Куда? Я уже итак падаю, сколько гребаного времени в твою чёрную дыру, а ей всё нет ни конца, ни края. И она на самом деле абсолютно чёрная, живая и осязаемая. И она переминалась с тобой, с твоими движениями, с твоим голосом, с соприкосновением твоих рук, плотными холодными ремнями, стягивающими мою щиколотку, колено и даже центр бедра под спокойными и ровными манипуляциями твоих сильных знающих пальцев.

Господи, зачем столько жгутов? Что ты вообще собираешься делать со мной после такой основательной фиксации? И что со мной такое вообще? Почему я задыхаюсь не сколько от страха, сколько от твоих проделанных надо мною действий, от твоих успокаивающих ласк и предстоящей пугающей необратимости?

Второй ногой на противоположную подставку, набрасываешь следующую петлю кожаного ремня на вторую щиколотку, и я едва не теряю сознание. А может я уже давно его потеряла, так как не могу найти в себе силы, чтобы закричать и взмолиться. Мне же страшно! Боже, мне ещё никогда не было так страшно! Тогда почему я ничего не делаю, почему не умоляю тебя остановиться и развязать меня обратно? Чего я до сих пор жду? Зачем позволяю тебе чувствовать это, кормить тебя своими ощущениями и паникой, наслаждаться моей уязвимостью и слабоволием, моим нескрываемым желанием и возбуждением. Боже всемилостивый! Так тебя бояться и так хотеть! Это не может происходить наяву, подобные чувства здесь несовместимы, только во сне... В нашем общем сне, где мы бодрствуем вопреки всем законам реальности!

Последняя не слишком тугая, но и далеко не слабая петля поверх моего левого бедра, с уже знакомым щелчком пряжки ремешка настоящими осязаемыми иглами ментоловой анестезии под кожу, а я боюсь пошевелиться, словно попытка проверить крепость этой пугающей до смерти фиксации только усугубит моё состояние. Я не хочу верить в это! В то, что я связана тобой и теперь не смогу вырваться, как бы ни старалась! Господи! Я же сама только что позволила тебе привязать себя. Как такое могло случиться? Что ты со мной сделал, заставив забыть всё на свете, кроме одного тебя? Тебя и твоих оголённых извращенных желаний, пущенных мне в кровь нейропаралитиком и сладчайшим галлюциногеном!

И чем дальше эти секунды вливались в мои вены, надрывной аритмией взбесившегося сердца, тем четче и глубже я испытывала эти сумасшедшие ощущения, окружающую черноту, твои ускользающие движения, вибрирующие молекулы и пульсирующие волны многослойного кокона твоей живой уплотняющейся тьмы.

И я на самом деле не понимала, где потолок, а где пол... ты не просто меня распял и повязал по рукам и ногам неразрывными жгутами своей изощренной психосоматической и психофизической клетки, ты погрузил меня и сознанием и телом в эту невесомость, оголив на изнанку мои нервы со сверхчувствительностью психики и тела, усилив и обострив их в несколько раз! Я прекрасно слышала и чувствовала буквально всей поверхностью эпидермиса твои передвижения, разве что теряясь в определении расстояния, но только не в сенсорной вибрации твоих обжигающих мыслей, эмоций и желаний! И я уже сама не понимала, чем меня так выбивало, страхом потери твоих прикосновений, или то что ты куда-то отходил в сторону, в неизвестном для меня направлении...

- Эллис, я уже сотню раз тебя просил... расслабиться... ну же!

Твои вернувшиеся шаги и мягкое бесшумное движение у моих раздвинутых ног... боже, всего в ничего от моей раскрытой промежности, горящей воспаленной киски! И я чувствую ягодицами почти полностью приподнятых над краем холодного "сиденья" кресла остужающую границу прохладного воздуха комнаты, понимая, что тебе ничего не стоит сократить её или попросту стереть в абсолютное ничто. И меня начинает топить этим выжигающим разрядом, едва не трясти от его циклического тока, лишь от невесомого соприкосновения с невидимой паутиной близости твоих ног в нескольких микронах от моей возбужденного клитора и истекающей щелочки вагины. И я вскрикиваю, дергаюсь всем телом, когда охлаждающее движение надо мной неожиданно накрывается плотным оттиском твоей ладони в кожаной перчатке. И в этот раз оно было куда сильнее и шокирующей, как будто низ моего живота под твоими спокойными пальцами превратился в мягкий воск. Надави, продави по моей коже ещё плотнее и глубже, и ты достанешь основание моих оголенных нервов вместе с внутренностями! И мне реально кажется, что я чувствую скольжение подушечек твоих фаланг насквозь, прямо по позвоночнику, внутри и снаружи, с бешеными спиралями неописуемой отдачи по стенкам того же влагалища и немеющей поверхности раскрытой перед тобой вульвы.

Самая блаженная и нестерпимая из твоих ласк, с пугающей резью стягивающих ремней на руках и ногах в попытке податься совсем немного вверх за тобой или сжаться. И я не пойму, чем меня так затягивает, глушит остатки здравого разума, превращая в одержимое тобою существо: твои чувственные касания или болезненное трение от жгутов, или и то и другое вместе?

- Будешь так напрягаться, ощущения притупятся, и не сможешь уловить самых глубоких и вскрывающих! И не забывай дышать... – о да, как раз в момент скольжения твоей ладони по центру моей груди, через несколько дюймов к шее с последующим обхватом-переплетением твоих нежных пальцев поверх моего горла.

Я перестала дышать и слышать дикий пульс своего сердца, когда их давление слилось с коротким свистом, разрезавшего воздух тугого и плотного лезвия неизвестного происхождения. Я даже сперва не поняла или не ощутила, как именно его длинная, гибкая и тонкая змея соприкоснулась со мной, скользнула по моей груди, рёбрам и животу слегка наискосок коротким жалящим хлопком, оставив самый широкий и более ощутимый след на растертом соске. Всего ничего, несколько мгновений и её фантомное лезвие резануло по оставленной полосе разгорающейся вспышкой настоящей физической боли, оставив напоследок вершину груди – вонзив в неё ошпаривающим ожогом взорвавшихся искр вибрирующего тока. Я даже не успела понять, что произошло, не то, чтобы вскрикнуть, вернее, не сумела, от той же неожиданности и накрывшего под твоими пальцами мое горло панического удушья. Только интуитивно сжаться и захлебнуться изумленным всхлипом.

Она уже растекалась по мне и не только по разгорающемуся болевому следу на груди и животе, она вогнала свои раскаленные иглы в мой оцепеневший мозг, резанула острыми спиралями тугих струн по всем нервным окончаниям и рецепторам, как снаружи, так и изнутри, закоротив высоковольтной дугой в костной ткани пульсирующими разрядами. Я так и не приняла до конца в свой шокированный разум того факта, что ты меня только что ударил! И не то, что просто ударил, или слегка и ненавязчиво шлепнул, а по настоящему, с той вложенной твоей рукой в выбранный предмет пыток силой, от которой на коже остаются болезненные отпечатки, ссадины и синяки. И она накрыла меня моментально, вымораживающим испугом, нестерпимым жжением, острыми спицами под кожу и... горячим влажным вакуумом твоего рта...

Бл**ь, вот тогда я действительной едва не выгнулась, не вскрикнула и не забилась в натянувшихся дополнительной резью на руках и ногах ремнях. Это было что-то невообразимое, за пределами здравого восприятия, одни лишь обострившиеся и слившиеся воедино несовместимые ощущения боли и наслаждения... И ты действительно вел по горящему ожогу на моем животе и ребрам бархатной змейкой своего языка, то ли ещё больше растирая этот след до более болезненного "пореза", то ли притупляя часть неутихающего жжения под прохладной пленкой оставленной влажной дорожки твоей слюны. И я уже просто отказывалась не то, что думать, даже пытаться анализировать происходящее! Ты топил меня с головой в этом сумасшествии, обрывал любую попытку всплыть и глотнуть чистого воздуха. И я не понимала, что со мной, почему меня не рубит окончательно этой болью, не разрывает на части страхом и желанием разрыдаться?.. Почему я задыхаюсь от приступа запредельной эйфории, когда твой рот накрывает мой стонущий сосок, вобрав его с частью вершины грудки в твой горячий анестезирующий вакуум. Мне ведь кажется, что его рвет и буквально до крови тонкими лезвиями резаной раны, прожигая насквозь до самого позвоночника, но ты перекрываешь эту резь, точечным скольжением языка, растирая и меняя направление боли в иное русло, превращая её в раскрытые бутоны распускающегося болезненного наслаждения, возвращая часть нестерпимых вспышек в воспаленную пульсацию клитора и перенапряженной вагины. Боже, и чем ощутимей движения и "толчки" твоего языка по пылающему соску, тем сильнее отдача их фантомных ударов по стенкам сокращающихся мышц влагалища.

И я реально не соображаю, где боль, а где сладкая патока нарастающего наслаждения, и почему вместо того, чтобы молить тебя остановиться и больше не бить меня, я поддаюсь тебе на встречу, в желании раскрыться ещё больше, показать, насколько сильно я схожу с ума за тобой, как меня накрывает одна из самых твоих неожиданных ласк – твой рот и язык на моей груди. Это не может быть явью, я точно сплю! Но эти ощущения, выписываемые тобою, твоей рукой и языком были обострены в сотни раз, такое во сне не прочувствуешь и особенно с накрытыми глухой чернотой глазами. Как и явственно разобрать оттиск твоих зубов, прикусивших мою грудь неожиданным укусом под растертым до состояния оголенной раны соском.

Я не вскрикнула от неожиданности и новой сладкой боли только потому, что твои пальцы сжали моё горло в этот самый момент, и когда ты резко поднялся надо мной, когда меня оглушило новым и самым необычным ощущением – прикосновением какого-то инородного предмета к моей щеке. И то, что это были не твои пальцы, я поняла по его очень холодному и далеко не твёрдому скольжению.

- Эллис, дыши! Не забывай дышать, глубоко, диафрагмой... – да, чтобы я насыщала кровь и мозг большими дозами отравленного твоей тьмой кислорода, чтобы у меня ещё сильнее кружилась от тебя голова, и интенсивнее приливало к интимным мышцам, и чтобы это падение казалось ещё более бешеным и нереальным! – Не бойся, это всего лишь стек, тот самый, который используют в верховой езде и во время БДСМ-фотосессий. Излюбленная фишка твоих коллег-фотографов. Разница только в том... – я не сразу поняла, что это был лишь кожаный наконечник стека, тот самый, который резанул меня по соску самым болезненным и точно вымеренным твоей рукой ударом. – Что при правильном и умелом использовании, он может стать опасным оружием, и на игрушку он далеко не тянет.

Ты рисовал его плотной петлей по моему лицу, не спеша выписывая достаточно ощутимые линии по щеке, подбородку, по контуру нижней губы. Его специфический запах врезался в рецепторы обоняния так же сильно и остро, как и его эфирный привкус в мой приоткрытый ротик. Мне только и оставалось, как сдерживаться от желания расплакаться, задыхаясь под топящими приливами более ненормальных импульсов – реакции моего тела на твой ровный звучный голос, на твои изощренные действия пресыщенного палача-эстета – движения, касания, давления пальцев твоей левой руки на горло, удерживающих мою голову самой надежной и осязаемой фиксацией. На скольжение наконечника стека по моей шее, как раз возле вжатых в мою кожу подушечек твоих фаланг, до самой яремной впадинки, по ключицам, по выступающим ребрам грудной клетки под ключицами, мягким полукругом поверх полушария левой грудки, заставив дрожать при соприкосновении с уже растерзанным тобою соском. Новые вспышки неуемного вожделения не заставили себя долго ждать, хлынув обжигающими волнами по всем эрогенным каналам и воспаленным узлам порочной истомой. Мне только и оставалось, как немощно сжать собственные пальчики на руках и ногах, мечтая вцепиться ими во что-то более упругое и... живое.

- И только от Мастера зависит, что он делает с тем или иным тематическим девайсом, как и для чего хочет его применить, а, главное, каких достичь результатов.

Ты прижал всю гибкую трость стека к моему торсу, в одном дюйме от линии твоего первого удара, дав прочувствовать весь потенциал и возможности этого орудия пыток, как и подвести к осознанию, что это не обычная демонстрация с сопроводительными пояснениями.

- Всё что тебе нужно знать, Эллис, это то, что ты будешь чувствовать и получать при взаимодействии с подобными девайсами, с отмеренными моими руками наказаниями и... поощрениями!

Я всё равно не ожидала, что ты сделаешь или повторишь это снова. Я даже не успела уловить этого момента, когда ты отнял стек от моей кожи и опустил обратно, но с совсем другой силой и воздействием применения. И в этот раз я все же вскрикнула, абсолютно не соображая из-за чего – из-за нового испуга или новой вспышки обжигающей боли. И она совершенно не хотела притупляться под большими дозами нескончаемого адреналина, разгораясь вторым длинным "рубцом" и задевая своей выжигающей волной первый. Хорошо, что на этот раз ты не тронул моего соска, хотя гореть и стенать под острой резью второго удара он меньше не стал. И меня снова сорвало в эту смертельную пропасть вынужденного принятия очередного шокирующего факта – я опять ничего не сделала, чтобы воспротивиться тому, что ты со мной делал, не взмолилась остановиться, прекратить... потому что это была не просто физическая боль. Она давала мне чувствовать нечто большее, держаться за твою реальность отрезвленным разумом и растворяться в её тлеющих искрах, стекающих вязкой волной наслаждения к эпицентру физического и эмоционального возбуждения.