— Ребята, повторяю еще раз, я не в настроении.

Но сопротивление лишь распалило парней. В одурманенных алкоголем рассудках возникло желание, что с каждой минутой только усиливалось. Один из парней попытался схватить Ольгу за руку, но промахнулся, едва не завалившись на землю. Восточный юноша брезгливо покосился на приятеля, произнес, нехорошо прищурившись:

— Лучше иди по-хорошему, а то…

— А то что? — с вызовом спросила Ольга, подступив вплотную к парню.

От неожиданности тот отшатнулся, но тут же опомнился, воскликнул яростно:

— Сука огрызается! Да мы тебя сейчас прямо тут поимеем, — он схватил девушку за плечо, рванул с силой.

Затрещала тонкая ткань, платье разошлось, обнажая грудь. Парни одобрительно заорали, поддерживая, обступили теснее в предвкушении потехи. Уставившись на коричневое пятнышко соска, восточный юноша задышал сильнее, протянув руку, жадно лапнул.

Тяжелая волна поднялась выше, затапливая рассудок, ненависть хлестнула, словно бич, рванула мышцы, занося руку. Короткий удар, по-кошачьи, растопыренной пятерней, от которого ухоженное лицо ублюдка мгновенно окрашивается кровью. Ярость выплескивается, принося едва ли не оргазмическое удовлетворение. Еще удар. Руки хлещут не переставая, с каждым взмахом оставляя на лице, что в этот момент воплощает все мужские пороки, глубокие борозды, тут же заполняющиеся кровью.

Пьяная тварь еще не поняла, что теперь надолго лишится женского внимания, но это не имеет значения. С кончиков ногтей срываются алые капли, в сумеречном свете парка отливающие черным. Подернутые дымкой алкогольного дурмана, глаза противника в удивлении распахиваются. Но вот боль пробивается через завесу отупения, зрачки парня стремительно суживаются, рот раскрывается, а по ушам стегает надрывный визг. Схватившись за лицо, он падает на колени, оглашая воздух пронзительным воем. Сквозь пальцы обильно течет кровь, расходясь по белоснежной рубашке темной кляксой.

Разом протрезвев, парни ненадолго замирают, ошарашено глядя то на скорчившегося от боли товарища, то на бешеную фурию, на их лицах явственно читается борьба страха и жажды мщения. Но чувство самосохранение перевешивает, повернувшись, парни разом обращаясь в бегство.

Глава 2

Взглянув на мир, вместе с уходящей яростью стремительно теряющий багровый оттенок, Ольга с ужасом уставилась на лежащего у ног парня, перевела взгляд на себя, охнула: руки до локтей покрыты кровью, а платье забрызгано красным, словно она побывала на скотобойне.

Послышались голоса, донесся женский смех, на дорожке показалась группа молодежи. Не желая отвечать на вопросы, Ольга быстрым шагом двинулась в глубь парка, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Несмотря на вечер, до наступления темноты оставалось еще несколько часов, так что нечего было и думать идти по городу в таком виде.

Ушей коснулось едва слышное журчание. Двинувшись на звук, Ольга вышла к небольшому фонтану, погруженному в буйную зелень разросшегося вьюна. Вода оказалась очень кстати, как и отсутствие поблизости людей. Отмыв руки и лицо, Ольга поспешно сняла платье и долго оттирала ткань, стараясь не пропустить даже малейшего пятнышка.

Закончив, Ольга осторожно натянула платье. Мокрая ткань плотно облепила тело и приятно холодила. Порадовавшись, что на дворе лето, будучи проделанной осенью, подобная процедура принесла бы гораздо меньше удовольствия, она двинулась к выходу из парка, стараясь держаться дальше от людных мест.

В квартиру Ольга зашла, когда стало уже совсем темно. Чуть слышно щелкнул выключатель, под потолком загорелась затянутая паутиной желтая лампа. Вглядевшись в висящее на стене лопнувшее зеркало, Ольга покачала головой, из глубины стекла на нее взглянула растрепанная девушка с почерневшими от растекшейся туши глазами и испятнанной каплями запекшейся крови шеей.

Пережитое вновь встало перед глазами, заставив поежиться. Столь сильная вспышка ярости, казавшейся естественной в парке, сейчас представлялась чем-то ужасным. Стараясь быстрее отделаться от неприятных воспоминаний, Ольга скользнула в ванну. Мокрое платье полетело в таз с грязным бельем, а тело с наслаждением нырнуло под холодные струи душа, смывающие грязь и дарящие сладостную прохладу.

Освежившись, девушка двинулась на кухню. Облепленный наклейками, старенький холодильник, как большой кот, мерно урчит в углу, навевая спокойствие. Ольга потянула за ручку. Недовольно чавкнув резиновыми прокладками, холодильник нехотя открылся. Глубокомысленно оглядев пустые полки, занятые лишь сиротливой баночкой засахарившегося варенья, да пакетиком с остатками молока, Ольга перевела взгляд на дверцу, где топорщились округлыми боками пяток недоеденных яиц.

Вскоре к равномерному гулу холодильника добавилось веселое шкворчание, а по квартире потек ароматный запах. Отключив плиту, Ольга передвинула тяжелую чугунную сковороду на доску, вооружилась ложкой и приступила к запоздалому ужину. Омлет закончился на удивление быстро, не помогла даже чайная ложка, выбранная специально, чтобы растянуть удовольствие. Вздохнув, Ольга отодвинула сковороду, встав из-за стола, замедленно подошла к окну, вглядываясь в наступающий сумрак.

За стеклом раскинулся город. Мягко моргают желтые огни далеких кварталов, через горбатый речной мост красноглазыми мурашами шныряют машины, а над прилегающей улице, озаряя мостовую зелеными всполохами, мерцает зеленая вывеска казино. Чувствуя, как на душе становится легко и свободно, Ольга распахнула окно, вдохнула полной грудью свежий вечерний воздух. Кухня мгновенно наполнилась множеством запахов, а слуха коснулись тихие звуки: негромко гудя, по соседней улице прошла поливальная машина, невидимый в кустах, испуганно мявкнул потревоженный кот, на крыше, по соседству, сонно заворчали голуби.

Не закрывая окошко, Ольга потушила свет, прошла в комнатку, где, треплемые сквозняком, чуть заметно колышутся шторы. В таинственной полутьме волнующиеся полосы ткани кажутся вратами в сказочный мир. Улыбнувшись сравнению, Ольга вышла на миниатюрный балкончик, поджав ноги, присела на скатанный в рулон старый матрас. Тонкие металлические перила, ограждающие балкон, почти не загораживали обзор, откинувшись на стену, Ольга застыла, за созерцанием переливов ночных огней, незаметно погрузилась в раздумья.

Небольшая квартирка, что Ольга сняла сразу по приезду в город, располагалась в башенке старинного пятиэтажного дома, где, по словам хозяйки, пожилой чопорной женщины, никто не жил уже добрый десяток лет. За несколько дней непрерывной уборки Оля привела помещения в должный вид, избавившись от покрывающего все поверхности толстого слоя грязи, и разложив по шкафам груды загромождающих проходы старых вещей.

Особенно тяжело пришлось с балконом, куда, за долгие годы, нанесло килограммы грязи, что, удобренная птичьим пометом, образовала твердый конгломерат, не поддающийся ничему, кроме острой саперной лопатки, найденной тут же, в квартире. Сперва Ольга решила ограничиться уборкой в комнатах, но, выглянув однажды вечером на балкон, была настолько очарована открывшимся ночным видом города, что, буквально на следующий день, взялась за очистку грязевых наслоений.

Глядя, как девушка раз за разом перетаскивает к помойным бакам набитые мусором ведерки, гуляющие во дворе старушки лишь качали головами, а соседка с нижней квартиры, в чьи растущие на балконе цветы, в ходе уборки, то и дело сыпалась грязь, зло зыркала из окошка, да, время от времени, как бы случайно, норовила облить Ольгу водой.

Захваченные с собой деньги стремительно таяли, и, спустя неделю, когда в квартире можно было уже спокойно жить, не рискуя задохнуться в облаке пыли, или, запнувшись о разбросанный повсюду антиквариат, насмерть запутаться в паутине, свисающей с потолка рваными седыми космами, Ольга задумалась об устройстве на работу.

Прогуливаясь по городу в поисках подходящего места, она заглянула на базар. Сонное оцепенение полупустого рынка навевало тоску, и Ольга уже собралась уйти, когда к ней подскочил вихрастый парень, воскликнул с подъемом:

— Девушка, вы очаровательны, но ваша прическа…

Ольга с удивлением воззрилась на парня, спросила осторожно:

— А что с прической?

— Она растрепалась! — сделав большие глаза, парень схватился за голову.

Оля замедленно потянулась к сумочке, но, вспомнив, что расческа осталась дома, покачала головой, сказала:

— Очень любезно с вашей стороны, но…

Заметив ее движение, парень быстро произнес:

— И даже не думайте! У вас наверняка ужасная пластмассовая расческа, из этих, новомодных. — Он опасливо оглянулся, сказал, понизив голос: — Не пользуйтесь пластиком, от него выпадают волосы.

Мелькнула смутная догадка. Ольга поинтересовалась с тонкой улыбкой:

— Так что же мне теперь делать, оставаться растрепанной?

— Вопрос сложный. — Парень на мгновение задумался, но тут же просиял, воскликнул с подъемом: — Но выход есть! Как это не удивительно, у меня, совершенно случайно, с собой оказалась очаровательная расческа из молодой березы. Я бы с удовольствием отдал ее вам бесплатно, но, — он понурился, — понимаете, это подарок, а на новый у меня денег нет.

Ольга вздохнула, сказала, с притворной грустью:

— Что ж, значит мне суждено бродить остаток дня растрепанной.

Парень сделал отрицательный жест, сказал решительно:

— Нет, я не могу этого допустить, — на его лице обозначилось мучительное раздумье. Пошевелив складками на лбу, парень с достоинством произнес: — Решено, я отдам его вам за столько, за сколько взял, а сам сбегаю — куплю новый. Всего сто рублей, и вы станете обладателем замечательной расчески из экологически чистого материала.

Улыбаясь, Ольга отдала деньги, получив взамен украшенную резьбой расческу и очередную порцию комплиментов, неторопясь двинулась по рынку. Проходя мимо забитого безделушками лотка, Ольга замедлила шаг, взгляд остановился на россыпи разноцветных расчесок, выделив одну. Взглянув на ценник, а затем на зажатую в руке деревянную расческу, Оля расхохоталась. На ценнике, нарисованное синим маркером, красовалось число «пятьдесят».

Решение пришло мгновенно. Пройдясь по рынку в поисках подходящей вещи, Ольга остановилась возле одного из лотков, где, рассыпанные в беспорядке, в изобилии лежали блестящие карандаши, подняв глаза на продавца, мелкого загорелого мальчишку, спросила без интереса:

— Сколько?

Вернувшись ко входу на рынок, Ольга замедлила шаг, присматриваясь к покупателям. Вычленив взглядом из толпы одинокого мужчину, она набрала воздуха в грудь, шагнула навстречу со словами:

— Простите, но, судя по вашему виду…

Сперва торговля шла с переменным успехом, мешала неуверенность, к тому же конкуренты, несколько молодых человек, едва заметив девушку, норовили вмешаться, всеми силами отвлекая покупателей. Ольга злилась, порой, расстраивалась так, что, возвращаясь домой, бросалась ничком на диван, решая раз и на всегда закончить неблагодарное занятие, но едва наступало утро, вновь шла на рынок.

Постепенно дело пошло успешнее. Ольга научилась с одного взгляда определять людей, к кому можно было обратиться, с большой вероятностью не получить отказ, в основном это оказывались одинокие мужчины зашедшие на рынок скоротать время. Появился постоянный поставщик карандашей. Петр сперва недоумевал, для чего симпатичная девушка, вместо того, чтобы сразу взять нужное количество, берет каждое утро понемногу, но постепенно привык, а после, узнав о появившейся на базаре шустрой продажнице, при встрече лишь улыбался, да качал головой.

Не все гладко оказалось лишь с конкурентами. Парни по-прежнему мешали, так что приходилось быть начеку, отслеживая уже знакомые лица и вовремя скрываясь в толпе при их приближении. Несколько раз на нее пытался выйти Шустрый, руководитель и организатор аналогичного «бизнеса» в масштабах местного рынка, но Ольга старательно избегала встреч, хотя и понимала, что рано или поздно разговор все же состоится.

Негромко хрустнул шифер, шумно вспорхнули потревоженные голуби. Ольга вздрогнула, вернувшись к реальности, с испугом осмотрелась. Вновь хрустнуло, с крыши сорвались мелкие камушки, с шорохом устремились вниз. Вытянув голову, Ольга напряженно вгляделась в сгустившуюся тьму. На крыше, по соседству, протаяла тень, приблизилась, оформилась в невысокую фигуру.

Не понимая, кому приспичило бродить по крышам ночью, Ольга затаила дыхание, вглядываясь в приближающегося незнакомца. Напрямую с крыши попасть башенку было нельзя, но, тем не менее, ночной гость настораживал, заставляя чувства обостряться, а сердце биться сильнее.

Сухо чиркнуло, колеблющийся огонек осветил худое лицо. Глядя на темное пятно балкона, гость негромко произнес: