Ирина Щеглова - Уж замуж невтерпеж

Не хочу никого обидеть, но бизнес есть бизнес, как бы мы к нему ни относились. Леву судить не берусь, поскольку видел, как маются брошенные Настей мужики. Тут не только на Гоа, на Луну улетишь!

По-видимому, Леве после всевозможных практик и священнодействий полегчало, причем значительно. Во всяком случае, он нашел в себе силы вернуться на родину и, будучи уже здесь, собрать единомышленников и создать с их помощью некую коммуну.

Сейчас это называется модным словом «экопоселение». Во всяком случае, Настя именно так охарактеризовала место, куда она отправилась с младшей дочерью, чтоб осуществить «совместный проект» с Левой и его экопоселянами. Настя пыталась соединить какие-то свои психотренинги и духовные практики, якобы наработанные Левой. И никак не меньше.

И вроде бы у них обо всем было договорено, Настю должны были ждать, встречать, помогать и слушаться. Сына и среднюю дочь удалось пристроить к бабушкам. Младшую Настя потащила с собой, «я же ее грудью кормлю».

Ехать надо было куда-то под Казань. И первое разочарование настигло Настю на вокзале, где ее никто не встретил. Дозвониться она не смогла, как ни старалась. Хорошо, что знала примерно, куда надо ехать. Расспросила местных, ей объяснили, назвали номер автобуса и сказали, как его найти.

Измученная жарой, с тяжелым рюкзаком и ребенком на руках, Настя все-таки отыскала автобус. Водитель, взглянув на мамашу, сжалился и пообещал остановить именно там, откуда ей ближе всего будет идти.

Она не успела ни поесть, ни купить воды. Дочь требовала еды. А Настина грудь была пуста. На остановке сердобольные пассажиры купили ей воды. Настя держалась стоически. Еще немного, и она получит все, что ей необходимо. Не встретили — ничего страшного. Она была уверена: недоразумение скоро разрешится.

Наконец автобус остановился у развилки, с Настей вместе вышли несколько других пассажиров и на пальцах описали, куда и как идти.

Настя еще раз проверила телефон. И снова ей никто не ответил. Но, что делать, надо идти, раз уж приехала.

По дороге ее догнал «жигуленок», пожилая чета пригласила Настю садиться.

Как же она одна с такой крошкой!

Посыпались вопросы: «К родне приехала? Почему же никто не встретил?»

Настя отвечала обстоятельно, мол, недоразумение вышло. Ничего страшного, мир не без добрых людей.

Пожилая пара недоверчиво качала головами, благодетели смотрели сочувственно и переглядывались.

Ее довезли почти до места.

Выбравшись из машины и отблагодарив стариков, Настя огляделась. Несколько домов стояли на окраине, на отшибе от остальных деревенских построек. Ей указали на них. Настя нашла узкую тропинку среди зарослей травы и побрела, уже ни на что особенно не надеясь.

Она выбралась на небольшой вытоптанный пятачок перед домами и увидела возившихся в пыли голых детей. Ее сразу же неприятно поразили раздутые животы и бритые головы малышей. Дети едва повернули к ней головы и равнодушно отвернулись. Из-за дома медленно вышел мужчина, тоже почти голый, если не считать закатанных по колени штанов неопределенного покроя и цвета. Мужчина выглядел полуживым, черным от солнца, но не здоровым деревенским загаром, а будто он был покрыт синюшным налетом. Он не производил впечатления здорового человека — впалая грудь, опущенные плечи, позвоночник выпирал из-под сухой пергаментной кожи, лицо старика или мумии…

Настя слегка струсила.

Мужчина так же равнодушно взглянул на нее и вошел в дом.

Настя окончательно растерялась. И даже хотела повернуть назад. У нее появилась мысль о том, что она сейчас пойдет в деревню, там попросится к кому-нибудь на постой, отдохнет немного и уедет.

Вдруг из дома, куда вошел мужчина, появилась женщина, мало чем отличавшаяся от мужчины. Она смотрела прямо на Настю и молчала.

— Здравствуйте, — неуверенно поздоровалась Настя. Женщина медленно кивнула. Настя немного осмелела: — Я Настя, вас должны были предупредить… Лева, он… мы с ним договаривались…

— Да, — перебила ее женщина. — Мы вас ждали.

Настя уставилась на нее во все глаза: «Ждали?!»

— Я… Меня никто не встретил, вот, добралась сама, ничего, нормально, только устала… Лева говорил, что… Кстати, он где, мне надо его увидеть!

— Его нет, — коротко ответила женщина.

— А-а, — только и произнесла Настя. Вот так незадача! Выходит, зря ехала… Но почему же Лева не предупредил?

— Входите, — пригласила женщина. Настя и испугалась, и обрадовалась одновременно. Она действительно ужасно устала. Ныли плечи, все тело покрылось потом и пылью. Маленькая Лиза беспрестанно капризничала, наверное, хотела пить.

Настя осторожно поднялась по деревянным ступеням крыльца, прошла мимо женщины в раскрытую дверь, в прохладный сумрак деревенского дома.

В комнате ей навстречу поднялись со скамейки несколько женщин, давешний мужчина, опустив голову, тут же вышел.

Настя поздоровалась и с облегчением сбросила рюкзак прямо на пол. Она осторожно присела на край скамьи напротив почти бесплотных женщин. Ребенка все еще держала на руках.

— Простите, мне бы помыться с дороги и немного молока…

Женщины переглянулись. Та, что встретила ее на крыльце, переспросила:

— Молока? Мы не едим молока…

Настя запнулась.

— Ой, извините, я не знала. Просто я кормлю ребенка грудью, поэтому мне надо, понимаете? — Она старалась говорить медленно, четко произнося слова, ей почему-то казалось, что женщины не совсем адекватны, что ли… — Здесь ведь есть магазин? В деревне, я имею в виду? Если бы кто-нибудь сходил, я напишу список и деньги… ужасно есть хочется.

Женщины слушали ее с ничего не выражающими лицами, наконец та, что ее встретила, отозвалась:

— Мы не ходим в деревню. Если вам хочется есть, разуйтесь, походите по крапиве босиком — и сразу полегчает. У нас там за домом много крапивы…

Настя сначала не поверила своим ушам, может, шутит? Но нет, у женщины было абсолютно равнодушное лицо, с таким же, почти неживым выражением, как и у мужчины, и у других женщин, как, наверное, у всех здешних экопоселян. «Куда я попала?!» — подумала Настя, но вслух, конечно же, ничего не сказала. Надо было срочно принимать какое-то решение. Она могла что угодно думать об этих людях, но лезть со своим уставом в чужой монастырь не имело никакого смысла. Глядя на женщин, Настя не представляла себе, о каких тренингах и практиках можно с ними говорить. Невооруженным глазом видно, они истощены и оттого так равнодушно-медлительны. У детей раздуты животы: рахит, гельминты? то и другое? Настя поежилась и с преувеличенной бодростью обратилась к поселянкам:

— А речка или пруд есть?

Да, речка была, и совсем неподалеку. Настя обрадовалась и, пообещав хозяйкам, что скоро вернется, откопала в рюкзаке полотенце и мыло (последнее, кажется, тоже вызвало неодобрение), схватила Лизу и отправилась мыться.

Речка оказалась удивительно чистой, поэтичной, украшенной лилиями, с медленным течением, теплой прозрачной водой и песчаным чистым дном. Всласть выкупавшись и вымыв ребенка, Настя потихоньку сбегала в деревню, купила парного молока и, не думая о последствиях, наелась, закусывая свежим батоном. Покормила Лизу, сидя на чьей-то скамейке. Подобрела, осоловела от еды и вернулась в экопоселение.

Войдя в дом, где оставался ее рюкзак, Настя радостно улыбнулась сидевшим там, кажется, в прежних позах женщинам и завалилась спать на лавку, бросив предварительно спальник. И она, и дочь уснули мгновенно.

Лева появился только на следующий день. Он выглядел чуть лучше других поселян, хотя выражение лица его тоже приобрело некую отстраненность. Он нежно улыбался, глядя на Настю и Лизу, но так же нежно он улыбался всему, что видел.

Настя даже не пыталась его упрекать. Что с человека взять, он же не в себе…

Лева, улыбаясь, попросил давешнюю женщину позвать всех на собрание. Настя с жалостью и недоумением смотрела на изможденных людей, молчаливо стоявших на пятачке перед домом. Что ими двигало? Ради чего все это? В чем их вера?

Лева, весьма замысловато выражаясь, долго объяснял что-то своим подопечным или адептам, кто их знает. Они смотрели на него равнодушными глазами. Потом он кивнул и попросил Настю, чтоб та объяснила, чего она хочет. А Настя уже ничего не хотела. Начала было рассказывать о своей методике психотренингов, об идее соединить тренинг с духовной практикой. Но сбилась под равнодушными усталыми взглядами. Как можно грузить голодных, истощенных людей всякой околонаучной ерундой?! Ей, только что тайком сбегавшей в деревню и налопавшейся колбасы! Она же не комендант концлагеря, в конце концов!

А Лева все так же блаженно улыбался, а люди на пятачке все так же стояли и молча смотрели, нет, некоторые устало опускались на землю и сидели, скрестив ноги.

На следующий день она собралась уезжать.

Восторженно поблагодарила всех, заверила, что получила незабываемый опыт, который непременно пригодится ей в дальнейшей работе над диссертацией и бла-бла-бла…

Лева даже соизволил довезти ее в город, к поезду.

Она садилась в вагон, смотрела на него и не видела прежнего Левы. Ничего не осталось в этом человеке родного, все было чужим, чуждым, посторонним, незнакомым.

Наверное, и он так же смотрел на нее. «И так даже лучше, — думала Настя, — иначе пришлось бы что-то объяснять…»

Она уехала с таким чувством, словно сбросила с души тяжкий груз. Насте было легко и спокойно.

Больше они не виделись.

Эгоист разрушает жизнь не только близким людям, но и самому себе.

* * *

Если вы спросите меня, как же сложилась дальнейшая жизнь Насти, я отвечу: она по-прежнему живет в доме с разноцветными стенами среди участка с наполовину вскопанными грядками. Ей очень нравится ее дом, да и куда побежишь с тремя детьми?

Дети растут, с детства чувствуя себя взрослыми, потому что Настя не делает скидок на возраст. Иначе не может, ведь и без того приходится поступаться чем-то своим. А Настя эгоистка, она всегда умело пользовалась своим эгоизмом, когда хотела чего-то добиться, но, не имея определенной конкретной цели, не доводила ни одного дела до конца.

Возможно, это не важно и не нужно, ведь свое главное предназначение она выполнила — «расплодилась и размножилась». Стоит ли требовать от нее большего?

Как-то уживается с мужем.

Егор вернулся из Красноярска с молодой женой. Теперь он заведует сетью фирменных магазинов оргтехники. Он снова стал отцом.

У Виктора и Маши тоже трое детей. У Федора и Ольги не меньше. Катя Медкова не отстала от подруги, родила троих, правда, в первом и единственном браке. Саня Локтев женился второй раз и растит сына.

Жизнь идет…

У меня под окнами каждую субботу неизменно празднуются свадьбы. Ну и на здоровье.

Вот что писала в 1894 году Рут Смитерс, «возлюбленная супруга» преподобного Л.Д. Смитерса, пастора Аркадской методистской церкви, «касательно поведения в интимных супружеских отношениях для возрастания духовной чистоты благословенного таинства брака». (Первоисточник: «The Madison Institute Newsletter», Fall Issue 1894: Spiritual Guidance Press, New York City.)

Интересно, что скажет будущая невеста или новоиспеченная молодая жена, прочитав следующее назидание. Я привожу здесь его целиком, комментарии, как говорится, излишни:

«Для чувствительной девушки, имевшей счастье получить правильное воспитание, по иронии судьбы день свадьбы — самый счастливый и самый ужасный день жизни. Положительной стороной является сама свадьба, в которой невеста становится центром внимания в прекрасной и вдохновляющей церемонии, символизирующей ее триумф, когда мужчина гарантирует обеспечение всех ее нужд до конца ее жизни. (Надо бы выделить этот абзац и цитировать его всем мужчинам перед тем, как они соберутся идти в ЗАГС.)

Отрицательная же сторона — это брачная ночь, во время которой невеста должна, так сказать, заплатить за музыку тем, что вынуждена впервые испытать весь ужас половой жизни.

В этой связи, дорогая читательница, позвольте мне поведать вам одну ошеломляющую истину. Некоторые девушки встречают испытание первой брачной ночи с любопытством и удовольствием. Опасайтесь подобного отношения! Эгоистичный и похотливый муж может легко извлечь выгоду из такой жены. Никогда не следует забывать главного правила супружеской жизни: ДАВАТЬ МАЛО, ДАВАТЬ РЕДКО И, ГЛАВНОЕ, ДАВАТЬ НЕОХОТНО. (Так вот откуда этот постулат!)

Иначе то, что могло бы быть истинным браком, способно сделаться оргией полового вожделения.