– Поищем письмо в архиве отца.

– Он что, в охотничьем доме?!

– Отец писал там мемуары, должны были остаться какие-то черновики…

Что-то в этом было. Природа располагала к написанию страшилок, жутких историй с воскрешенными мертвецами и прочих прелестей семейной жизни четы Давыдовых. Возможно, они жили мирно и счастливо, но мне отчего-то этот лес казался филиалом ада и навевал мысли о криминале.

– Не бойся, – почувствовал мою тревогу Артур. – Тебе там понравится.

Собирался меня поцеловать? И что за навязчивая идея?!

Но действительно, через пять минут перед нами открылась прекрасная поляна с расчищенной от снега территорией перед аккуратным, опрятным домиком в стиле шале. Мы прошли к двери, но она оказалась закрытой на ключ.

– Придется лезть через окно, – вздохнул Давыдов, глядя на меня с надеждой.

Знаю я такой взгляд! Так смотрят мужчины, когда хотят от меня невозможного.

– У одного окна форточка открыта, – прищурился он.

Мне захотелось показать ему язык, но мой озабоченный сексуальным подтекстом мозг тут же связал язык с французским поцелуем! Пришлось сдержаться и пожать плечами.

– А стоит ли туда лезть? – хмыкнула я.

– Ты о чем? – нахмурился Давыдов.

– Снег расчищен, – кивнула я ему на вход.

– И что?

Такой умный, а элементарных вещей не понимал.

– Территория расчищена совсем недавно, ее еще не успело замести, значит, здесь кто-то побывал, вполне возможно, что вчера.

Его кураж спал, настроение испортилось. Как мало нужно мужчине, чтобы сникнуть на пороге дома, в котором можно заняться… Да чем угодно, и не только поисками сокровищ.

– И то, что искали, если оно там лежало, уже нашли.

– Понял, не тупица.

Мне стало его жаль.

– Возможно, в доме есть потайной сейф и ты знаешь его код?

– Я даже не знаю, есть ли там сейф!

Жаль парня, чего уж там.

– Форточка открыта, – я решила его поддержать. – Я влезу.

Первый раз чувствовала себя форточницей!

Сначала жутко боялась, что застрянет голова, а потом – что не пролезет попа. Но правду говорят: если пролезла голова, то за остальное бояться не нужно. Разве что если нога сорок шестого размера, то пяткой можно зацепиться за подоконник. Но у меня был тридцать шестой размер, и я благополучно миновала все архитектурные выпуклости, спрыгнув на пол внутри дома.

Внутреннее убранство меня порядком разочаровало: камина со шкурой не было. Обычный дачный домик с печкой-буржуйкой и старой мебелью. Я прошла через небольшую комнату и открыла Давыдову дверь. Он не спешил входить. Стоял, прислонившись к косяку, и рассуждал вслух:

– А стоит ли заходить. Снег… Сейф… Код…

– Да чего уж там, раз пришли, заходите, гости дорогие! – мне приспичило строить из себя радушную хозяйку.

– Тише, – сказал мне Давыдов.

– А чего тише? Разве мы не одни? – в очередной раз разочаровалась я.

– Ти-и-иш-ш-ш-ше…

И попятился на меня.

Начинается, подумала я, не выдержал моей безрассудной храбрости как проявления бесконечной любви…

И оборвала мысль на самом интересном месте, потому что на меня смотрели два немигающих глаза. Раскосых и желтых. Нет, у Давыдова глаза были в сто раз красивей. Но эти, такие хищные…

– Откуда здесь взялся тигр?!

Давыдов рывком толкнул меня внутрь, зашел сам и захлопнул дверь.

– Тигр?! – ужаснулась я и, пока он закрывал дверь на засов, побежала к окну убедиться в страшном прогнозе.

Жуткое чудовище в черно-желтую полоску стояло у окна и протяжно выло.

У меня подогнулись ноги и часто-часто забилось сердце. Лучше уж волосы встали бы дыбом, получилась бы приличная укладка.

– Чего он хочет? – прищурился Давыдов, подходя ко мне.

– Я бы спросила: кого из нас он хочет? И не в том смысле, о котором ты постоянно думаешь!

– А я должен был о чем-то подумать? – рассеянно поинтересовался он и положил мне руку на плечо, как бы защищая от хищного самца. – Странный окрас, не находишь?

– Ничего странного не нахожу, – призналась и, я не будь дурой, крепко прижалась к его груди. – Обычный саблезубый тигр! Я его по телику видела.

– Они же вымерли черте когда…

– Этот выжил специально ради того, чтобы сожрать нас! Эй, животное! Держи мою булку!

И я кинула в форточку аппетитную плюшку.

Она моментально исчезла в его огромной пасти.

– Придется отдать ему йогурт, – вздохнула я. – Интересно, он сожрет его вместе с тарой или бутылку нам все-таки удастся сдать…

– Этим его не прокормишь.

– Ты предлагаешь отдать меня?!

– Тебя? – в его глазах забегали хитрые бесенята. – А что, хорошая идея.

– Я худая, я застряну в его утробе!

– Любая крупная собака, – глубокомысленно заметил Давыдов, едва сдерживая улыбку, – с успехом перемалывает своими органами пищеварения крупные кости.

– У меня мелкие кости, – простонала я, понимая, что бояться мне с Артуром нечего. И вполне возможно, что тигр нам не помешает. Жаль, что шкуры нет, но я же любительница животных. – Ты гораздо вкуснее.

– Хочешь попробовать? – он склонился над моим лицом.

– Рискну, – прошептала я.

– Машка! Машка! Где тебя черти носят?!

Нам все-таки помешали.

На поляну вышла большая толстуха, облаченная в длинное черное пальто с затасканным песцом, с почтовой сумкой наперевес. Она продолжала звать какую-то Машку, а мы оцепенели от ужаса, что тигр сейчас кинется на нее и растерзает. Первым очнулся Артур, он побежал к двери, собираясь выскочить на хищника и опередить его бросок на бедную, ничего не подозревающую жертву, вполне возможно, искавшую свою потерявшуюся козу.

Я схватила Давыдова за куртку, прокричав, что ни за что его не пущу, а кинусь на тигра сама. Артур принялся меня отцеплять от себя. Но он-то не знал, что влюбленные девушки могут цепляться к любимым мужчинам, как майские клещи к блудливым собакам! Короче, я спасла ему жизнь. Или он – мне. Как-то все перемешалось, а потом мы пораженно замерли.

Толстуха спокойно подошла к тигру, достала из сумки поводок и пристегнула его!

Тигр разинул пасть и гавкнул.

– Ах ты, зараза такая, сбежала с тропинки черте куда! Добрый день! Эй вы, там, в доме! Фаина Борисовна?!

И толстуха пошла к нам, по пути подхватывая крючковатый сук.

– Степан Терентьевич?! – продолжала сыпать догадками тетка.

Тигр послушно плелся за ней и махал полосатым хвостом.

– Костька, лихоманка тебя забери?!

– Нет! – громко заявил Давыдов, распахивая дверь. – Это я.

Мой мужчина безумно храбрый! Ну, пока не мой, но это лишь дело времени…

– Артур Олегович?!

– Да, это я.

– А я подумала, что к вам воры забрались. Вон и форточка открыта.

– Проветриваем, – высунулась я из-за него. – Любим дышать свежим морозным воздухом.

– А кто это с вами?

Я давно заметила, что местные жители в любом месте жутко любопытные.

– Моя жена. Знакомьтесь, Капитолина, это Катя. Катя, это Капитолина, наш постоянный почтальон. Я не ошибся? Столько времени прошло.

– Сколько прошло, а ничего не изменилось, – отмахнулась Капитолина. – Только вы женились!

– Он женился, – кивнула я, не рискуя выйти из-за его широкой спины. – По любви! – уточнила на всякий случай.

– Обалдеть! – хлопнула себя по широким бокам толстуха.

– Гав! – поддержал ее тигр.

– Хороший песик, – сказал Артур.

– Где? – спросила я.

– А, Машка-то моя? – улыбнулась Капитолина. – Хороша, слов нет.

Собака?! Это была собака?

– А какой она породы? – засомневалась я.

– Дворянской, – хмыкнула Капитолина. – Да вы не бойтесь, она смирная. За компанию со мной бегает, одной к вам в поместье ходить скучно. Далеко уж больно от деревни…

– А почему она такая? – не сдавалась я, собираясь уличить предков добродушного животного в хождении налево. Возможно, тайком в зоопарк.

– Какая?

– Полосатая!

– Ах, это! Это внучка моя ее выкрасила рыжей краской для волос. Моей внучке семнадцать, такая дылда выросла, а ума нет…

– Вы уверены, что это дело рук внучки?!

– Катя, – сказал Давыдов, снова обнимая меня, – прекрати. Что за допрос? Ты еще спроси, где письмо…

– Письмо! – хлопнула я себя по лбу.

Больно, но иногда помогает вернуться к действительности.

– Я знаю, где может быть письмо.

– Нет, – покачала головой Капитолина. – Сегодня писем нет, одни рекламные листовки да газеты.

– Сегодня нет, а завтра – может быть, – прошептала я, кивая собачьему тигру. – Какой ты молодец, что мне попался!

– Машка, она…

– Есть идея? – прищурился Давыдов.

– Есть, – сказала я.

Идея действительно была, и она была блестящей.

– Совсем обнаглели наши начальники, – продолжала причитать тем временем Капитолина. – Газеты нынче носить невыгодно. За разноску одной газеты нам платят меньше копейки… В почтальонах остались одни энтузиасты и те, кому больше податься некуда. Вот и мне некуда… чего уж… А писем нет. Письма перестали писать люди друг другу, совсем одичали. Живут одинокие, каждый сам по себе.

– Вы знаете что, Капитолина? – перебила я ее.

– Что? – она достала из кармана очки, протерла их и нацепила на нос.

– Если кому-нибудь в поместье, – прищурилась я, собираясь с мыслями, как бы лучше донести свою идею до озабоченных внучкой и копейками мозгов Капитолины. – Если кому-нибудь в поместье пришлют письмо, то, будь добра, скажи об этом Артуру Олеговичу!

– Мне?! – поразился Давыдов. – Зачем?

Я наступила ему на ногу и придавила, чтобы он почувствовал отвлекающую боль.

– Если придет письмецо, – уставилась на меня в четыре глаза почтальонша, – то сказать вам?

– Да, – на всякий случай кивнул Давыдов, извлекая свою ногу из-под моей.

– Если оно даже не вам будет адресовано? – не сводя с меня изучающих глаз, уточнила та. Словно ко мне обращалась, а не к Давыдову!

С другой стороны, я ведь была представлена ей как его жена. А муж и жена – одна сатана с прочими преимуществами перед одиночеством.

– Даже если будет адресовано не ему, – поддакнула я.

– Вы просто скажите, – нахмурился Артур, возможно, догадываясь, что я задумала.

Или он не догадывался, по его унылому выражению лица об этом трудно было сказать что-то определенное.

– Значит, так вот просто взять и сказать, – неожиданно подмигнула мне Капитолина.

И я поняла, на что она намекала.

– Не просто, – усмехнулась я, – а за вознаграждение.

И тоже подмигнула ей.

– Р-р-р-гав! – поддержал нас «тигр», предвкушая, что с гонорара ему достанется сахарная косточка.

– Договорились, – хмыкнула Капитолина, опять-таки обращаясь исключительно ко мне. – Я пошла? Писем нынче нет.

– Идите, – разрешила я, – раз уж нет. Но если завтра хоть одно будет!..

– Всегда готова, – козырнула мне почтальонша и спросила: – Сколько?

– Не обидим!

– Тогда я пошла?

Я толкнула Давыдова в бок. Он ничего не понял! Пришлось мне сказать ему на ухо, что Капитолина ждет благодарности. Только после этого он полез в бумажник и достал купюру. Стыдоба какая! Я, такая честная и порядочная девушка, подкупаю сельского почтальона, которому за доставку одной газеты платят меньше копейки! Мама дорогая, до чего я дожила?!

До искренних отношений с возможно любимым человеком!

Возможно, до искренних отношений… с любимым мужчиной, ради которого я готова свернуть горы, а уж найти ему какое-то письмо – легче легкого!

– Не понял, – сказал мне Давыдов, когда пальто Капитолины с полосатым хвостом скрылись из виду. – При чем здесь почта?

– Пока еще не придумали другой организации, которая доставляет бумажную корреспонденцию, – хмыкнула я.

– Ты думаешь, – прищурился он, – что…

– Да, я иногда делаю это в ущерб остальным чувствам. Я думаю, что твой отец, явно человек сообразительный и находчивый, спрятал письмо не в зданиях и сооружениях, а приказал его послать по почте как раз во время вашей с Фаиной трогательной семейной встречи. Так что не ищи его, а жди со дня на день!

– Ты считаешь, что мой отец мог доверить бесценную бумагу российской почте?! Тогда ты просто бредишь!

– Ну, во-первых, не кричи на меня. Во-вторых, не веришь, иди, ищи. И в-третьих, наша почта не такая страшная, как о ней говорят. Видишь, какие хорошие почтальоны там работают! Еле подкупили!

– Мой отец – сообразительный и находчивый игрок…

– Это игра, Артур. Это игра! Как же ты не поймешь, что он решил отдать поместье самому сообразительному и находчивому?! Слушай, Арчи, а ты, случайно, не игрок? Может быть, я зря тебе помогаю? Ты найдешь письмо, получишь поместье и спустишь его с молотка!

– У меня нет такой привычки, – нахмурился Давыдов. – И вообще, я тебе не верю. Мой отец не мог так поступить с раритетной вещью. Он спрятал ее где-то в доме или здесь. В доме ищет Фаина, здесь я. Довольно честное распределение, не находишь?