Джулия Куинн - В погоне за наследницей

Гэмпшир, Англия

1814 год

Каролина Трент не собиралась стрелять в Персиваля Пруитта. Все получилось само собой, и теперь он был мертв.

По крайней мере она думала, что он мертв, потому что весь пол и даже стены были забрызганы кровью, а покрывала на кровати теперь, вероятно, никогда не удастся отстирать.

Каролина не слишком разбиралась в медицине, но и без особых познаний было ясно, что человек не может потерять столько крови и остаться в живых.

Кажется, она влипла в историю.

— Черт возьми, — пробормотала Каролина. Конечно, это выражение не слишком подходило молодой леди, но она получила не совсем обычное воспитание, поэтому слова, которые иногда срывались с ее языка, не отличались изяществом.

— Кретин, — продолжала она, обращаясь к телу на полу. — Зачем ты набросился на меня как полоумный? Почему ты не мог оставить меня в покое? Я же сказала твоему отцу, что не выйду за тебя замуж. Не выйду, даже окажись ты последним идиотом в Британии!

Она в отчаянии топнула ногой. Почему ей никогда не удается сказать то, что она намеревается?

— Я имела в виду, что ты идиот, — сказала она Перси, который, естественно, ничего не ответил, — и что я не вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты был последним мужчиной в Британии, и.., о, каналья, какого черта я с тобой разговариваю? Ты же мертв!

Каролина застонала. Ну что теперь делать, скажите на милость? Отец Перси вернется через два часа, и не надо быть профессором из Оксфорда, чтобы догадаться: он вряд ли обрадуется, увидев сына мертвым.

— Скажи спасибо папаше, — процедила она сквозь зубы. — Если бы он не помешался на мысли найти тебе богатую наследницу…

Оливер Пруитт был опекуном Каролины и должен был оставаться им по крайней мере еще шесть недель, пока ей не исполнится двадцать один год. Каролина считала дни, оставшиеся до 14 августа 1814 года. Всего сорок два дня — и она наконец сама начнет распоряжаться своей жизнью и наследством. Ей даже не хотелось думать о том, какую часть ее денег уже успел промотать Пруитт.

Она швырнула пистолет на кровать, подбоченилась и посмотрела на лежащего Перси.

И тут.., его глаза открылись.

— А-а! — завизжала Каролина, прыгая к кровати и хватая пистолет.

— Ты, су:.. — начал было Перси.

— Не смей так говорить, — предостерегла его Каролина. — Пистолет пока еще у меня в руках.

— Тебе не следовало стрелять, — задыхаясь, произнес он, закашлялся и схватился за окровавленное плечо.

— Прошу прощения, но обстоятельства свидетельствуют об обратном.

Перси злобно поджал тонкие губы. Он грязно выругался и с ненавистью посмотрел на Каролину.

— Я говорила твоему отцу, что не хочу выходить за тебя замуж, — прошипела она. — Не могу даже подумать о том, чтобы жить с тобой всю оставшуюся жизнь. Да я свихнусь, если, конечно, ты сам меня раньше не укокошишь.

— Даже если ты не собиралась выходить за меня замуж, это не повод, чтобы стрелять.

Он пожал плечами и сразу взвыл от боли, которую причинило ему неосторожное движение.

— У тебя слишком много денег, но мне кажется, ты их не стоишь, — злобно произнес он.

— Будь любезен, скажи это своему отцу, — отрезала Каролина.

— Он заявил, что лишит меня наследства, если я на тебе не женюсь.

— И ты не мог хоть раз в своей дурацкой жизни настоять на своем?

На словах «дурацкая жизнь» Перси снова взвыл, потому что был слишком слаб, чтобы выразить свой протест как-то иначе.

— Я мог бы поехать в Америку. Лучше иметь дело с дикарями, чем с тобой.

Каролина пропустила это замечание мимо ушей. Они с Перси не ладили с того самого дня, когда она полтора года назад появилась в доме Пруиттов. Перси был полностью под каблуком у отца и проявлял характер только тогда, когда Оливер уезжал из дома. К несчастью, характер у Перси был скверный, а сам он трусоват и, по мнению Каролины, глуп.

— Кажется, сейчас мне придется поухаживать за тобой, — сказала она. — Ты не стоишь того, чтобы из-за тебя отправляться в тюрьму.

— Твоя доброта не знает границ.

Каролина сняла с подушки наволочку и скомкала ее, отметив про себя, что полотно самого высокого качества было куплено, вероятно, на ее деньги. Потом она прижала наволочку к ране на плече Перси.

— Нужно остановить кровь, — сказала она.

— Она уже сама почти остановилась, — буркнул Перси.

— Наверное, пуля прошла навылет.

— Возможно, но мне чертовски больно. К тому же я не знаю, когда болит сильнее: если пуля прошла насквозь или застряла в мышцах.

— Видимо, и так и эдак одинаково больно, — ответила Каролина, отнимая скомканную наволочку от плеча Перси и внимательно глядя на рану. Потом она осторожно отвела его руку и посмотрела с другой стороны. — Думаю, пуля прошла насквозь. С обратной стороны плеча тоже дырка.

— Значит, ты нанесла мне две раны.

— Ты заманил меня в комнату под предлогом, что тебе нужна чашка чаю, — вспылила Каролина, — а затем попытался изнасиловать! Чего еще ты ожидал в таком случае?

— Какого черта ты притащила пистолет?

— Я всегда ношу его с собой, — ответила Каролина. — С тех пор как.., впрочем, это не важно.

— Я не собирался тебя насиловать… — проговорил Перси.

— А мне Откуда было знать?

— ..потому что ты никогда мне не нравилась.

Каролина прижала наволочку к окровавленному плечу Перси, видимо, несколько сильнее, чем следовало, потому что его лицо скривилось от боли.

— Я знаю только то, что и тебе, и твоему отцу очень нравится мое наследство.

— Конечно, ты мне нравишься меньше, — проворчал Перси. — Ты совсем некрасивая, и язык как змеиное жало.

Каролина поджала губы. Если она и была остра на язык, то это не ее вина. Ей слишком рано довелось усвоить, что ее ум — единственная защита от отвратительных опекунов, с которыми ей пришлось иметь дело с десятилетнего возраста, с тех пор как скончался ее отец. Сначала ее опекал Джордж Лиггетт, кузен отца. Он был не самым худшим из опекунов, но совершенно не знал, что делать с маленькой девочкой. Поэтому однажды улыбнулся ей — да, представьте себе, только однажды, — сказал, что рад был с ней познакомиться, и отправил в деревню с няней и гувернанткой. И больше не занимался ею вовсе.

Когда Джордж умер, опекунство перешло к его двоюродному брату, который вообще не поддерживал отношений с ее отцом. Найлс Уикем, старый скупердяй, увидел в ней отличную замену служанке и немедленно взвалил на нее столько обязанностей, что хватило бы на пятерых. Каролине пришлось готовить, мыть полы, гладить белье, тереть и чистить весь дом. Единственное, чего ей почти не приходилось делать, — это спать.

А в один прекрасный день Найлс подавился куриной костью, побагровел и умер. Суд был в растерянности, не зная, как поступить с Каролиной, которая в свои пятнадцать лет была слишком хорошо воспитана и богата, чтобы отправлять ее в приют. Поэтому опекунство передали Арчибальду Пруитту, дальнему родственнику Найлса. Арчибальд оказался старым распутником, который находил Каролину весьма привлекательной, и с тех пор Каролина взяла за правило всегда носить в кармане пистолет, У Арчибальда оказалось слабое сердце, и не прошло и шести месяцев, как его похоронили, а Каролина собирала вещи, чтобы отправиться к его младшему брату Альберту.

Альберт слишком много пил и распускал руки, поэтому Каролина научилась быстро бегать и хорошо прятаться. Покойный Арчибальд тоже не упускал случая дать волю рукам, но когда это делал пьяный Альберт, выходило по-настоящему больно. Кончилось тем, что Каролина научилась распознавать запах спиртного с другого конца комнаты. Правда, когда Альберт бывал трезв, он и пальцем ее не трогал.

К несчастью, трезвым он бывал редко и однажды в приступе ярости так лягнул лошадь, что она в ответ лягнула его.

Прямо в висок. К этому времени Каролина уже привыкла к переездам, поэтому, когда врач накрыл голову Альберта простыней, собрала чемоданы и стала ждать, куда суд решит отправить ее на этот раз.

Так она оказалась в доме младшего брата Альберта — Оливера Пруитта, сын которого Перси в настоящий момент лежал на полу и истекал кровью. Поначалу Оливер показался Каролине лучшим из всех опекунов, с которыми сводила ее судьба, но скоро она сообразила, что старика больше всего интересуют ее деньги. Поняв, что опекунство принесло ему немалую выгоду, Оливер Пруитт решил не выпускать Каролину и ее состояние из своих рук. Его сын был всего на несколько лет моложе девушки, поэтому Оливер объявил, что они поженятся. Ни Перси, ни Каролина ничуть не обрадовались его решению, но Оливера это не смущало. Он пилил Перси до тех пор, пока тот не согласился, а потом принялся убеждать Каролину, что ей следует стать леди Пруитт.

Чтобы убедить свою подопечную, он бранился, не выбирая выражений, бил ее, морил голодом, запирал в комнате и, наконец, велел Перси сделать Каролине ребенка, чтобы той ничего не оставалось, как выйти за него замуж.

— Скорее мой ребенок будет незаконнорожденным, чем сыном Перси Пруитта, — пробормотала Каролина.

— Что ты сказала? — спросил Перси.

— Ничего.

— Я знаю, что ты собираешься уехать, — произнес он, внезапно меняя тему разговора.

— Да, это решено.

— Отец сказал, что, если я не сделаю тебе ребенка, он сам этим займется.

Каролина чуть не потеряла дар речи.

— Извини, я, кажется, ослышалась, — прошептала она дрожащим голосом — это было так не похоже на нее. Если уж выбирать, то лучше Перси, чем Оливер.

— Не знаю, куда ты можешь уехать, но тебе нужно исчезнуть до того времени, как тебе исполнится двадцать один А это, кажется, уже скоро.

— Через шесть недель, — прошептала Каролина. — Ровно через шесть недель.

— Сумеешь?

— Спрятаться?

Перси кивнул.

— Придется. Но мне нужны деньги. У меня их много, но я не могу и прикоснуться к наследству до своего дня рождения.

Перси поморщился, потому что Каролина отняла наволочку от его плеча.

— Я могу дать тебе немного, — сказал он.

— Я все верну. С процентами.

— Отлично. Тебе придется исчезнуть сегодня ночью.

Каролина оглядела комнату.

— Но здесь такой беспорядок. Нужно хотя бы вытереть кровь.

— Нет, оставь все как есть. Лучше я позволю тебе удрать потому, что ты выстрелила в меня, чем потому, что я просто не выполнил приказ отца. К тому же в соседнем городе есть девушка, которая мне очень нравится. Она тихая, послушная и не такая костлявая, как ты.

Каролина искренне пожалела эту девушку.

— Надеюсь, с ней у тебя все получится, — покривила она душой.

— Врешь, — буркнул Перси, — но мне плевать. Впрочем, какая разница, что ты думаешь, если тебя здесь больше не будет.

— Ты не поверишь. Перси, но о тебе я думаю точно так же.

Перси удивленно улыбнулся, и в первый раз за восемнадцать месяцев пребывания в доме младшего из Пруиттов Каролина почувствовала, что ее что-то роднит с парнем, который был ей почти ровесником.

— Куда ты поедешь? — спросил он.

— Тебе лучше не знать. Тогда отец ничего не сможет выведать.

— Хорошая мысль.

— Родственников у меня нет, значит, и зацепиться будет не за что. А после десяти лет борьбы со слишком заботливыми опекунами я думаю, что смогу позаботиться о себе каких-нибудь шесть недель.

— Если кто из женщин и сумеет это сделать, то только ты.

Каролина подняла брови.

— Перси, это что, комплимент? Ты меня смущаешь.

— Я и не собирался говорить комплименты. Какой мужчина захочет женщину, которая может отлично обойтись без него?

— Тот, который сможет отлично обойтись без своего отца, — съязвила Каролина.

Перси нахмурился и кивнул в сторону шкафа.

— Открой верхний ящик.., нет, не этот, а тот, что справа…

— Перси, здесь твое нижнее белье! — воскликнула Каролина, с отвращением задвигая ящик.

— Ты хочешь, чтобы я одолжил тебе денег? Я прячу их там.

— Безопасное место, здесь никому не захочется их искать. Возможно, если бы ты чаще мылся…

— Господи! — взорвался Перси. — Жду не дождусь, когда ты уедешь, потому что ты, Каролина Трент, — дьявольское отродье. Чума. Моровая язва. Ты…

— Заткнись! — Она снова выдвинула ящик, гораздо более уязвленная его словами, чем можно было ожидать. Она любила Перси не больше, чем он ее, но кому понравится, когда тебя так злобно обзывают. — Где деньги? — решительно спросила она.

— В чулках.., нет, в черных.., не в этих, а рядом с… ага, вот.