Марина Бессердечная - В ритме свинга

Она целует его, обнимает за шею, такой хрупкий мальчик, такая тонкая шея. Сколько ему?

— Вы должно быть замёрзли, — накидывая пиджак ей на плечи.

Ахтынцев курит в холле. Она проходит мимо. Песчинки в светлых истрёпанных ветром волосах, пиджак с чужого плеча:

«Наидобрейшего утра вам, Алексей Александрович».

Мужчина потирает рёбра с левой стороны: боль от осколка иногда отдаёт в груди.

Benny Goodman «Sing Sing Sing»

Середина октября. На Владлене было приталенное светло-серое платье из кашемира, закрытое, с воротником стоечкой. Светлые волосы были собраны в тугой узел. Она засмотрелась на дождь за окном. Даже сбивчивая речь студента, распинавшегося у доски на предмет равновесия в растворах комплексных соединений, не могла отвлечь её. Не поворачиваясь, она поправила Аверьянова, когда тот вновь ошибся. В третий раз.

— Павел Геннадиевич, поверьте, мы с вами зря тратим время.

— Но Владлена Павловна, я учил!

Владлена вздохнула: «Предположим, — по двору, маневрируя среди луж под проливным дождём бежал опоздавший студент. Без зонтика, в светлом костюме». Владлена не сдержала улыбку: «Расскажите нам о кинетической устойчивости комплексных соединений».

Аверьянов был на полпути к получению своей «неудовлетворительно», когда дверь распахнулась и мужской голос, сбившийся от быстрого бега, скороговоркой выдал: «Простите за опоздание, можно войти?»

Аверьянов резко замолчал, аудитория притихла, и в тишине особенно отчётливым было приглушённое «Ой, что будет» в исполнении Светки Корыстылёвой.

Владлена не могла не улыбнуться, сознавая всю комичность сцены за несколько мгновений разыгравшейся у неё за спиной:

«Ба, да неужели нашлась пропажа? Товарищ»… — она обернулась к студенту и замерла на полуслове.

На неё смотрел мальчик из теперь уже казавшейся такой далёкой и размытой годами Феодосии, хотя прошло ведь две недели — не больше. Такие воспоминания не должны возвращаться к нам. Они должны оставаться там, вдали. среди солёных морских брызг и златых песков. Но не являться в столичные аудитории в образе долговязых и насквозь промокших студентов.

Его лицо отражало не меньший шок, хотя он и пытался не выдать себя.

Аудитория, ожидавшая по меньшей мере взрыв водородной бомбы, настороженно замерла.

— Проходите, — выдавила, наконец, из себя Владлена Павловна, бросив быстрый взгляд на журнал: «Арсений Петрович».

Каждая пара у третьего курса превратилась в испытание. Почему-то её обжигал стыд каждый раз, когда она сталкивалась взглядом со светло-голубыми глазами мальчишки, который, казалось, смотрел только на неё — как зачарованный. Владлена пыталась держать себя в руках, вести занятия всё так же ровно, но и игнорировать его вовсе она не могла. Всякий раз, когда он отвечал, а отвечал Тчардынцев, в общем-то, неплохо, учитывая то, сколько он пропустил, она слышала другое — тот же голос, хрипло повторяющий «Какие у вас руки» почти благоговейно.

Владлена не задерживалась в их аудитории ни секунды позже звонка.

Наступил день, когда проверяя контрольные, она прочла после задачи «Я хочу увидеть вас». Листок вернулся к владельцу с размашистой подписью «Хорошо».

Не больше и не меньше, чем оценка.

Тчардынцев вовсе не стремился помочь ей. Перед очередным практическим занятием она нашла на преподавательском столе букет. Астры. Владлена Павловна букет не заметила.

Время шло, наступил ноябрь, а астры теперь появлялись на её столе каждую пару. Всегда белые, свежие, порой с капельками дождя на лепестках.

Пока, наконец, поздним вечером, пара была последней, дождавшись, когда студенты уйдут, Владлена не взяла букет и не прижала к его себе, вдыхая запах. запах осени.

— Я не могу больше, — от его голоса Владлена вздрогнула и резко бросила цветы на стол.

Арсений стремительно подошёл к ней и обнял, приподнимая от пола, вдыхая запах её волос, лаская.

— Тчардынцев! — дрогнувшим голосом.

Он остановился, смотрел в глаза.

— Пойдите прочь, Тчардынцев, — наконец, проговорила она.

— Это неслыханно, — Лидию Петровну буквально распирало: «Она развращает студентов!! Вы посмотрите, что творится! Раньше они за ней просто толпами ходили, а теперь?! Цветы дарят?! Все же шепчутся. Говорят, этот молодой студент. как его? Тчардынцев болен ею!

— Но ведь она его ухаживания не принимает, — резонно заметил Борис Аркадьевич, старый преподаватель органической химии: „А вы, Лидия Петровна,“ — мужчина только головой покачал.

Лидия Петровна хотела вновь броситься в бой, когда её резко оборвала Вера Дмитриевна: „Ах, оставьте её в покое! Вы хоть знаете, кто её дед?“

Вера Дмитриевна шептала едва слышно, но этого было достаточно, чтобы краска отхлынула от лица Лидии Петровны, и вопрос о поведении Владлены Павловны никогда больше не поднимался на кафедре.

— Никогда не думал, что вы такая трусиха, Владлена Павловна, — поджидая её у ворот на выходе из университета.

Окинув взглядом его в лёгкой курточке, спрятавшего руки в карманы: „И сколько вы здесь ловите чахотку?“

— Не уходите от вопроса, Владлена Павловна.

— А вы полагаете, что вы меня так хорошо знаете, чтобы что-то утверждать?!

— Вы мешаете мне, — злясь на неё и тут же сбавив тон: „Узнавать“.

— Ох, уж простите, — не удержавшись от злорадства: „Идите в буфет, Тчардынцев, выпейте чаю. Я вам больше не советую пропускать!“

Упрямо выпятив подбородок, совершенно по-детски.

— Сходите со мной, иначе так и буду мёрзнуть.

Владлена смерила его взглядом, утверждаясь в мысли, что мальчишка умалишённый: „Вы мне, преподавателю? Предлагаете пить с вами чай в буфете?“ — пытаясь донести до него абсурдность его требований.

— В ресторан со мной сходите, — обиженно: „Послезавтра“.

— Вы бредите, Тчардынцев, — повернувшись к нему спиной.

— У меня день рождения. Послезавтра.

Она обернулась и смотрела на него чуть дольше обычного, внимательно.

— Не валяйте дурака, Тчардынцев, идите чай пить».

— Вы согласны? — ликующе.

— Разоритесь ведь, Тчардынцев, — качая головой.

Он широко бесшабашно улыбнулся: «Так у меня же стипендия, Владлена Павловна!» и вприпрыжку побежал к корпусу столовой.

Chick Webb Love marches on

На Владлене было платье тёмно-зелёного бархата, оттенявшее белизну кожи. Она улыбалась ему, как безумцу, и всё же любовалась им.

— Зачем всё, Тчардынцев?

Он легкомысленно пожал плечами в ответ и улыбнулся: слишком счастлив, чтобы говорить. Мальчишка!

Она покачала головой и отпила вина.

На них смотрели: взрослая шикарно одетая дама и молодой парнишка в старательно отглаженной рубашке.

— Это вам, — она протянула ему коробку.

Арсений густо покраснел: «Зачем же вы..»

— У вас ведь день рождения, — она нахмурилась: «Или вы наврали мне, обманщик?»

Тчардынцев засмеялся и покачал головой.

— Разверните же.

В коробочке были часы. Полёт. Арсений только заворожено качал головой.

— Я не возьму.

— Чушь не несите, — отрезала она. И с минуту помолчав и глядя на него много мягче: «Делать подарки, оказывается, приятно».

Месяц спустя о них говорили все.

Внучка Самойленко завела молодого любовника. Кутит с ним по ресторанам. Одевается развязно и смеётся в голос. Она была счастлива. Вновь молода, беспечна и счастлива.

До того дня в ресторане, когда она, танцуя с Арсением, наткнулась на горящий взгляд Ахтынцева. Алексей подошёл к ним и, оттолкнув парня, ухватил её за руку.

Владлена побледнела, ощутив, как ярость подступает к груди.

— Что вы делаете? — возмутился Арсений.

— Молчать! — вне себя рявкнул Алексей. И глядя в глаза Владлене: «Что ты делаешь?! Ты что творишь?»

— Руку отпусти, — спокойно глядя ему в глаза.

— Ты себя позоришь!

— Сейчас меня только ты позоришь!

— Владлена! Ты слепая?! Не видишь, что он использует тебя?

— Отпустите её, — Арсений удержал Алексея за плечо. Тот даже не поморщился, всё так же неотрывно глядя на Владлену.

— Пусти, — холодно, тихо: «Немедленно».

Алексей отпустил её руку и ещё мгновение стоял и смотрел на неё прежде, чем отвернуться и уйти.

В университете шептались, что стоит Тчардынцеву сдать экзамен, он бросит её.

Но наступил декабрь, и экзамен был сдан, а одержимости у Тчардынцева не убавилось.

На новогодние праздники Арсений уехал домой к родителям, хотя и хотел побыть с Владленой. Тридцатого января к Владе заявилась с официальным визитом Люся, отмечали обычно у Владлены, собиралась компания молодых, и потому все помогали готовить блюда для праздничного стола, где-то на второй кастрюле оливье Людмила, наконец, отбросив нож, задала единственный важный вопрос:

— Что происходит?

— А что происходит?

— Тебе двадцать девять лет, ты всё отвечаешь вопросом на вопрос, — Люся была настроена отнюдь не миролюбиво.

— Ты говоришь тоном моей матушки, — не отрываясь от нарезки колбасы.

— Ты знаешь, что он в группе у Миши?

Владлена резко вскинула глаза на подругу.

— Знаешь, что он тоже лётчик? Что служил? Что в марте уедет в часть? Ведь учится на инженера, чтобы профессия была. Знаешь, что Лёлик не взял его в августе на испытаниях в свою команду. И теперь он у Мишки. Знаешь? — каждое слово подруги впивалось, как острые иглы.

— Он не говорил, — глухо, не глядя на Людмилу.

— Странно, верно?

Владлена подняла голову: «И что? Что это меняет?»

— Ты так уверена в нём?

После краткой паузы она всё же ответила: «Уверена.»

Люся только губы поджала и начала опять быстро нарезать мелкие кубики картошки: «Лёлик не приедет завтра. Он на испытаниях».

Шестого числа побледневшая Люся вошла, села на скамеечку прямо в коридоре и бесцветным голосом сообщила, что на испытаниях был Арсений, что он всё-таки попал в группу к Алексею. Самолёт рухнул, Арсений жив и чудом отделался ушибами, да рука немного обгорела.

Владлена судорожно прижала руку к горлу. Дышать было нечем:

— Это он! Он! поставил его на испытания! Посадил в этот самолёт!!

Люся только головой покачала и хотела что-то добавить, но смолчала: Мишка велел не говорить. Так хотел Алексей.

Влада навещала Арсения в лазарете, он быстро шёл на поправку, и врачи говорили, что и изначально не было ничего серьёзного. Но простить Алексея, несмотря на все доводы Людмилы, твердившей, что Ахтынцев вообще ни при чём, Влада не могла.

Ella Fitzgerald Fever

Начало марта, звонкая капель в дни, когда солнце грело чуть сильнее обычного, сменявшаяся заморозками по ночам.

День рождения Сергея Александровича, деда Владлены.

Праздник, как всегда, был на славу, гостей море. Сослуживцы, друзья, родные, младший офицерский состав, стремящийся выслужиться.

Влада со смехом, крутила в руках свой подарок, дразня деда.

Продолговатая коробка. Дед прищурился:

— Не иначе, как..

— Шотландский кофЭ, — смеясь и подмигивая.

— Ох, внуча, — обнимая егозу и целуя в щёку: «Ох, угодила!»

— При гостях не открывай, всё выпьют, — шёпотом: «А потом ещё донос напишут».

Они рассмеялись.

— И где достала только?!

— Связи, — многозначительно глядя на деда: «Связи, товарищ генерал».

Владлена, всё ещё смеясь, вышла в другую комнату и столкнулась с Арсением. Она обомлела:

— Ты? Здесь?!

— День рождения вашего деда, Владлена Павловна, — отводя глаза.

— Что? Что ты говоришь, Сеня? День рождения? Потому ты приходишь, ни слова мне не сказав?

— Простите, Владлена Павловна, — отстраняя её рукой: «Мне идти нужно».

Владлена изумлённо смотрела ему вслед.

На празднике был и Алексей. Выглядел он не слишком хорошо, непривычно бледный, с какой-то скованностью в движениях. Владлена сама не знала, почему её так задевало это. И вот уж совсем не могла понять, почему ей хотелось подойти к нему и как-то сгладить произошедшую между ними размолвку: ведь он же был виноват!

От этих мыслей её отвлекла Люся, подлетевшая к ней с совершенно обезумевшим видом, с глазами, светившимися, как результат реализации плана ГОЭЛРО.

Людмила кинулась подруге на шею и тихо вне себя от счастья выдохнула: «Он мне предложение сделал!»

Спрашивать, кто «он», не было смысла.