Прошло какое-то время, и Сорча вдруг поймала себя на том, что с любопытством рассматривает тело Руари. Этот рыцарь был очень большим мужчиной, высоким и сильным, но вовсе не грузным; скорее он походил на красивого и опасного дикого зверя. А кожа у него была гладкая и загорелая — как будто он постоянно находился под ярким летним солнцем. Перевязывая раны Руари чистой льняной тканью, Сорча с трудом сдерживалась, чтобы не провести ладонью по его груди и плечам — ей очень хотелось узнать, действительно ли кожа у него была такой гладкой, как казалось. На его широкой груди совсем не было волос, маленькие черные завитки начинались сразу под пупком и шли ровной линией к паху, а затем спускались по длинным мускулистым ногам, где уже превращались в короткие редкие волоски. «Какой же он привлекательный мужчина», — думала Сорча, разглядывая лежавшего перед ней рыцаря.

Спохватившись, она отругала себя за подобные мысли и, быстро покончив с перевязкой, накрыла сэра Руари своей накидкой. Ей повезло, что разум его был затуманен болью, иначе он непременно заметил бы, что она, словно глупая и распутная девица, рассматривала его с жадностью и любопытством.

Отбросив со лба рыцаря мокрую от пота прядь волос,

Сорча вдруг поняла, что ищет предлог, чтобы подольше побыть с ним рядом. Густо покраснев, девушка вытащила изо рта Руари кусочек кожи — он все еще сжимал его зубами — и в смущении отвернулась; ей очень хотелось понять, почему она вдруг так разволновалась.

— Ну что, ты уже закончила? — спросил Руари, и голос его прозвучал на удивление тихо.

Взглянув на него, Сорча ответила:

— Да, закончила. Теперь ты, возможно, сумеешь выжить.

— Сэр Руари поправится? — спросил юноша; с помощью Маргарет он уже пересел к огню.

— Все в руках Господа, — пробормотала в ответ Сорча и принялась готовить ужин, состоявший из овсянки и ячменного хлеба. — Но все-таки он выжил, хотя долго лежал там на поле, истекая кровью, и все это время ему никто не помогал. Мне кажется, такой упрямый человек должен быстро пойти на поправку, если уж остался жив.

— А он сейчас в сознании? — Парень внимательно посмотрел на своего старшего родственника.

— Да, похоже, что в сознании, — пробормотал Руари. Боль постепенно отступала, и теперь его голос звучал громче.

— Я очень рад, что ты выжил.

— Ты перестанешь радоваться, когда ко мне вернется моя сила, парень, — проворчал рыцарь.

— Но послушай, кузен…

— Кузен?! — воскликнула Сорча; она в изумлении уставилась на молодого человека.

— Я Битхем Керр, — ответил юноша, — двоюродный брат сэра Руари.

— И ты должен был остаться в Гартморе, — заявил рыцарь.

— Но, кузен, — запротестовал Битхем, — как же я стану настоящим воином, если меня все время оставляют с женщинами и детьми?

— Стены Гартмора охраняют многие мужчины, которым совсем не понравятся твои слова про женщин и детей.

— Мне уже двадцать, Руари. Хватит меня опекать.

— Я прошу тебя защищать Гартмор, и это вовсе не означает, что я тебя опекаю.

— Все, довольно! — крикнула Сорча. — Вы оба еще не настолько окрепли, чтобы устраивать тут детские перепалки. — Не обращая внимания на сердитые взгляды раненых, она помогла Руари чуть приподняться и сделать глоток из бурдюка, который поднесла к его губам.

— Но это же не вино… — проворчал рыцарь.

— Да, не вино. Это очень хороший сидр. Вино на меня плохо действует, поэтому я его не пью. Я ведь не думала, что буду угощать и развлекать гостей.

— У тебя острый язык, девушка.

— Мне это уже говорили. А теперь ты должен отдохнуть, потому что утром нас ждет долгая дорога по кочкам и ухабам. И возможно, нам придется идти весь день. Это будет зависеть от того, насколько быстро мы сможем передвигаться с двумя ранеными.

— Мы уже много прошли?

— Не так много, как мне хотелось бы.

— Похоже, ты живешь довольно близко от английской границы.

— Даже слишком близко. Но Данвер — мощная крепость, и скоро ты сам в этом убедишься. Данвер был построен, чтобы выдержать самый мощный натиск. — Сорча нахмурилась и, повернувшись к костру, пробурчала: — Мы с тобой болтаем, как гости на пиру, а тебе нужно лежать тихо, глупец.

— Кстати, о глупцах. Кто из твоих родственников разрешил двум хрупким девушкам отправиться к полю бит вы? — Стараясь принять более удобное положение, Руари поморщился.

— Нас вряд ли можно назвать слабыми беспомощны ми девушками. Мы с Маргарет знаем, как постоять за себя. Мы ушли из Данвера почти сразу после того, как это сделал мой упрямый братец. Мы хотели находиться поблизости — на случай, если ему понадобится помощь. Брат сбежал один, и потому мы были уверены, что с ним что-то случится. Временами мой братец совсем забывает о чувстве долга.

— Нет ничего плохого в том, чтобы сражаться с англичанами. Твой брат мог принести великую славу вашему клану.

— Иногда клану гораздо нужнее здоровый мужчина, чем слава. А теперь помолчи. Не понимаю, откуда у тебя берутся силы, чтобы говорить. И вообще, зачем тебе сейчас говорить?

— Ну… не знаю, — со вздохом пробормотал Руари. — Я слишком долго пролежал один, я был совершенно беспомощный и даже не надеялся на то, что кто-то спасет меня. А сейчас… — Он закрыл глаза и с удивлением подумал: «А ведь она права. Мне и впрямь надо хорошенько отдохнуть».

— Ну вот… — тихо сказала Сорча. — Мужчины всегда такие… Сначала доводят девушку чуть ли не до слез, а потом притворяются спящими.

Руари действительно засыпал, но, услышав последние слова Сорчи, тут же встрепенулся и открыл глаза. В словах девушки ему послышался намек на что-то неприличное, и он внимательно посмотрел на нее. Заметив на ее губах усмешку, он нахмурился и проворчал:

— Хорошенько думай, перед тем как что-нибудь сказать. Иначе тебя могут неправильно понять.

Снова усмехнувшись, Сорча заявила:

— Я и так всегда думаю. И меня все прекрасно понимают. — Взглянув на кузину, она добавила: — Маргарет, помоги мне его приподнять. Надо покормить его, чтобы не умер от голода.

Девушки тотчас приподняли его и принялись кормить — Маргарет осторожно придерживала за плечи, а Сорча подносила ко рту ложку с овсянкой. И только сейчас Руари вдруг понял, почему так боялся впасть в беспамятство, почему так боялся темноты. Он отчаянно боролся за жизнь и опасался, что темнота превратится в вечное забытье смерти. Но теперь все изменилось. Теперь смерть отступила, о нем заботились, и его измученное тело жаждало погрузиться в сон. Да, он ужасно устал, и даже такое простое дело, как еда, казалось слишком утомительным.

— Все, хватит. Больше не могу. — Руари отвернулся от ложки, которую Сорча в очередной раз поднесла к его рту.

— Ладно, хорошо, — кивнула девушка. — Для того, кто еще недавно умирал от ран, ты и так съел довольно много. Похоже, еда сделала тебя менее упрямым. Так ты понял, что тебе нужно отдохнуть?

— Да, конечно. Я должен набраться сил. — Руари закрыл глаза и проворчал: — Мне побыстрее надо поправиться, потому что я должен кое-кого наказать.

Сорча едва заметно улыбнулась, увидев, как встревожило это заявление юного Битхема. Она совсем не знала сэра Руари, но интуиция подсказывала ей, что юноше не стоило так уж пугаться. Она была почти уверена: Руари просто отчитает прилюдно своего кузена или, может быть, заставит выполнить какое-нибудь недостойное рыцаря домашнее дело. Инстинкт никогда Сорчу не обманывал, и сейчас он ей говорил, что в отношениях с друзьями и близкими Руари Керр больше лаял, чем кусался. Да и ей самой не следовало бояться сэра Руари. Если, конечно, не думать о том, что он вскоре узнает о ее планах, узнает, что она решила получить за него выкуп. Как он тогда к ней будет относиться? Не исключено, что она может оказаться в списке его врагов. А ведь любой умный человек сделает все возможное, чтобы не стать врагом Руари Керра, — уж в этом-то она нисколько не сомневалась.

Тихонько вздохнув, Сорча уселась перед костром и принялась за еду. Конечно же, Руари придет в ярость, когда она скажет ему, что он ее узник. И то, что он сначала доверился ей, только усилит его гнев, когда он узнает, что его клан должен заплатить за него выкуп. И тут Сорча вдруг поняла: мысль о том, что Руари возненавидит ее, не только тревожила и пугала, но и заставляла грустить. Хотя она совсем не знала этого человека, ей было очень грустно думать о том, что скоро он будет смотреть на нее как на врага.

Пытаясь хоть как-то отвлечься, Сорча перевела взгляд на Маргарет и Битхема, сидевших у костра напротив нее. Юноша явно флиртовал с ее кузиной, и на них было весело смотреть. Маргарет, без сомнения, нравились его знаки внимания, и в этом не было ничего удивительного. Битхем Керр, светловолосый и голубоглазый, казался очень милым молодым человеком. «А ведь они — прекрасная пара», — подумала Сорча и невольно улыбнулась.

Сорча понаблюдала за ними еще какое-то время, а потом вдруг встревожилась. Было совершенно очевидно, что Маргарет и Битхем не просто кокетничали от нечего делать. У них явно возникло взаимное влечение, и казалось даже, что эти двое знакомы друг с другом уже давно, хотя такого просто быть не могло. «Вероятно, мне придется поговорить с Маргарет», — подумала Сорча. Она надеялась, что кузина правильно отнесется к ее словам и все поймет. Ведь Битхем и его двоюродный брат были их пленниками. И даже если Битхем решит проигнорировать это обстоятельство, сэр Руари не сможет забыть об их положении — в этом не могло быть сомнений.

Собравшись с духом, Сорча тихо проговорила:

— Маргарет, я думаю, что Битхему надо отдохнуть. — Она взглянула на молодого человека. — Ложись рядом со своим кузеном. А мы с Маргарет на всякий случай будем по очереди охранять лагерь.

— Я могу вам помочь, — предложил юноша.

— Нет, твои раны…

— Они не такие уж серьезные.

— Да, верно. Но ты слишком слаб, и у тебя не хватит сил охранять лагерь. Зато ты сумеешь поухаживать за кузеном, если ему вдруг понадобится помощь.

— И ты окажешь нам огромную услугу, Битхем, — добавила Маргарет. — Ведь мы же не сможем наблюдать за сэром Руари, когда будем охранять лагерь.

Расплывшись в улыбке, юноша закивал и принялся говорить о том, что для него великая честь помогать таким прекрасным девушкам. Сорча же убрала остатки ужина и попросила Маргарет соорудить ложе для Битхема. А сама пошла к пони, чтобы взять одеяло для себя и сестры. Лошадка легонько толкнула хозяйку, и Сорча ненадолго задержалась, чтобы напоить ее. Внезапно к ней подошла Маргарет. Почесав Бансит за ухом, она спросила:

— Хочешь, я первая останусь охранять лагерь?

Сорча решительно покачала головой:

— Нет, первой буду я. — Она отдала кузине одеяла. — Расстели их рядом с костром и положи рядом с собой оружие.

— Да, хорошо. — Маргарет внимательно посмотрела на нее, потом спросила: — Тебя что-то тревожит?

Сорча медлила с ответом. Она не знала, как рассказать Маргарет о том, что ее беспокоило, и в конце концов решила, что лучше всего говорить прямо и откровенно.

— Маргарет, я думаю, тебе надо поменьше общаться с Битхемом Керром.

— Но почему? По-моему, он очень хороший молодой человек.

— Да, он милый мальчик.

— Мальчик? Да ему ведь, наверное, лет двадцать — столько же, сколько и тебе.

— Но в нем есть что-то… совсем мальчишеское, — сказала Сорча с улыбкой. — Впрочем, это не имеет значения. Я лишь хочу предостеречь тебя, Маргарет. Будет очень грустно, если ты отдашь свое сердце мужчине, который никогда не станет твоим. Очень скоро Битхем будет смотреть на тебя как на своего врага.

— Как на врага?.. Сорча, почему? Что мы такого можем сделать, чтобы Керры вдруг возненавидели нас?

— Можем взять их в заложники. Ради выкупа.

— Но я не понимаю тебя.

Сорча осмотрелась и, убедившись, что Битхем далеко от них, тихо проговорила:

— Дугала захватили англичане. И они потребуют за него выкуп. А ты прекрасно знаешь, что у нас нет денег для того, чтобы купить ему свободу. У Керров же из Гартмора деньги есть. Как только я узнаю, сколько англичане хотят получить за Дугала, я потребую такую же сумму от Керров. Пойми, у меня просто нет другого выхода, — добавила Сорча со вздохом.

Какое-то время Маргарет молчала. Было заметно, что она очень расстроилась.

— Но, Сорча, Битхем… ведь он такой любезный, хотя и знает, что мы держим его ради выкупа. Может, это означает, что Керры не станут очень уж на нас сердиться?

— Маргарет, ты не поняла. Битхем пока не знает, что он наш пленник. — Снова вздохнув, Сорча потерла пальцами виски — у нее вдруг ужасно разболелась голова. И уже в который раз она мысленно отругала Дугала за горячность, за его безумное желание прославиться, которое могло очень дорого обойтись их семье. — Видишь ли, Маргарет, я пока ничего не сказала ни ему, ни сэру Руари.