Фергусон не знал, что такое любовь, но очень боялся, что начинает любить Сару. Он никогда не позволял себе подобных слабостей. Он любил свою мать и девочек, конечно. Но это другое. Это было что-то… первородное. Йен чувствовал, что готов убивать, чтобы защитить ее, что он будет готов отдать последнее пенни, лишь бы она была в безопасности. Ничего он не хотел больше, чем видеть, как она смеется, спит, просыпается по утрам. Не было места, в котором ему хотелось бы быть больше, чем здесь, когда он обнимает Сару, согревает ее в холодную ночь, спасает от опасности. Как же ему хотелось, чтобы у него было больше причин сжимать ее в своих объятиях!

Но у него не было на это права. Никогда не будет права, и нужно, чтобы Сара напоминала ему об этом. Йен до сих пор думать не мог об этом мгновении, не вздрагивая. Он попросил ее поехать с ним. Именно так, как будто детали не имеют значения. Он хотел ее. Хотел быть рядом с ней. Остальное могло бы сложиться позднее.

Едва Йен предложил Саре поехать с ним, как тут же понял свою ошибку. Детали, догадался он, очень важны. Он не мог жениться на ней. Он уже сделал свой выбор, и даже если завтра он передумает и решит, что у него нет желания помогать кому бы то ни было, он не сможет отказаться от предложения руки и сердца, сделанного Арден. Не мог он завести и связь у нее за спиной. Он не поступил бы так ни с одной женщиной.

И даже если Арден уйдет с самыми добрыми на свете намерениями, Йен, женившись на Саре, никогда не добьется того, что нужно ему, его людям или ей самой. Он никогда не сможет ввести Сару – незаконнорожденную дочь неизвестного пэра – в мир политики. Женщины будут вовсю критиковать ее, а ведь их языки острее любого ножа. Они запретят своим мужьям сотрудничать с ним, словно само существование Сары может запятнать особо значимое дело, а детей Сары будут чураться, как парий. Он будет видеть, как она съеживается день ото дня – до тех пор, пока от его сильной и умной Сары ничего не останется. У него нет права сделать это с ней, как бы сильно он в ней ни нуждался.

Не мог Йен также уступить основному инстинкту и сделать ее своей любовницей. Не важно, что ее произвели на свет не состоящие в браке люди или что она была замужем и должна была знать правила игры. Не важно, что она должна знать, что любые реальные отношения между ними невозможны. Сара – леди до мозга костей, а истинный джентльмен не может сделать такого предложения леди.

Он завершит свою миссию и отправит Сару назад к ее семье. А потом он женится на Арден – веселой, преданной и практичной Арден. После этого, как и планировал, Йен завоюет мир. Всего лишь три недели назад он рассматривал их совместное будущее как продуктивное и мощное. Он предполагал, что они станут друзьями и партнерами, и этого ему казалось достаточно. Три недели назад. До того как он познакомился с Сарой.

А это означает, что он должен не терять голову и держать свою плоть в узде. Даже если он чувствует, что от ее волос пахнет мылом и свежим ветром, даже если ощущает вес ее налитой груди на свой руке, а изящный изгиб ее ягодиц давит ему на чресла.

У них впереди по крайней мере еще целый день путешествия. Йен не был уверен, что он добьется своего.

А потом начался дождь. Сначала это была просто изморось, которой хватало для того, чтобы собираться в бусинки на волосах Сары и стекать по его шее.

– Дьявольщина! – выругался Йен, ниже опуская голову, чтобы загородить Сару.

– Полагаю, это не означает: «Смотри, дождь!» – И все же в голосе Сары послышалось удивление.

– Скорее, я высказал свою точку зрения.

Сара фыркнула:

– Думаю, немного дождя нас не растопит.

Похоже, природа приняла ее слова за вызов. Внезапно небеса разверзлись. Не было ни ветра, ни шума, кроме равномерной и мощной стены дождя, которая могла бы сломать и деревья.

– Ты должна была что-то сказать, – вымолвил Йен, безуспешно вытирая лицо.

Сара усмехнулась:

– Едва я подумала, что все идет слишком хорошо, как вспомнила, что последние две мили мы едем по земле Мартина Кларка, о чем тебе следует знать.

Йен вздохнул:

– Ну, раз уж так вышло… Однако нам бы надо найти укрытие.

– Полагаю, мы находимся довольно далеко к югу от особняка, – проговорила Сара.

Йен все глаза проглядел, вглядываясь в дождь и тьму в надежде увидеть какое-то укрытие, прежде чем они встретят врагов. Однако Сара его опередила.

– Вон! – сказала она, указывая куда-то рукой. – Отлично! Там стоит сарай.

Так оно и было. У подножия холма стояла каменная постройка, сооруженная из неровных камней, которая точно не получила бы награды за красоту. Зато у нее была крыша, и это главное. Прижав Сару ближе к себе, Йен пустил Харви рысью.

К тому времени, когда они добрались до постройки, оба были мокрыми до нитки. Йен спрыгнул с коня и помог спешиться Саре. Она отодвинула щеколду и распахнула дверь. Несмотря на то что дверь сарая была совсем дряхлой на вид, ее петли были хорошо смазаны, и она с легкостью отворилась, открывая взору на удивление опрятное помещение, в котором было сложено на хранение сено и стояли две лошади, используемые для работы на пашне. Конечно, никакого изыска, зато здесь было тепло и чисто, а наверх вела весьма соблазнительная лестница.

Заведя Харви в сарай, Йен стал отвязывать сумки. Он должен был бы почувствовать себя лучше, когда Сара больше не находилась так близко. По крайней мере его естество могло бы успокоиться. Вместо этого он ощутил странное опустошение, как будто она оставила его одного в темноте.

Казалось бы, Йену должно было быть знакомо это ощущение, ведь он много раз в жизни оставался один. Но он не мог припомнить, чтобы хоть когда-нибудь испытывал столь острое одиночество. Ему хотелось схватить Сару в объятия, снова прижать к себе, зарыться лицом в ее шею, чтобы ощутить исходящий от нее теплый женский аромат.

– Хочешь, чтобы я прибрала в конюшне? – к удивлению Йена, спросила Сара.

Только сейчас он осознал, что стоит посреди сарая, держа в руках свернутый тюк и вопросительно глядя на нее.

У них не было времени на это. Им необходимо согреться, высохнуть и решить, что делать дальше. Йен судорожно вздохнул, надеясь, что его плоть все поймет. Увы! Его естество так и подскочило при виде мокрых волос Сары и силуэта ее фигуры, открывшейся его взору под мокрым платьем, которое так и липло к ней. Мягкая, уютная грудь, тонкая талия, плавно переходящая в чудесные округлые бедра. Йен не сомневался: если Сара сейчас повернется к нему спиной, то он получит привилегию увидеть самые привлекательные ягодицы в Дорсете, и мысль об этом будто с силой ударила его по чреслам, голове и сердцу.

– О нет, – сказал Йен, силясь овладеть собственным телом. – Тебе нужно снять мокрую одежду.

Сара нахмурилась.

– Мы не можем разжечь костер, – пояснил он. – А ты вся вымокла. Твоя служанка положила в сумку запасное платье. – Наконец вспомнив про сверток, он смахнул с него воду и протянул Саре. – Оно в сумке. Пока ты переодеваешься, я займусь Харви.

Сара переводила взгляд с Йена на коня, словно хотела получить объяснение.

– Я все еще не могу понять, как тебе удалось с ним подружиться, – заметила она.

Йен усмехнулся:

– Мы понимаем друг друга. К тому же Пег дала мне много лепешек.

Саре удалось вернуть ему улыбку и кивнуть:

– Да, лепешки он любит. – Ей понадобилась еще минута на раздумья, а потом она наконец взяла у Йена сверток и, войдя в ближайший денник, закрыла за собой дверь.

– Всю одежду, Сара, – сказал Йен, надеясь, что в его голосе не слышно заинтересованности.

Она бы прогнала Фергусона прочь, если бы увидела его сейчас. Мысль о том, что Сара раздевается совсем близко от него, настолько завладела Йеном, что у него задрожали руки. Он стиснул зубы, чтобы сдержать боль плотского желания и куда более сильную, выбивавшую его из колеи боль чести. Будет несправедливо взять ее. Неправильно.

Его телу было на это наплевать.

– Думаю, мы проделали уже бо́льшую часть пути до Риптон-Холла, – сообщила Сара. Ее голос был приглушен шорохом платья, которое она стаскивала с себя. – Если мы вскоре отправимся в путь, то приедем туда еще ночью.

– Переждем здесь день, – сказал Йен.

– Мы не можем, – отозвалась Сара. – Скоро сюда придут конюхи, чтобы проверить лошадей.

– Только у них не будет причины лезть на чердак. – Йен наконец внимательно осмотрелся по сторонам. Для такого обветшалого места здесь действительно было на удивление чисто. – Как ты думаешь, насколько далеко находится особняк?

Снова раздался шорох платья, и у Йена почти перехватило дыхание.

– Он не так уж близко, – наконец ответила Сара. – Если я не ошибаюсь, до особняка отсюда около мили.

Йен закинул голову назад – волоски сзади на его шее приподнялись. Ни один фермер не держит своих лошадей так далеко от дома. Для чего же использовали этих коней?

– Я передумал, – сказал он, заводя Харви в пустой денник. – Как только дождь прекратится, мы снова тронемся в путь.

Сара выглянула из-за деревянной перегородки.

– Почему ты принял другое решение?

Йен нашел себе дело: он снимал с Харви седло и вытирал коня соломой.

– Не могу объяснить, – ответил он. – Просто это кажется мне правильным.

Фергусон был уверен в своей догадке. Однако он не хотел сейчас обременять Сару еще и этим грузом.

Сара принялась рассуждать:

– Сарай слишком далеко от дома, да? Хм, не помню, говорила ли я тебе, что Мартин, без сомнения, занимается контрабандой?

И тут Йен совершил ошибку: он повернулся, чтобы ответить ей. Святой Иисус! Ее плечи были обнажены! Ему нужно сделать всего два шага…

– Оденься, Сара! – рявкнул Йен, отворачиваясь. – Вытрись одеялом.

Ее лицо исчезло за перегородкой.

– Ты хочешь сказать, что мне не надо вытираться сеном?

У Йена сжалось сердце. Он понимал, что она не вкладывала в свои слова двойной смысл. И одного взгляда в ее глаза было достаточно, чтобы понять, что Сара это понимает.

Боже!

Йен был настолько ошеломлен, что едва расслышал посторонние звуки.

– Что ж, сержант, по крайней мере мы хоть ненадолго спрячемся от дождя, – произнес совсем рядом с сараем низкий голос.

– Черт возьми! – выругался Йен.

– Ополченцы! – в ужасе прошептала Сара. Она оцепенела, прижимая к груди одеяло.

Йен в отчаянии огляделся по сторонам. Денники были слишком открытыми, чтобы в них можно было спрятаться. Чердак казался единственным подходящим местом, но именно его в первую очередь наверняка станут обыскивать солдаты. Прятаться здесь было негде.

Тут Харви толкнул Йена, и его осенило.

Не успев передумать, он бросился к Саре.

– Пойдем! – прошептал Йен.

Не успела она возразить, как он схватил ее в охапку вместе с одеялом и снятой одеждой и затолкал в глубь денника, в котором стоял Харви.

Сара протестующе пискнула:

– Да что ты такое…

– Ш-ш-ш!

У Харви был такой вид, будто он тут живет. Отличный камуфляж!

Йен льстил себя надеждой, что солдаты не заглянут в денник. Положившись на свою интуицию, он закрыл дверь в денник и задвинул щеколду.

Затем, зарыв вещи под кормушкой, он уложил Сару на пол возле двери в денник как раз в то мгновение, когда дверь в сарай отворилась. Лишь после этого он лег рядом с ней. Но только после того, как Йен накрыл их обоих черно-красным одеялом, он понял, какую огромную ошибку совершил.

Сара была обнажена. Абсолютно обнажена – как в день своего появления на свет. Такой обнаженной она могла предстать его взору только в самых смелых фантазиях. И всей своей наготой она прижималась к его измученному телу.

Боже!

– Йен, я не могу… – Она слегка задыхалась и говорила тоненьким голоском.

– Тише!

Его плоть только-только начинала успокаиваться, а теперь снова восстала и была тверда как камень. Дьявольщина, о чем только он думал?! Она такая мягкая, такая теплая! Йен чувствовал каждый дюйм ее кожи, прижимавшейся к его кричащему телу.

Господи, от холода ее соски, вдавившись в его грудь, напряглись и стали твердыми, как камешки. Его рука была в опасной близости от них, и желание воспользоваться этим лишало Йена возможности нормально дышать.

Внимание!

Дверь закрылась. Йен слышал шум дождя и позвякивание лошадиной сбруи. Катастрофа была в каких-то десяти футах от них, и он не мог ничего сделать, чтобы предотвратить ее.

Мало того, он к тому же лежал на обнаженной женщине. Да какой мужчина сосредоточится на мыслях об опасности, когда под ним лежит живое воплощение его фантазий! Йен не мог понять, чего больше в этой ситуации – ужаса или нелепости?

– Лучше бы тут устроили хорошую свалку, – проворчал кто-то, стряхивая плащ.

– Да ладно, – отозвался второй голос, – по крайней мере мы спрятались под крышу. Что-то мне не хочется мокнуть под дождем.

– Ну хватит, – быстро проговорил первый. – Миллер, проверь чердак! Томпсон пусть осмотрит денники и кладовку. А мы с Парсонсом займемся люком.