— В подвалах аббатства? Нет, твоя сестра отказалась отвести меня туда. Она сказала, что в детстве ее преследовали кошмары, потому что она думала, что там жили души монахов.

Девон поджал губы.

— Думаю, причиной кошмаров были ее бессовестные братья, которые рассказывали ей ужасные истории с привидениями этих монахов. — Он насупил брови, когда вспомнил некоторые особенно яркие детали из своего детства. — Возможно, говорилось и о паре-другой пауков.

Ребекка неодобрительно покачала головой, затем заговорила о другом:

— Я слышала, вы много работали сегодня.

— Да, и завтра моим рукам придется потрудиться, и послезавтра тоже, если продолжится эта погода.

— Далеко не все землевладельцы поступили бы так, как ты, — задумчиво и уважительно произнесла она. — Ты взял в руки лопату и работал наравне с арендаторами. Уверена, что сегодня ты проявил настоящую преданность своей семье, заслужил уважение.

Он соскользнул в ванну и окунулся с головой, оставаясь мгновение под водой, затем поднялся на поверхность и вытер лицо тыльной стороной руки.

Она заметила волдыри и мозоли на его ладонях.

— О Девон. — Она взяла его ладонь и поцеловала ее.

— Я выживу, — успокоил ее муж. — Хотя у меня нет такой же уверенности относительно полей.

— Дождь прекратится, — заверила его Ребекка. — Это просто ненастная весна, и ничего более. Скоро придет лето, и все мы будем жариться на солнце, моля о прохладе.

Девон положил голову на гладкий край ванны.

— Надеюсь, ты права. Ради моего отца.

— Я уверена, что права.

Ребекка взяла кусок мыла и намылила руки, затем встала, подошла к мужу со спины и начала мыть ему голову. Он закрыл глаза и расслабился, пока она массировала его череп и терла виски большими пальцами. Он наслаждался движениями жены и ощущением, что его плоть под водой начинает пробуждаться.

— Ты — богиня, — признался он.

— Нет, я — твоя жена. Теперь смывай мыло. — Она поцеловала его в лоб, затем обошла ванну и взяла в руки губку.

Он опустился в ванну с головой, затем вынырнул и протер глаза. Потом лег на спину, пока Ребекка терла его шею, грудь и плечи, вниз до пупка и еще ниже.

Ей достаточно было взглянуть в его глаза, чтобы понять остроту физического желания, пробежавшего по его телу, и грешные мысли в голове.

— Ты хочешь, чтобы я тоже влезла в ванну, или предпочтешь присоединиться ко мне здесь?

— Я хочу, чтобы ты дала мне полотенце.

Улыбаясь, она взяла полотенце и протянула ему. Он поднялся из горячей ванны, вода стекала вниз по его обнаженному телу и шумно падала в ванну, а кожа блестела в свете огня в камине.

— Я должен заранее извиниться, — предупредил он. — После дня такой работы вряд ли у меня будет достаточно сил…

— У меня хватит сил для нас обоих.

Она держала полотенце, пока он вылезал из ванны, но Девон не воспользовался им. Он взял его у нее из рук и небрежно бросил на коврик. Вода капала с него, он оставлял мокрые следы за собой, когда, обнаженный, шел за ней к кровати.

— Ты собираешься намочить и меня? — спросила Ребекка, отступая назад.

— Разумеется, так что тебе лучше раздеться. — Он указал на ее ночную сорочку.

С озорным блеском в глазах она стянула ее через голову и предстала перед ним обнаженной.

Он замер на месте, любуясь грациозной округлостью ее грудей, изгибом бедер и соблазнительным треугольником вьющихся волос между ними.

Девон вспомнил их острый разговор в день свадьбы, горькое чувство, которое он испытал в тот момент, когда ее отец сообщил, что она, оказывается, была помолвлена с другим.

Он все рассказал ей о Мэри Энн в тот день. Ну, почти все. Он просто опустил некоторые детали. И с некоторой тревогой подумал о том, что какие-то детали из ее прошлой жизни он, возможно, не знал.

Девон приблизился к жене и положил руки ей на бедра.

— Признайся. Он когда-нибудь касался тебя?

Ее изящные бровки нахмурились.

— Кто?

— Раштон.

Она выглядела разочарованной — он прервал то, чем они собирались заняться, вновь подняв эту дурацкую тему.

— Какое это имеет значение?

— Просто скажи мне.

— Зачем? Что хорошего выйдет из того, что ты узнаешь что-то новое? И почему ты хочешь знать?

Девон неожиданно понял, что зачем-то выуживает из нее интимную информацию, не касающуюся их любовных отношений, и эта мысль была отвратительна ему.

Но больше всего его тревожило, что она не ответила на его вопрос.

Его молодая жена вздохнула и легла в кровать, не заботясь, как всегда, о собственной наготе. Она похлопала рукой, предлагая занять место рядом с ней:

— Иди сюда и ложись рядом со мной.

Он присоединился к ней в постели.

— Скажи мне, Ребекка. Я хочу знать.

Она задумалась, потом начала объяснять:

— Мистер Раштон имел обыкновение приходить к нам на чай, что было очень странно. Мы почти не разговаривали с ним. А на меня он глядел так, что я чувствовала себя крайне неловко.

Ощутив внезапное волнение, Девон приблизился к ней.

— Он когда-нибудь касался тебя? — спросил он на этот раз весьма решительно.

Ее нежное горло шевельнулось, когда она сглотнула.

— Один раз.

Девон собрался достойно встретить все, что она ему скажет, и заранее начал подавлять гнев, который, он знал, овладеет им.

— И что же случилось?

Ребекка снова заколебалась.

— Это произошло год назад. Я не знала, что он приехал к нам. Была в конюшне, вернувшись с прогулки верхом. Он подошел сзади и схватил меня за юбки, разорвав их, когда притянул меня к себе. Он попытался поцеловать меня, но я сопротивлялась, поцарапала ему лицо и убежала в дом. Я ничего не рассказала отцу.

— Тебе следовало это сделать.

— Не думаю, что это что-либо изменило. Отец боялся отказать принимать его, а мне не хотелось взваливать на него бремя вины.

Девон искренне удивился, что его реакцией на ее рассказ был не гнев, а потребность уверить жену, что теперь она была здесь, в Пембрук-Лэлас, в безопасности, что с ней никогда больше не случится ничего подобного. Он коснулся губами ее губ.

— Ни он, ни кто-то другой никогда не коснутся тебя таким образом снова, Ребекка. Если мужчина позволит себе какую-то вольность, я, не колеблясь, проучу его. Я буду без устали преследовать его, пока не накажу.

Она легко укусила его за губу.

— Я думала, ты не хочешь выступать моим защитником. Ведь ответственность за других тяготит тебя…

Она бросала ему вызов, стремясь доказать, что он ошибался, думая, что он — не ее герой.

— Мой долг как мужа защищать тебя.

— Только долг? — спросила она, пристально глядя на Девона. — Это не относится к страсти, ревности, любви?

Сердце громко забилось у него в груди.

— Иногда нам не приходится выбирать между тем, что должно делать, как поступить.

— Ты сожалеешь о своем выборе? — спросила Ребекка, имея в виду, разумеется, их брак.

Испытывая все большую неловкость оттого, какое направление принял их разговор, он перекатился поверх жены.

— Я ни о чем не жалею. Но скажи, ты думаешь, что Раштон попытается снова увидеться с тобой?

— Почему мы обсуждаем это сейчас? — спросила Ребекка. — Ведь ты избегал этой темы всю неделю?

— Право, не знаю. Я всегда удивляюсь своим чувствам, находясь рядом с тобой.

Она приглашающе повела бедрами, маня его, прижимаясь к его возбужденной плоти.

— Сомневаюсь, что он придет сюда. Ведь это Пембрук-Пэлас, а ты — будущий герцог.

Он нежно вошел в ее жаркие складочки, затем остановился.

— На его месте я бы пожелал, чтобы все было решено раз и навсегда. Возможно, даже извинение с твоей стороны за то, что ушла, не сказав ему ни слова. Мне бы, например, захотелось встретиться с человеком, который похитил мою невесту.

Ребекка обняла ладонями его ягодицы, притягивая его к себе ближе и крепче.

— Я тебе уже говорила, что никогда бы не согласилась стать его невестой. И это ему хорошо известно. Он попросту оставит все так, как есть.

Девон толкнулся и проник в нее единственным глубоким толчком. Она восторженно вздохнула, а он начал терять ощущение жизни за пределами этой кровати, его неистовое возбуждение, казалось, не знало границ. Ребекка двигалась словно по спирали, и он ускорил свое движение.

Вскоре страсть затмила все остальное. Они занимались любовью с увлечением, часто меняя позиции, делясь ощущениями друг с другом. Когда оба достигли высшей точки наслаждения, каждый лежал, стараясь обрести дыхание. Огонь в камине затухал.

— Это было изумительно, — сказала Ребекка, вздохнув с глубоким облегчением.

— Как и все предыдущие ночи, — ответил он.

Они тихо лежали, измученные и удовлетворенные. На него наплывал сон, когда Ребекка заговорила:

— Почему ты хочешь узнать все о мистере Раштоне? Неужели ты думаешь, что я что-то скрываю от тебя? И что между нами было нечто большее?

— Признаюсь, какая-то часть меня все еще сомневается.

— Между нами ничего не было, Девон. Абсолютно ничего.

Он повернул голову, чтобы взглянуть на нее.

— И все же меня охватывает гнев каждый раз, когда я представляю, что ты читала ему вслух тот дневник.

— Этого никогда не было. Поверь мне.

Он взглянул на потолок.

— Я верю, И дай Бог, никогда не встречусь с ним. Ради него самого.

Глава 19

Максимилиан Раштон прибыл в Пембрук-Виллидж в экипаже в половине пятого во вторник. Он вошел в гостиницу, сделал комплимент хозяйке по поводу ее платья и снял лучшую комнату. Потом заказал бутылку самого дорогого бренди и удалился к себе.

Утомленный, но непоколебимый в своих намерениях, он наполнил стакан, даже не потрудившись снять пальто. Он поднес его к губам, сделал глоток, потом поставил на стол и принялся размышлять над сложившейся ситуацией.

Теперь, когда он очутился здесь, ему необходимо было осуществить задуманный план, и нужно было продумать все очень тщательно, до мельчайших деталей. Нельзя было сосредоточиться на своем гневе. Сейчас следовало позабыть о своем недовольстве и неудовлетворенности или о том, как ему осточертела эта борьба, когда постоянно рушились все его надежды.

Нельзя было забывать о прошлом, в результате чего он оказался здесь. Он так много трудился в жизни, зарабатывая состояние, совершенствуя навыки делового человека, свои манеры и речь. И был удивлен, столкнувшись в последние годы с возникающим перед ним сопротивлением обстоятельств. С тех же пор, как он приобрел дом, соседствующий с Крейтон-Мэнором, препятствия достигли небывалой высоты. Он сносил одну стену за другой, что становилось все труднее, по мере того как он продвигался в жизни.

Он, Раштон, не мог допустить, чтобы это продолжалось. Вчера в маленькой деревенской гостинице он достал миниатюру своей матери, которую всегда носил с собой, и испытал такой гнев, что в приступе ярости разнес все в пух и прах в своей комнате. При одном воспоминании об этом у него вскипело внутри. Все, чего он желал, — это отомстить за ее смерть.

Все, чего он хотел сейчас и что принадлежало ему по праву, — это окончательная победа, которую он заслужил. И которую заслужили его родители.

Неожиданно он подумал о бальном зале Крейтона. Теперешний граф не использовал его. Зал пустовал весь год — с хрустальными люстрами, покрытыми пылью… и несколькими предметами мебели, спрятанными под белыми простынями, словно, привидения.

Предыдущий граф, конечно, устраивал здесь балы — тот презренный, отвратительный подлец. Именно он построил этот зал на средства от продажи дома Раштонов и семейного дела. Тот человек с дьявольским везением выиграл все это в карты и на следующий же день пришел за своим выигрышем. Он выбросил семью на грязные улицы западного Лондона, нисколько не заботясь о том, как они выживут. Его не остановило даже то, что этим домом владело четыре поколения семьи, а мать Максимилиана ожидала ребенка.

Раштон заскрипел зубами от ненависти. Его мать умерла через три недели после рождения мальчика, который должен был стать братом Максимилиана. В тот же день граф продал их дом, на что и построил этот бальный зал.

Максимилиан давно решил, что этот зал будет принадлежать ему. Он откроет его и повесит на центральной стене портреты отца и матери, Он собирался сделать это, когда станет владельцем имения, и был близок к этому всего две недели назад.

Но, как всегда, перед ним выросла очередная стена. Последовало новое разочарование, потому что Крейтон, этот бесхребетный старый граф, не смог удержать дочь под контролем.