Екатерина Вильмонт - Вафли по-шпионски

– Просто руки чесались! – рассмеялся Бобров. Все раздражение и усталость словно смыло дождем. – Маленькая моя…

– А как тебе показалось, они были довольны твоим участием?

– Возможно, во всяком случае ведущий спросил разрешения приглашать меня еще…

– А ты?

– Я сказал, что если вопрос будет по моему профилю, приду, но по любому поводу таскаться туда не стану.

– Правильно! Миш, я поговорила с Викой и с Милей…

– Молодец. Завтра я совсем раненько смотаюсь на рынок за мясом, куплю хорошие помидоры…

– Но я могу мясо заказать по Интернету.

– Ни в коем случае!

– Ах да, женщин к шашлыку и близко подпускать нельзя, – засмеялась Марта. – Ты завтра заберешь Вику?

– Конечно! Ох, у меня же завтра в обед еще интервью для «Московского комсомольца».

– Господи, Мишка, ты просто теперь звезда!

– Да брось.

– И должна заметить, ты был одет лучше всех! Такой элегантный! А этот наш любимый козел Мануйлов в оранжевом свитере…

– Марта, корми мужа и не напоминай мне больше про этого кретина!

Едва Марта вышла из аппаратной после эфира, как у нее зазвонил телефон.

– Марта, это Тенгиз, я внизу!

– Бегу!

– Куда бежишь? – спросила Вика.

– Да Петька мне что-то прислал. Я потом домой, а вечером Бобров тебя заберет.

– Слушай, нет, я лучше домой смотаюсь, возьму что-то нужное, а что мне тут зря торчать, я через полтора часа освобожусь. И к восьми подвалю к тебе. Бобров только в десять освобождается…

– Правильно! Я пошлю ему сообщение. Все, меня нет!

В вестибюле стоял мужчина такой красоты, что Марта невольно ахнула. Высокий, широкоплечий грузин со светлыми глазами и удивительно доброй улыбкой. Гуриец, подумала Марта.

– Вы Тенгиз?

– А вы Марта? Очень рад! А вы похожи на вашего брата…

– Говорят… А вы… гуриец?

– Да, а как вы догадались? – очаровательно улыбнулся он.

– Мне кто-то объяснил, что если грузин с голубыми глазами, значит, гуриец.

– Марта, а давайте зайдем в кафе. Я, если честно, здорово проголодался, а вы?

– Если честно, тоже! Только давайте не здесь! А то пойдут разговоры…

– Как угодно! А знаете, тут на Пятницкой есть кафе, там чудесно кормят…

– С удовольствием. И вы расскажете мне про Петьку… вернее, про Петра Петровича, – фыркнула Марта.

И какого черта я сюда с ним приперлась? – подумала Марта. Надо было взять подарок и все… Но он такой невозможно красивый и жутко обаятельный!

– Ну, рассказывайте! – потребовала она, когда они сели за столик.

– Для начала я отдам вам посылку… – Он вытащил из спортивной сумки картонный пакет. – Вот, это вам.

Марта заглянула в пакет. Там была поистине роскошная сумка из мягчайшей темно-зеленой кожи, явно очень дорогая.

– Ух ты! Красота!

– А вот тут еще письмо и какие-то таблетки.

– Таблетки? Зачем?

– Петр Петрович сказал, что у вас были проблемы со здоровьем…

– Так или иначе, спасибо вам, Тенгиз!

– А еще Петр Петрович буквально потребовал, чтобы мы с вами сфотографировались…

– Зачем?

– Сказал, что хочет удостовериться, что я лично выполнил его поручение, – добродушно улыбнулся Тенгиз. – Девушка! – обратился он к официантке и протянул ей свой телефон.

Та сфотографировала их.

И вдруг Марта начала хохотать как ненормальная.

– Марта, что с вами? – крайне удивился Тенгиз.

– Я поняла… Я все поняла…

– Что вы поняли?

– Знаете, Тенгиз, зачем Петр Петрович все это затеял?

– Вы о чем?

– Зачем он поручил вам отдать мне сумку да еще сфотографироваться со мной?

– Вы полагаете, у Петра Петровича был какой-то коварный замысел? – обаятельно улыбнулся Тенгиз.

– Именно! Он невзлюбил моего мужа, вот и решил подослать ко мне такого красавца… А фотка нужна для того, чтобы мой муж как-нибудь ненароком ее увидел.

– Господи помилуй! Но… вы же взрослая женщина… и вы сами… Хотя… у меня тоже есть две младшие сестренки и я ужасно боюсь за них…

– Сколько лет вашим сестренкам?

– Одной семнадцать, а второй девятнадцать.

– А мне уже тридцать один! Есть разница? И у меня уже третий муж! Замечательный, незаурядный человек, и у нас любовь! Но Петька знает его смолоду и с тех пор не любит… Дурак! – И она заплакала.

Тенгиз страшно перепугался.

– Марта, что ж вы плачете? Не надо! Вот, смотрите, я уже стер фотку… А Петру Петровичу скажу, что я ему не мальчик, чтобы использовать меня втемную…

– Нет, Тенгиз, лучше сделаем не так!

– А как?

– Ну, во-первых, зачем вам обострять отношения с начальством, он ведь ваше начальство, да?

– Ну да!

– Вы просто скажете ему, что у меня был грипп, встретиться с вами я не могла, и с вами встретился мой муж. Да я сама ему напишу… Поблагодарю за сумку, она и впрямь хороша. Тогда, как говорится, и овцы будут целы и волки сыты…

– А если… Петр Петрович спросит, как выглядит ваш муж?

– Не проблема!

Марта протянула ему телефон с фотографией Боброва.

– Марта, ваш муж Михаил Бобров?

– Да. Вы его знаете?

– Господи, конечно! А, кажется я понял, почему Петр Петрович так настроен… Тогда я скажу, что просто оставил пакет на проходной. Петр Петрович, конечно, будет недоволен, но…

– Такое впечатление, что Петька там просто сбрендил. Он что, решил, что я, конечно, западу на вашу красоту невероятную? И чего вы с такой внешностью в дипломаты подались, вас в кино снимать надо… Боже, это невероятно глупо… Или он подумал, что мой муж, увидав такую фотку, сразу меня бросит? Бред…

– Как бы там ни было, а я рад, что познакомился с такой очаровательной женщиной. Поверьте, это совершенно искренне. И я счастлив, что господин Бобров, по-видимому, обрел семью… Ну, вы меня понимаете! Господин Бобров это удивительная в наше время фигура. Я мечтал бы с ним познакомиться…

– А вы надолго в Москве?

– Да завтра вечером улетаю.

– Жаль, ну, в следующий раз как приедете, звоните, познакомлю вас с вашим кумиром.

– О, заранее благодарен!

– Только, Тенгиз…

– О, я умею держать язык за зубами.

Марта вдруг схватила свой телефон и сфотографировала Тенгиза.

Он поразился – как легко эта женщина переходит от слез к улыбке, и эта улыбка буквально сводит с ума.

– Зачем это?

– А я покажу вас мужу и расскажу ему эту совершенно идиотскую историю.

Они рассмеялись.

– Знаете, Марта, а мне жаль, что вы замужем именно за Бобровым…

– А что, иначе попытались бы отбить? – задорно рассмеялась Марта.

– Непременно!

Алла Силантьева оказалась вполне профессиональной журналисткой и задавала довольно толковые вопросы и не делала больше попыток соблазнить Боброва. Он отвечал как всегда достаточно кратко, не растекаясь в словах.

– Скажите, Михаил Андреевич, как вам удалось после стольких лет в Англии вписаться в российскую жизнь? Это было непросто?

– Я бы не сказал. Ведь между долгими годами в Англии и возвращением в Россию было еще два с лишним года тюрьмы. И потом возможность наконец говорить на родном языке, это уже само по себе счастье.

– А на каком языке вы думаете?

– Теперь уже на русском.

– А скажите… Я вот в определенных кругах слышала такое мнение, что разведчик, по большей части говорят «шпион», профессия, так сказать…

– Договаривайте, Алла!

– Вроде как считается ну… не очень почтенной, мягко говоря.

– Я вполне понимаю, какие круги вы имеете в виду, что ж, меня их мнение совершенно не затрагивает. Эти люди в своем идиотском снобизме просто путают разведчика со стукачом, только и всего. Что говорит об их весьма скромных умственных способностях.

– То есть вас это не напрягает?

– Нисколько.

– И что, вот вы вернулись в Москву и сразу обрели себя в новой жизни?

– Разумеется, нет. Было довольно сложно, но я справился. И мне во многом помогла женщина, ставшая моей женой. Так что у меня все прекрасно в родном городе. У меня очень много работы, я и мой опыт востребованы и у меня хорошая семья.

– И еще один вопрос. Вы что-то почерпнули для себя лично из многолетней жизни в Англии? Вам в Англии было достаточно комфортно?

– В бытовом смысле, да, хотя я иногда страшно скучал по России, по Москве. Кроме того образ жизни англичан серьезно отличается от нашего, но я должен был встроиться в эту жизнь. Не скажу, что полюбил ее, но чувствовал себя комфортно. Однако один принцип англичан я взял на вооружение. Это и сейчас мой жизненный принцип.

– Какой именно?

– У англичан есть поговорка: «Плохая или хорошая, но это моя страна»!

– О! – воскликнула Алла. – Это потрясающее завершение интервью! Супер! Спасибо вам, Михаил Андреевич! А теперь позвольте мне вас сфотографировать!

– Ради бога!

Бобров был доволен. Вот как важно вовремя поставить девушку на место. Объяснил ей, что в «медовые ловушки» не попадаюсь, и она очень толковое интервью взяла. И больше не строит мне глазки. Она, конечно, очень хорошенькая, эта Алла, но у меня же есть моя Марта… И сердце наполнилось нежностью. Что-то я, кажется, размяк в семейной идиллии, одернул он сам себя. Не слишком ли все у меня хорошо?

В саду пахло дымком, осенней прелью. Как раз сегодня бабье лето вступило в свои права. Мужчины возились с мангалом, дамы с террасы наблюдали за ними, а Тимоша с вожделением поглядывал на прикрытую салфеткой миску с пирожками, которые напекла Милица Артемьевна.

– Можно я дам ему пирожок? – не выдержала Вика.

– Вряд ли он станет есть с капустой, – пожала плечами пожилая дама.

– А помните как он вареники с вишнями жрал? – воскликнула Марта и достала из миски совсем маленький изящный пирожок.

Тимоша принюхался и схватил пирожок с каким-то утробным урчанием.

– Господи, да он тут превратился в первобытное животное, а был такой диванный котяра… – засмеялась Вика.

– Да уж, и полевок ловит, а позавчера птичку поймал. Инстинкты взыграли, – покачала головой Милица Артемьевна.

– О, шашлыки уже жарятся! Чуете, как запахло? – с наслаждением спросила Марта.

– Да, сразу слюнки потекли…

– А мне грустно, – проговорила Милица Артемьевна.

– Почему?

– Я жила тут одна много лет, и сперва даже испугалась, когда Миша сказал, что Марте надо пожить за городом. Но я так привязалась к тебе, детка, и опять как-то вовлеклась в семейную жизнь, пусть не мою, а племянника, что одинокая зима меня слегка пугает… Но я втянусь!

– А мы с Мишей подумываем сменять наши две квартиры на четырехкомнатную, и тогда сможем жить все вместе…

– Нет-нет, детка, молодым надо жить отдельно. И вообще, не обращайте внимания на старческие стенания! Вика, вам понравился это доктор Пыжик?

– Да, ничего вроде… – без особого энтузиазма отозвалась Вика. – Милица Артемьевна, когда Михаил Андреевич жил за границей, у вас была с ним какая-то связь?

– Непосредственной связи не было, но мне примерно раз в полгода кто-то, видимо его шеф, присылал открытку, такую, знаете ли, безвкусную открытку, какие продают на почте, там было поздравление с днем рождения или с Восьмым марта, с дежурным текстом, от руки ни слова. Но я знала, это значит, что Миша жив-здоров!

В воскресенье вечером Бобров с Мартой вернулись в Москву.

– Похоже, наше сватовство окончилось ничем, – заметил Бобров.

– Думаю, ты ошибаешься, твой Пыжик взял у Вики телефон.

– Да ты что! А я как-то не заметил… Хотя чему удивляться, я все время смотрел только на жену. Ты после лечения доктора Пыжика стала еще лучше…

– Миша, а мы Тимошу возьмем на зиму в город?

– Жалко! Ему там хорошо, он как-то возмужал, что ли… Да и Миля его полюбила, а раньше уверяла, что не любит кошек. Да не грусти, я буду тебе вместо Тимоши, меня тоже можно кормить, гладить, чесать за ухом, целовать в нос, тискать, но при этом мне не нужен лоток…

– Да ну тебя, Мишка, – засмеялась Марта. – Ты мурлыкать не умеешь.

– Я? Я не умею мурлыкать? Да вот домой приедем, в постель ляжем, я тебе такого намурлычу…

Господи, неужели бывает такое счастье и оно не во сне, а наяву?

После нескольких дней бабьего лета вдруг резко похолодало, пошли дожди. Бобров мало бывал дома, Марта грустила. Спасала только работа, да иногда она моталась по магазинам, благо Бобров регулярно подбрасывал ей денег. Он, кстати, забраковал больше половины ее осенне-зимнего гардероба.

– Маленькая, ну это не для тебя, это рынок… И вот это тоже, отдай кому-нибудь. Да и вообще, лучше купить одну вещь, но классную. У тебя же есть вкус. Вот смотри, эта сумка, которую тебе братец прислал со столь далеко идущими целями, – смеялся Бобров, – по-настоящему хорошая дорогая вещь, но она сразу же убивает этот костюмчик. Насмерть!

– Мишка, а как-то твой интерес к шмоткам не вяжется с образом мужественного разведчика…