленному среди храма аналою с крестом и Евангелием.

Перед аналоем священник, по Уставу, должен объяснить, что такое христианский брак как таинство и «как жить в супружестве богоугодно и честно». Потом он спрашивает жениха и невесту, «имеют ли они непринужденное взаимное согласие и крепкое намерение вступить в брак и не обещались ли они другим». Вопрос этот касается не формального обещания жениха или невесты жениться или выйти замуж за кого-то другого, а конкретно — не вступали ли жених и невеста в незаконное сожительство, не имеют ли перед кем обязательств.

После ответов жениха и невесты о добровольном вступлении их в брак совершается венчание, состоящее из великой ектении, молитв, возложения венцов, чтения слова Божия, питья общей чаши и хождения вокруг аналоя.

По окончании положенных молитв священник, приняв венцы, поочередно осеняет ими крестообразно жениха и невесту (давая целовать самый венец) и возлагает на их головы, как награду за сохраненную ими чистоту и целомудрие до самого брака, а также как знак брачного соединения и власти над будущим потомством.

При этом священник произносит:

«Венчается раб Божий (имя) рабе Божией (имя)» или «раба Божия (имя) рабу Божию (имя), во имя Отца и Сына и Святаго Духа».

Венцы возложены, и священник трижды благословляет жениха и невесту вместе обычным иерейским благословением, произнося:

«Господи Боже наш, славою и честию венчай я» (их).

Возложение венцов и молитвы признаются в богословии совершительными — это главный момент таинства брака.

Затем произносится прокимен: «Положил еси на главах их венцы» — и читается Апостол и Евангелие, из которых в первом (Еф. 5, 20–33) раскрывается учение о существе и высоте христианского брака, обязанностях мужа и жены и показывается первоначальное установление и знаменование брака, а во втором (Ин. 2,1–11) — повествование о посещении Иисусом Христом брака в Кане Галилейской и о претворении там воды в вино, показывается богоугодность христианского брака и присутствие в нем благословения и благодати Божией.

После прочтения Евангелия произносится ектения: «Рцем вси», и после возгласа — молитва о брачующихся, в которой испрашивается им у Господа мир и единодушие, чистота и непорочность, достижение маститой старости и непрерывное соблюдение заповедей Божиих.

Молитва о новобрачных завершается просительной ектенией за всех верующих. Затем следует преподание мира и молитва главопреклонения.

Молодым выносят «общую чашу» с вином в воспоминание того, как Господь благословил вино на браке в Кане Галилейской; священник благословляет ее с молитвой и трижды преподает жениху и невесте поочередно.

Затем священник соединяет правые руки новобрачных, покрыв их епитрахилью, как бы связав их руки пред Богом, знаменуя тем их соединение во Христе, а также то, что муж чрез руки священника получает жену от самой Церкви, и обводит новобрачных троекратно вокруг аналоя. Обхождение совершается во славу Святой Троицы, которая таким образом призывается во свидетельство обета.

Во время обхождения поются три тропаря. В первом из них, «Исаие, ликуй…», прославляется воплощение Сына Божия, Его рождение от преблагословенной Девы Марии и тем торжественно напоминается о Божественном благословении чадорождения. Во втором тропаре, «Святии мученицы…», прославляются и призываются к молению за нас подвижники и мученики. Наконец, в третьем тропаре, «Слава Тебе, Христе Боже», прославляется Христос как похвала апостолов и радость мучеников и вместе радость и слава новобрачных, надежда и помощь их во всех обстоятельствах жизни.

После троекратного обхождения священник снимает венцы с новобрачных и при этом говорит каждому из них особые приветствия, в которых желает им возвеличения от Бога, веселия, умножения потомства и хранения заповедей. Затем он читает две молитвы, в которых просит Бога благословить сочетавшихся браком и ниспослать им блага земные и небесные.

По принятой практике после этого читается молитва на разрешение венцов «в осьмый день». Раньше эту молитву читали над молодоженами в восьмой день их брака, но сегодня она произносится сразу после венчания.

В завершение обычно бывает краткий молебен, после чего хор исполняет «Многая лета!».

Как в прежние времена, так и сегодня, после окончания таинства священник вручает мужу его жену, соединяет их руки и велит поцеловаться. После чего говорит наставление: чтоб жили дружно, ходили в церковь, подавали милостыню бедным, молились, детей учили, друг друга любили, жена чтоб слушалась и боялась, а муж чтоб любил и зря не наказывал.

Во как!

Некоторые особо благочестивые новобрачные падали мужу в ноги, а те прикрывали их полой своего кафтана, показывая тем самым свою заботу и защиту.

Ну а после всего вышеперечисленного вся честная компания отправлялась к брачному пиру. Теперь уже молодых сажали вместе, свадебный поезд с гиканьем, песнями, плясками и прочими безобразиями объезжал всю деревню и окрестности, по дороге его ловили односельчане, натягивали веревки, устраивали завалы или становились цепью и требовали выкуп.

В доме жениха тем временем готовили столы и ждали молодых. Встречали их родители жениха с иконами и хлебом-солью. После того как молодые по очереди откусывали от каравая, его разламывали у них над головами и вручали половинки. Эти половинки муж с женой хранили всю жизнь.

Да, и еще одна очень важная деталь: после венчания молодой жене расплетали косу и делили ее на две. «Укручивали», косы укладывали вокруг головы и надевали кику, головной убор замужней женщины.

Толик. Попытка № 3

Соблюдение всех свадебных обрядов было обязательным лишь в случае, если брак был первым хотя бы у одного из молодоженов, вдовцы и вдовицы вступали в повторные браки гораздо скромнее.

Третий брак, который в принципе являлся большой редкостью, проходил без венчания, так как не одобрялся церковью. Четвертый брак и вовсе был запрещен, однако дети от него все же считались полноправными наследниками.

То, что мы называем сегодня «свадьбой», — лишь слабый отголосок обрядово-магического действа, развивавшегося в течение столетий. И, несмотря на то что традиционный ритуал выродился в довольно нелепую церемонию, даже сейчас, столько столетий спустя, редкая свадьба обходится без традиционного каравая, без фаты, и уж точно сложно себе представить свадьбу без обмена кольцами.

* * *

Настя выходила замуж в третий раз.

Холодно было. Мороз за двадцать. Но жена все-таки решила поехать, она договорилась с Федором, тот обещал подхватить их с Леной у метро и отвезти туда и обратно.

Настя пригласила, как обычно, всех. Но я точно знал, Виктор с женой не поедут, Локтева в городе не было. Одним словом, общих друзей-знакомых почти никого.

Мне было жаль жену. Я попытался ее отговорить, но безуспешно.

— Нет, нехорошо, — она покачала головой, — все-таки венчание…

И она уехала.

* * *

С Леной встретились в метро, добрались до последней станции. Вышли, огляделись. Оказалось, они опоздали, и Федор чуть не уехал без них. Когда сели к нему в машину, и у него, и у его жены лица были недовольные. Аня смутилась, долго извинялась, приняв недовольство на свой счет. Они поморщились. Аня замолчала. Лена тоже нахохлилась. Всю дорогу не разговаривали.

Настя и Толик теперь жили в маленькой деревушке в Подмосковье. Родители Толика купили там дом. И подарили молодым.

Настя с огромным воодушевлением рассказывала о своем доме, призналась, что всегда мечтала жить вдалеке от суеты, на лоне природы. Ее признание удивило Аню, Настя была настоящей дочерью мегаполиса, со всем вытекающими. Как это она так вдруг превратилась в деревенскую жительницу?

С самого лета, то есть с момента покупки дома, Настя звала в гости, но Аня так и не решилась, хотя Лена ездила несколько раз, и даже хвалила место. Деревенька на холме, церковь, родники, лес…

Вскоре машина подкатила к храму из красного кирпича, следом за ним выстроились вдоль единственной улицы дома. У храма несколько машин, люди…

— Вроде успели, — негромко произнес Федор. Припарковаться было негде. Узкая дорога и заборы. Приткнулись у чьих-то ворот. Аня выбралась из машины, за ней Лена и Ольга.

Побежали к храму. Во дворе за простым деревенским забором еще не успели убрать строительный мусор. Наверное, недавно завершилась реставрация. Аня поздоровалась с какими-то незнакомыми людьми, спросила, началось ли венчание. Могла бы и не спрашивать.

— Нет еще, не все собрались, — ответили ей, — а вы со стороны кого?

— Невесты…

— А… ну проходите внутрь, а то замерзнете.

Аня переглянулась со своими спутниками.

— Предлагаю к Насте домой пойти, — сказала Ольга.

— Далеко?

— Через забор, — усмехнулась она.

За забором Аня и увидела впервые Настин новый дом. Небольшой, приземистый, с разноцветными стенами: розовыми, голубыми, желтыми… Она бы сразу догадалась, чей это дом, просто забор высокий, не разглядела.

Тропинка к крыльцу от калитки. Уже хорошо протоптали, широко. Дверь обита войлоком. Детские игрушки в сенях…

Навстречу выскочил Настин сын, что-то крикнул, распахнул дверь, на Аню повалило паром. Она услышала женские голоса и детский плач. Говорили на повышенных тонах. Кто-то приказал мальчику закрыть дверь и не выстуживать дом.

Аня с Леной замялись. Но не Ольга, она бесцеремонно толкнула дверь и поманила их за собой.

Аня вздохнула и шагнула в дом. Из сеней они сразу попали на кухню, из нее, как и в доме Аниной бабушки, было три выхода. На улицу, откуда только что вошли Аня и ее спутницы; прямо — дверь была открыта, и Аня догадалась, там ванная; и направо — видимо, в другие комнаты.

У стола сидели две старушки, чинно сложив руки на коленях, очевидно — бабушки, но где чья, Аня не знала. Поздоровались, бабушки молча качнули головами.